Отец настороженно заглянул в боковое зеркальце: в нем была видна дорога позади. Их догоняли, разрастаясь, огни какой-то машины. Отец посуровел, резко увеличил скорость. Машина со свистом пролетела мимо рекламных щитов, домиков, придорожных кафе, огромных плакатов: «Добро пожаловать во Флориду!»

Кажется, уж не раз слышали и читали мальчишки о трудном и позорном положении негров в Америке. И сейчас они представляли себе Терри в южных расистских штатах, ничего не выдумывая, а только на основе сообщений, найденных в газетных и журнальных вырезках. Все же им как-то трудно было представить себе, что, если бы у них самих был не белый, а черный, красный или желтый цвет кожи, ребята из их школы стали бы к ним относиться хуже. Пожалуй, в этом случае, может быть, наоборот, кое-какие грехи сходили бы им с рук легче, чем если бы они оставались с белой кожей. Ведь так, наверное? А в остальном никому никогда из мальчишек и девчонок не пришло бы в голову, что они все не равны между собой.

А если бы в каком-нибудь классе и нашелся бы такой тип, который стал бы упрекать человека за небелый цвет кожи или за то, что он не русский, так уж он это делал бы с оглядочкой, исподтишка.

И нетрудно представить, какой разговор у него произошел бы с Витей, Мишей и всеми остальными ребятами из класса, для которых нет более ненавистного и презренного слова, чем фашист.

Может, потому Витя испытывал почти физическую боль, когда читал строки из подлинного дневника школьницы-негритянки Минниджен Браун из американского городка Литл-Рок.

В мире, где отцов и матерей делят на «белых» и «цветных», унижают и детей и зарабатывают на них.

Ведь на тех, у кого «цветные» родители, можно вообще не тратить денег и не пускать их в школы для белых. Пусть цветные дети идут работать, и им можно будет платить еще меньше, чем белым ребятам. Лишь бы меньше платить, лишь бы получить побольше барышей — и можно даже учителям и членам правительства натравливать не только взрослых, но и ребят друг против друга: «Эй, мальчики, не давайте воли «цветным», а то они вырастут и отобьют у вас работу!»

— Витя, а ты как думаешь, они этого шкипера Харвея раньше знали или познакомились с ним во Флориде?

— Не знаю, — отозвался Витя.

Нужно было представить себе, что делали Дюперо и сама Терри во Флориде… Что делают люди, приезжающие в отпуск вместе с детьми в курортный городок или в деревню?

Прежде всего нужно найти жилье. При этом родители хотят, чтобы оно было получше и подешевле, и соседи были бы приятные. А ребята... Ребята тоже присматриваются к соседям, справедливо считая, что по-настоящему отдохнуть можно только там, где есть ровесники. Если их нет рядом, то приходится идти на поиски, заодно присматриваясь к происходящему вокруг.

Совершенно достаточно одного-двух часов, чтобы узнать, чем интересуются местные ребята, что их волнует, а через день-другой самому оказаться деятельным участником важных событий, обрести приятелей, а кого-то, может, и невзлюбить.

Так бывает на всех земных параллелях. И Терри вряд ли стала исключением. Только события, с которыми она столкнулась, и заботы ребят, с которыми она могла познакомиться во Флориде, — были ли они такими же, к каким привыкли Витя и Миша?

В груде вырезок наверняка были нужные факты, и среди них, возможно, и сообщения о шкипере Харвее и о тех, с кем он был связан, и о том, как это могло отразиться на судьбе Терри Дюперо...

Сообщения газет, статьи из журналов позволили исследователям представить себе, что день за днем делала Терри Дюперо, когда она попала в город, где произошла ее встреча со шкипером Харвеем.

Городок во Флориде.

Семейная вечеринка у Форда.

Чистильщица сапог

Терри проснулась раньше всех, натянула нарядную рубашку и новые шорты и, стараясь не шуметь, вышла на балкон.

Над курортным городом Флориды, куда они приехали вчера вечером, раскинулось голубое небо. Свежий ветер с океана трепал вымпелы на мачтах океанских яхт, стоявших на якоре в бухте. Белоснежные, голубые, красные — в зависимости от вкусов хозяев.

Терри издали выбирала яхту, на какой она хотела бы уйти в море. Но все они казались такими стремительными, чистенькими и нарядными, что трудно было сделать выбор. А его нужно было сделать, ведь мистер Дюперо и миссис Дюперо решили провести оставшиеся дни отпуска на яхте в море.

На улице под балконом послышался шорох. Терри, заглянув вниз, увидела мальчишку — чистильщика ботинок. Он установил свой ящик у служебного входа в гостиницу и сейчас раскладывал под тентом пачки газет, крем для обуви, щетки... Уже работало открытое кафе, где у стойки продавали бутерброды и напитки.

Терри прокралась через комнату. Было тихо. Постояльцы еще спали, и только негритянская прислуга бесшумно вела уборку. Терри добралась до лестницы, скатилась по перилам в вестибюль, чинно прошла мимо швейцара на улицу и, словно в раздумье, остановилась возле чистильщика.

Вереницей шли люди, одетые в рабочие комбинезоны. Изредка одни останавливались, покупали газеты. Другие подходили к стойке, наскоро выпивали чашку кофе, а бутерброд, завернув, клали в карман.

Терри заметила человека, одетого, как и остальные, но он, по-видимому, никуда не торопился и стоял возле кафе, уныло выискивая кого-то глазами. Вдруг он оживился и окликнул одного из ранних посетителей кафе:

— Здравствуй, Уильям!

— Здорово, дружище Бентон! — оживленно приветствовал его приятель.

— Ну, как у вас там на заводе?

— Все так же. Два года назад, когда тебя уволили, работало пять тысяч человек. А сейчас осталось две тысячи. Автоматика. Хозяину это выгодно. Скоро и меня, наверное, прогонят в шею. — Уильям выразительно хлопнул себя по жилистой шее.

Бентон удрученно спросил:

— Значит, мне идти туда незачем?

Уильям не ответил. И тут же предложил:

— Выпьем кофе вместе? — Хотя товарищ отнекивался, он с двумя чашками вернулся от стойки, одну протянул Бентону:

— Пей, я же пока все-таки зарабатываю. Как живешь, как дети, Мария? Мы же не виделись два года.

— Боюсь, что теперь долго не увидимся.

— Почему?

Бентон ответил так тихо, что Терри не расслышала, но Уильям взволнованно повысил голос:

— Ты что?.. Да тебя же там сразу ухлопают. Что будет с твоими детьми?

— А что с ними сейчас? Там я хоть буду сыт и у меня будет на что жить, — заговорил возбужденно Бентон. — Я проработал двадцать пять лет на заводе. Мне было тринадцать лет, когда я пришел к ним. Но когда оказалось выгоднее установить автоматы, они ни минуты не подумали о том, как я буду жить без работы.

— Да ты послушай, — пытался успокоить товарища Уильям. — То, что тебе предлагают, — это же один шанс из десяти выбраться живым. Может быть, поискать тебе другое...

— Сразу видно, что ты еще не был безработным. Разве я не искал это другое? — оборвал его Бентон. — Я добрался даже до Западной Виргинии. А что я там нашел? Местных безработных горняков! Мое пособие по безработице кончилось. И я должен буду жить на случайные подачки какого-нибудь благотворителя. Но я человек! Хочу работать. Хочу честным путем зарабатывать на хлеб своим детям. Они уже забыли, какой вкус у мяса, у масла... Я больше не могу видеть их вечно голодные взгляды...

Терри с сожалением рассматривала этого человека. Если бы у нее были свои деньги, она обязательно отдала бы их ему. Впервые в своей жизни она подумала о том, почему человек, который очень хочет работать, не может найти себе работу... Она вспомнила, как Бентон, понизив голос, сказал о какой-то работе, которую он может получить, и ей стало любопытно.

Она подвинулась поближе к разговаривающим, но из гостиницы вышли двое хорошо одетых мужчин с военной выправкой.