– А ты попроси его говорить так, чтобы ты понимала.

– Ну, попрошу… Давай играть?

И мы начали играть. Любимая игра – с канатиком. Перетягивать его пока нельзя, но погонять с канатиком по квартире Лялька любит. Если она гоняет по квартире с тапкой, то мы с мужем сердимся. А если играет с канатиком, все довольны.

Куба мгновенно присоединился к игре. Схватив второй край каната, начал тянуть его на себя.

– Куба, осторожно! У Ляли ещё зубки мягкие, можно их сломать. Тяни осторожно.

– У неё зубы не мягкие, а острые. Она мне вчера чуть губу не прокусила…– пробурчал он, пытаясь не выпустить канат.

– Это да, это она может. Но ты старше и умнее. На всякий случай я узнавала у заводчицы, нет ли вреда в том, что большой Куба тянет за канатик щенка с молочными зубами. Выяснилось, что от таких перетяжек вреда не будет. А вот если человек станет тянуть, то щенку можно и челюсть вывернуть, и прикус

нарушить.

– Куба, а ты помнишь Белого Дыма?

Куба как раз побеждал в перетягивании каната, а тут я со своими глупыми вопросами.

– А? – выпустил он свой конец каната.– Ну, мам! Я её чуть не победил!

– Ладно тебе, успеешь ещё победить. Ты вон какой сильный, а Ляля маленькая. Пусть порадуется победе. Тем более что ты поддался, я видела!

– Ага, я понарошку проиграл, пусть радуется! – приосанился старший.– А кого я помню?

– Белого Дыма. Он Лялю к нам отправил.

– Не, меня Батон к вам с папой направлял.

– Кто?!

– Батон. Его так звали.

– Ты мне никогда не рассказывал… Расскажи, а?

– Ты же не спрашивала. Я думал, вы знакомы, он тебя знает точно… Ты, правда, сама его не помнишь?

– Я никого не помню, люди вообще никого не помнят из ТОГО МИРА. Расскажи про Батона? Почему Батон?

Глава 21

Откуда берутся собаки. Куба и Батон

– Батон? Я не знаю, почему его зовут Батон. Батон – и всё. Я же Куба! А он – Батон. Чего тут странного?

– Но он вроде как ангел. Лялькиного Батона… э-э-э… ангела… зовут прилично – Белый Дым. А твоего – как-то по-хлебопекарному…

– Это я не знаю, почему его назвали по-пекарному! Зато я знаю, что он – толстый.

«Толстый» для Кубы – решающий фактор оценки личности. Все, которые толстые, обязательно красивые и счастливые. Я вообще у него эталон прекрасного. Толстых много кормят. Это самое главное, по мнению Кубы.

– А ещё Батон очень добрый. У него хозяин был, который ему всегда давал сосиски и мороженое. Ты вот не даёшь мне сосиски и мороженое, а только мясо и капусту…

– Не отвлекайся. Дальше рассказывай.

– Нас там много было.

– Где «там»?

– Ну, там… откуда собаки берутся.

– Понятно, что ничего не понятно. Давай дальше.

– Вот я и говорю, что у него был такой хозяин, который его хорошо кормил. Но Батон от него ушёл, потому что…

– Потому что заболел?

– Я не знаю. Ушёл на радугу и стал ждать хозяина там. А пока он ждал, его назначили моим ангелом.

– Кто назначил?

Куба замолчал, старательно вспоминая.

– Там ещё кто-то был? Кто сказал Батону: «Ты будешь ангелом Кубы»?

– Я не знаю… Никто не сказал. Там всё само собой получается. Никто не сказал, но только Батон смог быть моим ангелом. Что непонятно?

– Рассказывай дальше.

– Он сказал мне, что придёт такое время, когда ты меня возьмёшь и опять станешь моей мамой. А мне надо быть хорошим мальчиком.

Стоп! Это уже интересно…

– Он именно так сказал: «…опять станет твоей мамой»?

– Да. В прошлой жизни я уже был твоим сыном, а ты была моей мамой. Ты не помнишь?

– Продолжай.

– Батон сказал, что если я опять буду убегать от тебя, то всё начнётся сначала.

– Куба, говори по-человечески! Каким сыном? Куда убегать? – переварить эту информацию оказалось весьма нелегко.

– Я был мальчиком, как папа. Мы с тобой поссорились, я убежал и попал под машину… Больше мы не виделись, пока ты не пришла ко мне ТУДА. Батон сказал, что я не должен убегать, иначе всё опять повторится.

– Понятно… Спасибо, что теперь не отходишь от меня далеко, – только и смогла проговорить я.

– Ты не помнишь этого?

– Куб, человек не помнит, что было до рождения. Это вы с Лялькой можете помнить, а люди всё сразу забывают.

– Жалко… Хотя я тоже не всё помню. Я же старый…

– Это тебе Маняха сказала? Ты очень молодой, тебе нет даже трёх лет! Старый ты будешь, когда тебе будет шестнадцать. Так и скажи Маньке. И, между прочим, она старше тебя, ей уже пять лет.

– Ничего себе старуха! Пусть только ещё назовёт меня старым…

Тут мимо проскакала Ляля с очередной добытой ею тапкой, и Куба заёрзал на попе.

– Можно я пойду поиграю?

– Можно. Скажи Ляле, что ещё два дня – и она будет выходить на прогулки вместе с тобой.

– В парк?!

– В парк.

– Как я? Я думал, она всегда будет дома сидеть!

– Карантин заканчивается, ты тоже когда-то так сидел дома и тоже когда-то пошёл на первую прогулку.

– Я? Сидел дома?!

– Ты разве не помнишь?

– Не-а…

– Удивительно! Батона помнишь, а как сидел на карантине, не помнишь.

После этого разговора мы с Кубой ещё не раз вспоминали его ангела. И я узнала, что, когда Кубы ещё не было, они с Батоном долго думали, в какой именно день ему родиться. Батон был в курсе, что будущая человеческая мать Кубы – дама экономная и наверняка будет рада, если день рождения её собаки приурочится к какому-нибудь празднику. Поэтому Куба решил родиться в мой день рождения. Но Батон его остановил:

– Ты что? Не делай этого!

– Почему?

– Потому что Она должна в этот день сиять. А тут ты.

– Будем вместе сиять.

– Не-е-е, тётеньки этого не любят. Они любят, когда они единственные сияют.

Восьмого марта Куба тоже не решился рождаться. И 23 февраля не захотел: кто его знает, может, его человеческий папка тоже посиять любит…

На Новый год его рождение утонет в конфетти и заглохнет в выхлопах салюта. На китайский Новый год неудобно рождаться: он каждый раз в разное время случается. День зоотехника тоже отпадал: кто его помнит, этот День зоотехника… А вот День кинолога – самое то.

– Ты думаешь? – неуверенно переспросил Батон.

– Ты же говорил, что мама будет со мной заниматься послушанием и спасательством… Значит, станет почти кинологом. И тут как раз – мой день рождения! Красиво, да?

На том и порешили.

Мимо снова прогалопировала Лялька, но уже с моей кроссовкой. Маня взвилась в вертикальном взлёте и лапой отбарабанила Ляльку по вихляющемуся заду.

– Зырь, скачет как у себя дома… Положь башмак на место, двоечница!

– Щяма двоещнища, – Лялька от добычи никогда не откажется, даже когда нужно ответить кошке.

– А ну, вернись! Ты кому так отвечаешь? Ты мне так отвечаешь? Ты вообще знаешь, с кем говоришь?!

Маня помчалась за Лялькой, а Куба – за обеими.

Глава 22

Последний день карантина. Ляля ворует курицу и считает свои лапы

Утро началось с того, что Лялька укусила меня за нос, почти выбила глаз и лапой сделала мне «грабли» на левой щеке.

Я уже проснулась и прямо чувствовала, как она сидит у моей кровати, прямо возле подушки, и пристально смотрит мне в лицо. Тут зачесалось в носу. Дёрнула носом и – тыдыщ! Получи, фашист, гранату! Ляля радостно кидается мне в лицо.

– Мама, кусь! Ляля будет ням!

– Ляля, что ты делаешь! Больно же!

В глазах темно и летают звёздочки. Щека начинает гореть, нос укушен, но вроде не сильно. Со щекой дела обстоят хуже.

– Нельзя так набрасываться! Сиди спокойно на матрасе и жди, когда я встану.

Лялька крутится между ногами, мешая идти в ванную.

– Ляля будет ням. Мново ням!

– Сначала я умоюсь, а потом ты будешь кушать. Да уйди ты с дороги, я же сейчас упаду!

Просыпается Куба. Он досконально знает утренний алгоритм. Сейчас мама застрянет на полчаса в туалете, потом накормит Ляльку, потом заснёт на диване с полунадетой штаниной, потом вспомнит, что за щенком нужно убрать какашку, потом начнёт прятать свои тапки, потом надевать на Кубу гулятельную амуницию… Ляля провожает нас сытым, но грустным взглядом.