Шайи огляделась.

Её тело постепенно покрывалось мурашками из-за того, что воздух вокруг из холодного, влажного и мерзлого, вдруг обернулся легким и приятным. Слегка прохладным, но не более того. А еще ноги теперь утопали не в тяжелом, вязком снегу, а в высокой зеленой траве. Она качалась в такт спокойным порывам ветра, и Шайи казалось, что уголком глаз она видела странные фигуры, бредущие вдоль спирали из камней, выложенных здесь хитрым узором.

Но стоило ей повернуться, как наваждение исчезало. Единственное, что оставалось неизменным – стена из снега. Шайи на мгновение ощутила себя маленьким паучком, которого поместили в высокую банку. Только вместо стеклянных стенок – кружащий вокруг поляны буран. Снежная стена, вихрем вьющаяся на границе поляны, очерченной простыми речными камнями.

Капища…

Шайи часто слышала о них от дедушки и, почти никогда, от мужа.

Места, где, еще до прихода в эти края империи Новой Монархии, охотники из племен матабар собирались, чтобы помолиться своим богам и духам.

Но сама Шайи никогда прежде здесь не появлялась.

Перебраться через ущелье разделявшее старую и новую Алькады – уже испытание не из легких, а забраться на один из высоких горных пиков… Шайи сомневалась, смогла бы она пройти весь этот путь, если бы не жизненная необходимость.

Слова дедушки, пусть и неприятные, горькие и в чем-то даже обреченные, хранили в себе правду. Шайи действительно не смогла бы одновременно заботиться о детях и работать. Не говоря уже о том, что Эрти, судя по всему, родился не очень сильным ребенком и ему потребуется куда больше внимания. Да и молоко… у Шайи еще в прошлый раз обнаружились проблемы с набором молока.

Гектору постоянно приходилось отправляться в поселок за специальными смесями и лекарствами, которыми они поддерживали Арди.

Теперь Гектора нет…

Дедушка бережно опустил спящего мальчика в центр каменной спирали, после чего повернулся к Шайи. Они встретились взглядами.

– Если у тебя остались какие-то сомнения, то сейчас самое время отказаться, – произнес дедушка.

Шайи посмотрела на сына. На его смешные, пухлые щеки. На длинные, волнистые волосы. На слегка курносый нос и милые ямочки, появлявшиеся когда ребенок улыбался. А улыбался он часто. Так часто…

Она снова слышала его смех и детский крик. Опять ворчала на то, как он хулиганил и играл, где не стоило.

О Светлоликий, сколько бы она отдала, чтобы все это вернуть…

Она подошла к мальчику и провела пальцами по бледному лицу своего дитя. Убрала выбившуюся прядку, вот-вот соскользнувшую бы на нос. А затем отошла и, видит Светлоликий, истратила все силы на то, чтобы не сорваться, не подбежать к сыну, схватить на руки и стремглав броситься прочь с горы.

– Тогда приступим, – кивнул дедушка.

Он снял с шеи деревянный кулон на кожаном шнурке и положил его на грудь Арди, после чего обеими руками обхватил посох и поднял над землей, направляя навершием куда-то в зенит. Губы старца зашевелились. Он что-то шептал. Медленно, на распев. И сперва Шайи казалось, что ничего не происходит. Но с каждым мгновением, проведенным среди камней капища, что-то менялось.

Не в ней самой. И тем более не вокруг. А скорее в том, как она все ощущала. Ей начало казаться, что камни пришли в движение. Закружились в хороводе, двигаясь вокруг застывшего центра, оберегавшего её сына. И будто те едва заметные фигуры остановились и начали в такт словам дедушки танцевать в рваных, но ритмичных плясках. Почти незримые, полупрозрачные.

Вдруг дедушка ударил посохом о землю и Шайи отчетливо услышала звон. Самый настоящий. Как если бы ударили друг о друга хрустальные осколки или два пустых железных котла. Сперва звонкий, а затем глухой, он волнами расходился по горным пикам.

Звук, который совершенно точно не мог издать старый, резной посох, бьющий о сырую землю. Но раз за разом, когда дедушка опускал посох вниз – Шайи слышала этот же звон. И чем чаще тот звучал, тем сильнее менялся мир вокруг.

Камни начали подпрыгивать и принимать причудливые формы зверей, птиц, рек и долин, холмов и горных пиков, облаков и даже звезд. Фигуры становились только плотнее, а мир вокруг…

Шайи показалось, что она увидела ели и сосны, дубы и кедры. Они поднимались повсюду из тьмы, обретая контуры в снежной вьюге, не смевшей ступить на порог капища. Ей почудилось, будто в вышине закричали соколы и ударили крыльями орлы. Как под ногами зажурчали ручьи и едва слышно забила весенняя капель. Будто звери со всей Алькады, как и сама горная цепь в ипостасях каждого сезона явились к границам каменного круга.

Низко поклонились. Прошептали что-то на своем неведомом смертным языке и… ушли.

Все стихло.

Застыло.

Шайи вновь стояла в центре каменной спирали и единственное, что оставалось удивительным в происходящем – это стена из снежной вьюги, кружащая на границе круга. Может ей померещилось? Причуда измученного сознания, истерзанного скорбью, страхом и изнуренного горной болезнью?

– Это не правильно, старый друг.

Шайи дернулась и посмотрела в сторону дедушки. Прямо напротив старца сидел барс. Человека и зверя разделял маленький мальчик. Хотя… Шайи никогда не видела таких зверей.

Размером с мустанга, его шерсть слегка мерцала, но не отражала свет, а будто сама его и порождала. Откуда-то изнутри. За спиной создания плавно колыхались хвосты. Сразу шесть. Или четыре… от одного взгляда на их причудливые движения у Шайи начинала кружиться голова.

– Таково было желание Гектора, Эргар, – с запинками, тяжело дыша, произнес дедушка. – Он просил, чтобы если с ним что-то произойдет, то Арди выучился у тебя путям Первых Охотников. И у тебя перед ним долг.

– Уплата моего долга – оберегать этого мальчишку его первые двенадцать снегов! – рявкнул барс. – А не быть его учителем!

Немного успокоившись, Эргар склонил голову, а затем посмотрел на мальчика.

– Я провел с детенышем несколько дней и видел его сердце, – продолжил он куда спокойнее. – В нем нет жажды битвы. Его путь лежит не среди барсов, старик. Он обладает хитростью белки и остротой ума рыси. Он слаб. И духом и телом. Ему не удастся выжить на горных тропах. Пусть отправляется в лесные разливы. Ты позвал не того и…

– Арди… не слаб! – Шайи и сама не знала, откуда нашла в себе силы, чтобы произнести эти несколько слов. – Не слаб…

Барс повернулся к ней и она, отчего-то, увидела в его янтарных глазах что-то сродни человеческой эмоции. Заинтересованности.

– Ты та самка, что привела Ардана на свет и испортила кровь Первых Охотников, – не спрашивал, а утверждал барс. – И если бы не ваше кровное родство, я бы не дал тебе подняться сюда, в наши земли. Так что говори, но учти. Если мне не понравятся твои слова – я избавлю тебя от страданий, как и то дитя, что ты держишь на руках. А кровью и плотью напою и накормлю дитя Гектора, дабы искоренить в нем все человеческое. Может тогда он окажется достаточно силен, чтобы бежать среди барсов.

Глаза Шайи вспыхнули огнем. Таким горячим, что, кажется, снежная стена отступила еще дальше.

– Пробыл с ним несколько дней? – переспросила она. – Я носила Арди девять месяцев под собственным сердцем. Шесть лет я была рядом с ним. Видела, как он борется с ночными кошмарами, как отгоняет от себя злые мысли, когда задерживается его отец. Как спешит утешить и помочь любому, кто только потянется к нему. Невзирая на опасности и преграды. Как….

– Это вовсе не те качества, чтобы бежать среди барсов, самка, – произнес барс и сделал шаг вперед. – Ты сделала свой выбор. У тебя не получилось…

Шайи знала, что она не сможет убежать. И знала, что дедушка ей не поможет. Не потому, что не хочет, а просто у того совсем не осталось сил. Вот так закончится её путь? На странном святилище народа её мужа? С дитем на руках, которому не суждено будет даже узнать имени родной матери?