— Вы играйте, я пока посмотрю. Посижу тут, пока не стемнело.

Попробую научиться не краснеть и не терять дар речи, когда Тео рядом. Насмотреться наконец вдоволь и понять, что это всего лишь любопытство (не то, а обычное), и перестать думать о нем каждую свободную минуту.

Надо же, чем ближе я его узнаю, тем больше возникает вопросов. Мне бы поговорить с ним наедине. Задать их все, ведь он, как выяснилось, совсем не против ответить. Всегда отвечал, даже на бестактные и глупые — интересно, он со всеми так откровенен?

А самое странное: то, что он рассказывал о себе, должно бы вызывать неприязнь, если не ненависть, но выходило иначе. Тео словно оживал, из потустороннего чудовища превращаясь в человека. Битого-перебитого, через настоящую мясорубку прошедшего. Причинившего множество страданий и страдавшего так, что и представить невозможно.

Быть может, несмотря на кажущееся безразличие, ему просто очень одиноко?

Вся эта хваленая местная вежливость, забота и доброжелательность — показные. Никто в него, конечно, не выстрелит, но и ровней себе не считают. Даже когда он их развлекает чем-то нелегальным или неприличным — ему можно, он ведь чудовище. И перед ним не стыдно…

Нет, это уже мои фантазии. Не может такого быть, иначе какое-то скотство получается.

— Тео, вы все-таки приходите… На собрание. Обещаю, что больше вам хлопот не доставлю, — решилась все-таки сказать вслух. Надеясь, что он не станет меня цеплять при Йенсе.

— Вот как? — Он приподнял бровь с насмешливым удивлением.

— Мне гораздо спокойнее, если знаю, что вы где-то рядом, — добавила тихонько. На это он уже ничего не сказал.

Довольный собой Криштоф продемонстрировал мне чудесную игрушечку. Миниатюрные ленты транспортера, серебристые и гладкие, бесшумно двигались, везя неяркий огонек. Сперва по прямой, потом лента шла под уклон, и огонек ловко соскальзывал на другую, замкнутую вытянутой петлей. На третью его надо было перемещать вручную.

— На первом этапе убирается брак, после чего урожай идет на сортировку. Ее нужно производить более тщательно, так что для экономии места я взял такую модель. А последняя линия — упаковка, ее мы выведем на склад, — пояснил Криштоф. — Что думаете?

— Удивительно! На чем оно работает? Неужели на магии? — спросила, с восхищением рассматривая модель со всех сторон. Возникла мысль попросить ее в подарок, но я не осмелилась.

— Да, как я первоначально и хотел. Но это вас беспокоить не должно, по крайней мере, не сейчас. После все объясню, если пожелаете. Мне важно знать, устраивает ли вас принцип работы в целом.

— А не проще ли было одной сплошной лентой пустить? — сказала единственное, что пришло в голову. Представить, как это будет в деле, оказалось нелегко.

— Технически проще, конечно, но ведь разные этапы производства могут выполняться с разной скоростью, — разумно рассудил Криштоф. — Как бы не вышло, что кто-то будет излишне спешить, теряя в качестве, а кто-то прохлаждаться без дела.

— Ох… Я как-то и не подумала. Если честно, я так плохо во всем этом разбираюсь, что не уверена — получится ли.

Он заявил, что все непременно получится, более того, готов приступить к изготовлению деталей прямо сейчас. Ждет только моего подтверждения и окончательной планировки здания. К счастью, здесь у меня было все в порядке. С помощью Йенса я прикинула, сколько людей понадобится, выкроила им место под подсобку, отделила склад и наметила, где будут проходы и дверные проемы.

— Рабочие начали внутренние стены ставить, думаю, уже можно делать замеры, — доложила Криштофу. — Коммуникации подведены, даже свет включается. Отделку не завершили, конечно, но планировка точно не изменится.

— Добро, — кивнул он. — Жду от вас образцы тары, которой будут пользоваться на сортировке — вы же нашли, где ее раздобыть? И как можно скорее. Учтите, поменять на другую потом будет крайне сложно, берите сразу достаточно, чтобы и про запас было.

— Я прочную найду, — пообещала, умолчав, что еще не занималась этим вопросом. На стройке сосредоточилась, а об остальном и не думала даже.

— Не стоит недооценивать такой момент, как человеческая глупость. Сломают все, что ломается, а тем, что сломать не удалось, покалечатся сами. Кстати, учитывайте опасность движущихся механизмов, они будут далеко не такими хрупкими и безобидными, как эта игрушка.

— Хотите сказать, в деле транспортер будет небезопасным? — у меня голова шла кругом.

Человеческий фактор. Я о нем совершенно забыла. А ведь что-то когда-то читала про работу на конвейере, якобы как-то монотонный однообразный труд на психику действует. Да и согласятся ли вообще на такое новшество? Вдруг их чудо техники напугает…

Да ну нафиг! Эти люди занимаются тем, что урожай в коробки укладывают, куда уж однообразнее. И живут на вулкане, с одной стороны маги, с другой и вовсе чертовщина какая-то. Подумаешь, конвейер. Еще и временный, потерпят. Если что, быстрее до профсоюзов додумаются.

— Если не будут осторожными — травм не избежать, а главное, механизм попортить могут. А это опять же простой линии, — ответил Криштоф. Мне показалось, или простой его беспокоит гораздо сильнее, чем несчастные дураки, лишившиеся пальцев? — Надежнее им специальную одежду выдавать, чем следить, чтобы рукав или полу не зажевало. Какие-нибудь комбинезоны… Я с таким сырьем не работал, не уточните, какая нужна температура и влажность?

К счастью, это как раз я знала, с Йенсом выясняли, когда отопление и вентиляцию восстанавливали. Нормальные условия, немного сыро и довольно прохладно, но не настолько, чтобы находиться было невозможно. И света я не пожалела, раз на сортировке нельзя, то хоть на складе. В конце концов, мы тут его производим, а у самих персонал слепнет в мрачном ангаре.

Нет уж, у меня будет светло, чисто и красиво, передовое производство и на вид должно быть таковым. И спецодежду тоже нарядную закажу, яркую какую-нибудь. Без карманов — пусть сколько угодно говорят, что якобы у них тут не воруют. Люди везде одинаковы. Тащи с работы каждый гвоздь — ты здесь хозяин, а не гость…

— О чем задумались, Анастасия? Есть какие-то идеи?

Идей, способных его заинтересовать, не было, и я озвучила последнюю фразу. Криштоф оценил. Посмеялся и заверил: хоть люди в этом мире не святые и обладают теми же пороками, что и в моем, но для того, чтобы существенно нажиться на такой краже, карманов мало. А краденое еще и продать надо, в Вармстеде точно не получится.

— В сортировщики местные идут в основном. Или сами фермеры берутся, чтобы больше заработать. Одним торговать таким товаром негде, другим проще деньги увезти, чем ящик с капризным ворованным товаром. Фабрики с рук его не берут, чтоб вы знали. Только с фермы, опечатанный.

Я спросила, почему звезды из Вармстеда так ценятся, ведь это просто лампочки. Оказалось, что не просто, и даже не энергосберегающие. Они вообще в источнике питания не нуждаются, светят сами по себе, еще и яркость под освещение подстраивают. Срок службы — два-три года, иногда и дольше. Работают в любых условиях, главное, чтобы стекло было прочным.

Действительно, неплохо. Будь в моем мире что-то подобное, тоже уходило бы нарасхват. Даже несмотря на то, что растут долго и в специфических условиях. Зато производство экологически чистое и сами по себе безопасны — вон, местные модницы с головы до ног звездной пылью обмазываются без вреда для здоровья.

А еще они были красивыми, я наконец смогла это увидеть. Ночи стали длинными, звезды прижились на лозе, и мы закрывали их лишь перед восходом солнца. В темноте над полями стояло призрачное бледное сияние — я раньше и не замечала, какие они огромные, эти поля.

Море света, обещанное Йенсом, набирало силу. Огоньки подрастали — крохотные жемчужное-белые светлячки, такие нежные, что страшно было прикоснуться.

Мы за ними ухаживали. Опрыскивали в сухую погоду — вручную, очень бережно, пололи сорняки вокруг и подстригали траву. Йенс был прав: когда видишь результат, наблюдаешь, как они растут, как меняются — к работе начинаешь совсем по-другому относится.