— Ты знаешь, что я не хочу детей, но если они у меня когда-нибудь будут, я буду честна и просто скажу: «Маме нужно, чтобы папа жестко трахнул ее прямо сейчас, чтобы она не свернула ваши маленькие шейки».

Я, должно быть, скоро лопну от смеха, но когда я смотрю на себя в зеркало, наряд смотрится на мне не так уж плохо. Поппи бросает мне прозрачную черную блузку, прежде чем снять свои черные сапоги до бедра и передать их мне. Хорошо, что у нас одинаковый размер.

— Это завершит образ, — говорит она.

Поппи очень креативна и прекрасно разбирается в моде, но я не уверена, что женщине сорока с чем-то лет следует надевать подобный наряд. Конечно, ничего не обтягивает кожу, кроме сапог, и я не показываю много кожи, всего пару дюймов моих бедер, так что все в основном закрыто. Но сквозь мою рубашку можно увидеть черный лифчик.

— Думаю, может быть, я слишком стара, чтобы носить это.

— Ты выглядишь чертовски сексуально, — говорит Поппи.

— Она права, — говорит Лейла.

Я думаю, что мои дети сойдут с ума, когда увидят, как их мама выходит из дома в таком виде. Поппи находит в ящике и бросает мне мои трусики.

— Для «Списка секс-желаний». Отдай свои трусики незнакомцу.

— Тебе нужно сделать это сегодня вечером, — говорит Лейла и отрывает ребенка от груди. — Ладно, пошли.

Мы вместе спускаемся вниз, и я кричу «до свидания» своим детям, и они делают то же самое мне в ответ. Пока Лейла создает отвлекающий маневр, передавая ребенка Гейджу, а Поппи дает Дэшу последние инструкции на вечер, мне удается выскользнуть через парадную дверь, прежде чем кто-нибудь заметит мой наряд.

Поппи и Лейла быстро следуют за мной, и я запираю за нами дверь. Затем я слышу, как Поппи говорит нараспев:

— Привет, Матео.

Я резко поворачиваю голову и вижу, что он все еще в костюме с крещения, без пальто и пиджака, с закатанными рукавами, демонстрирующими его загорелую кожу.

— Дамы, — говорит он, но его глаза остаются на мне, блуждая по моему телу.

Поппи толкает меня бедром.

— Мы пойдем подождем в машине, — говорит она и идет по дорожке перед домом вместе с Лейлой. Они оглядываются на нас, бросая на меня взгляд, который говорит, что они обе ожидают подробностей.

— Я думала, ты летишь обратно, — говорю я.

— Позже. Надеюсь, ты не возражаешь. Гейдж и Дэш пригласили меня зайти и поболтать до моего рейса.

Я не уверена, что это принятие желаемого за действительное, но он, похоже, разочарован тем, что я ухожу. Он надеялся, что я буду дома? Это меня он хотел видеть?

— Я не возражаю. Мои дети и Грир тоже внутри.

— Похоже, тебе будет веселее, — говорит он.

— Таков план, — флиртую я.

На полсекунды я подумываю о том, чтобы отдать ему свои трусики, но думаю, что лучше придерживаться списка, который требует отдать их незнакомцу. Кроме того, если Матео когда-нибудь получит мои трусики, я хочу, чтобы это было потому, что я залезла в его. Не в его трусики, конечно, потому что это было бы просто странно, в переносном смысле, конечно. Я молча задаюсь вопросом, он носит боксеры или брифы? Одарив его своей лучшей улыбкой, я с важным видом прохожу мимо него, ухожу, чувствуя на себе его взгляд, зная, что он наблюдает, надеясь, что ему нравится то, что он видит.

Глава 12

ПОРНО И ПИВО

Я пытаюсь уважать потребность Райана в дистанции, но мне нужно поговорить с ним о детях. Поэтому, как последняя дура, я решаю просто написать ему, а не звонить. Он перезванивает мне через несколько минут, и я предлагаю отвезти детей к нему домой вместо того, чтобы он забирал их у меня.

Я ловлю себя на том, что нервничаю, когда еду к нему домой. Я знаю, где он живет — я видела дом снаружи, — но я никогда не заходила внутрь. Я никогда не заставляла детей шпионить за Райаном, никогда не выкачивала из них информацию. Мне более чем немного любопытно, как у него дома, но на этот раз я тоже не планирую заходить внутрь.

Мы останавливаемся перед одноэтажным кирпичным домом на ранчо. Райан — профессор Колледжа искусств и дизайна Саванны, преподает городской дизайн и занимается сохранением исторических памятников, так что я знаю, что он, должно быть, ненавидит жить в месте, где так мало характера.

Когда мы развелись, он настоял, чтобы я сохранила наш дом. Это был единственный дом, который когда-либо знали наши дети, но я думаю, что настоящая причина заключалась в том, что он не мог позволить себе его.

Выйдя из машины, мы с детьми направляемся по подъездной дорожке, звоним в дверь и ждем на крыльце их отца. Он приветствует их всех объятиями и улыбками и держит дверь широко открытой. Джейкоб и Ава направляются внутрь.

— Пойдем посмотрим мою комнату, — говорит мне Коннор и тянет меня за руку. Мои ноги замерли на крыльце, я колеблюсь. Я не планировала заходить внутрь, и Райан не приглашал меня войти. Затем Коннор еще сильнее дергает меня за руку.

— Давай, мам.

Он явно любит дом своего отца. Так и должно быть.

Я неловко смотрю на Райана, и он кивает мне, приглашая войти. Я осторожно вхожу внутрь, не зная, что ждет меня в этом неизвестном другом мире, в котором мои дети живут половину своей жизни. Это немного грустно, но это правда. Дом небольшой, но обновленный, и я нигде не вижу следов другой женщины.

Детские комнаты похожи на что-то из журнала. У Коннора и Джейкоба в комнатах есть телевизоры с плоским экраном, а в красивой комнате Авы есть все мыслимые плюшевые подушки и пледы. Остальная часть дома хороша, но я могу сказать, что Райан потратил большую часть своего времени и денег на детские комнаты.

После того, как дети устраиваются в своих комнатах, Райан говорит:

— Я был рад, что ты обратилась ко мне. О чем ты хотела поговорить?

— Здесь есть какое-нибудь уединенное место? — спрашиваю я.

Он указывает на французские двери, которые ведут на небольшой задний двор, где стоят стол и стулья во внутреннем дворике.

— Я хотел поговорить с тобой об Аве, — говорит он.

— Я тоже хотела поговорить с тобой о ней. О том, что случилось с Джастином? — я спрашиваю.

Его глаза расширяются, и он качает головой. Поэтому я рассказываю ему о том, какой Джастин придурок, как он причинил боль нашей дочери, как он изменил ей с какой-то случайной девушкой, что, я уверена, особенно задевает Райана. Я продолжаю говорить, что с ней все будет в порядке, что она разговаривала со мной, что она справится с этим, даже несмотря на какие-то дерьмовые сплетни.

— Я хочу убить его, — говорит он. — И я хочу не торопиться, делая это

— Я знаю, — говорю я. — Итак, какие у тебя новости об Аве?

— Я хочу купить ей машину. — Он, должно быть, видит мою реакцию, потому что немедленно переходит в режим аргументации. — Знаю, мы договорились не делать этого, пока ей не исполнится семнадцать, но я действительно хочу сделать это для нее. Очевидно, ей пришлось через многое пройти в последнее время. И я хочу, чтобы это было от меня. — Он протягивает руку, но не берет меня за руку. — Я знаю, что это большой серьезный шаг. Но я беспокоюсь о том, что она и мальчики останутся без машины, когда ты будешь в Атланте.

— Моя мама в пяти минутах езды. И Гейдж и Лейла сейчас тоже обычно в городе.

— Расслабься, — говорит он. — Я не намекаю, что ты делаешь что-то не так.

— Мне показалось, что так оно и было.

— Эмерсон, я думаю, ты отличная мама. Лучшая. Если ты когда-нибудь подумаешь, что я говорю иначе, это исходит изнутри тебя, а не от меня.

Несмотря на то, что мы в разводе, это все еще много значит для меня.

— Ты знаешь, я тоже думаю, что ты хороший отец.

Он одаривает меня улыбкой, на его щеках появляются ямочки.

— Итак, мы согласны, что мы потрясающие. Как насчет машины?

— Я не знаю. — Я всегда говорю детям, что машина — это оружие. Когда вы вручаете им ключи, вы даете им возможность убить себя или кого-то другого ракетой весом в две тысячи фунтов. Может быть, Райан прав, я драматизирую.