Но Димка решил помолчать.

– И все-таки, что это было? Ты всегда такой? – спрашивала Илона, отжимая свой хвост уже на берегу.

– Всегда! – согласился Дима, который не любил спорить с девчонками и вообще с женским обществом.

Он был раздосадован, что спасать никого не нужно было, новые кроссовки хлюпают, джинсы мокрые отяжелели и сползают, а всю дорогу подтягивать – стыдно.

Теплые руки Катьки, которая не купалась, а только постояла в воде, немного согревали его, но Димка уже начал дрожать. Они пошли по дорожке обратно. Илона позади, а Дима с Катькой впереди.

Темнота наступила быстрее, чем они увидели вдали первый дом деревни. Уже горели тёплым желтым светом маленькие окошки, начали песню сверчки, пищали молодые совята.

Остановившись перед первым забором, девчонки уставились на мокрого Димку.

Катька вздыхала и пыталась снять остатки тины, а Илона, молча, глазела на него. От этого взгляда казалось, что у него, как у кролика перед удавом женского рода, то есть удавихой, или даже удавкой, не хватит сил даже пошевелиться.

Но, когда она спросила: «Как же ты мог так с лягушкой поступить?», Димка от неожиданности икнул и внятно переспросил:

– С какой лягушкой?

– А которую ты из кармана выбросил. Ты её, как неживую, как мусор какой-то кинул. Ей наверняка было больно и страшно.

«Это мне больно и страшно было, когда ты тонула под водой!» – хотел возразить Дима, но Катька его опередила:

– Он испугался. Лягушек многие боятся.

– Снимай рубашку, так быстрей согреешься, – сказала Илона и посмотрела вдаль. – Если ты хотел меня спасти, спасибо. Я могу задерживать дыхание до трёх минут. Правда, сними, на ветру очень холодно…

– Да, Димка, снимай. И можно дальше босиком пойти, как мы. Хочешь, я твои кроссовки понесу? – Катькины серые глаза заглядывали настойчиво и пытливо.

Димка не знал, что же ему делать теперь? Он шел и дрожал, хотелось даже всплакнуть от досады, но потом Илона сорвала какой-то большой лопух, приладила его на свою голову и улыбнулась.

– Мы все такие смешные! Кроме Катьки! И скоро будем настоящей фирмой по отлову несчастных людей, которых будем делать счастливыми!

Димка, который до этого момента чувствовал себя кикиморой болотной, хлюпающей при ходьбе тиной, и еле волочил свои ноги, тоже улыбнулся такой перспективе.

У него появилось много вопросов к Катьке по поводу жениха сестры, но вместо того, чтобы расспрашивать ее, молчал и улыбался, согревшись от поддержки этой загадочной Илоны.

Дима попрощался и пошел в избу. Стянул мокрую одежду, начал резво согреваться, растираясь полотенцем.

«Вот мы всей компнией отвадим этого жениха от Катькиной сестры, а потом что? Она уедет? Илона… Илона… Какое имя… Какая женщина, ах, какая женщина… Мне б такую…» – думал Димка, вздыхая украдкой.

Бабушка Вера увидела, что они вернулись, и вошла вслед за Димкой, а сейчас наблюдала из сеней, как он дрожит, трясется, что-то бормочет.

Бабушка Наташа тоже поняла, что случилось непредумышленное купание в одежде. Она торопливо собирала на стол и наливала ему кипяток с вареньем, которое превращало кипяток в горячий компот.

Димка вскоре сидел за столом в тёплых тапках, расслабившись, но к ним постучалась мама Илоны. Красивая, нарядная, вся в чистом, новом, приглаженные волосы, накрашенные губы.

– Дима, Димочка. Илона рассказала, что ты хотел её спасти, вытащить из воды!

Бабушка Наташа всплеснула руками, ахнула и села.

– Светочка! Боже мой, Илоночка твоя не умеет плавать? – удивленно спросила она.

– Умеет и очень хорошо, она и дайвингом занимается! – важно ответила мама Илоны.

– А что даёт? – насторожилась баба Вера. – То есть, что, берут? Дайвинк… Димка, ты слышал? Ох, садитесь, за стол! Димка, подвинься, живо. Ну-ка рассказывайте! Куда он опять влетел?

Илонина мама внимательно посмотрела на Димку.

– Ты испугался? Ах, она бессовестная. Ведь говорила ей, предупреждала, что не стоит так надолго нырять с другими детьми. А если б ты полез спасать, стал за ней нырять и потонул!

Димка не отвечал, но глаза его сказали, что ради Илоны он бы спокойно и потонул.

– Да не дай Бог! – воскликнула бабушка Наташа, – Ваша-то барышня выплывет, а мой единственный внук любимый потопнет, и всё! Кончится жизнь моя счастливая. Она ж про тебя, спасателя, тотчас забудет.

– Ну, что вы … Забудет – не забудет! Обошлось! Я предупредить пришла: дочь моя последнее время плохо себя ведет. Как мы расстались с её отцом, так Илона начала провокации устраивать. Привезла к его матери на воспитание, муж брать на лето свою дочь не захотел. Сказал – к матери везти. Вы посодействуйте, все же не чужие люди, соседи. Первый раз оставляю и очень прошу Вас помочь, Дима, и тебя тоже. Илона останется до конца лета. И что-то я так волнуюсь! Первый день – и вот такое происшествие, мальчик чуть не потонул в реке, – женщина горестно вздохнула, – Как бы не сбежала! – Она снова повернулась к Димке, положила ему на голову свою ладонь, погладила, заглянула в лицо. – Ты сильно испугался? Не расстраивайся, мальчик. Спи спокойно. Илона извиняется перед тобой. И я тоже. Мне просто очень нужно уехать на раскопки, Илонку взять с собой в этом году не могу, никак не могу.

Димка так расчувствовался, но нахмурился, как мужик и старался удержаться, чтобы не радоваться заметно. Илона не только на выходные приехала, она останется до конца лета!

– Не обижайся, ладно? Ведь она не хотела напугать. Или хотела… Кто её знает, чего она добивалась.

За окном уже была полная темнота, хоть глаз коли. Мама Илоны вежливо отказалась от чая, сообщила, что она уезжает рано утром и пошла к дому своей бывшей свекрови, Марии Ивановны.

– Ой, как хорошо, что всё обошлось, Димка! – сказала баба Вера, – Ты смотри, какие девочки невоспитанные приезжают на лето, будь умней. Завтра придешь, поможешь?!

– Конечно!

– Полоть будем, жду тебя утром. Поболтаем с тобой!

– Ага, – радостно сказал Дима и уткнулся в чашку.

Глухой ночью Димка создал папку своего первого настоящего дела по отводу жениха сестры Катьки. «Дело №33 Елена» – аккуратно вывел он на тетради. Почему тридцать три? Чтобы Илона и Катька понимали – у него серьёзный бизнес. Уже тридцать два спасенных от зла и беды с помощью самодельных амулетов. Почесавшись нервно, Дима застеснялся своего головокружительного успеха и поставил вторую тройку в скобки.

– Объясню, что вторая цифра значит – трое сотрудников участвуют в деле фирмы. Отвод с глаз. Ничего себе ляпнул! – Дима помрачнел, – И еще хуже про мой стригущий лишайник… – пробормотал он и тряхнул головой, отгоняя настойчивого комара. – «Отвод с глаз» или «Стригущий лишайник» – как фирму-то назвать?

Фотографию Ленки он прикрепил на дело общую, беспощадно вырезав её лицо квадратиком. Затем, высунув язык, наклеил. Потом написал план по запугиванию, который вышел на два листа. Согласно плану бабка-колдунья по имени Варфоломея решила призвать злые силы. Она сообщала в записках, что жених «пустит всех по миру», «уже давно нацелился на состояние Елены и её квартиру», «Имеет злобного беса». Описал, как они будут залезать через забор, кто будет стоять на стрёме (конечно, Катька). Еще нужна была фотография жениха.

Димка помнил этого Бориса – кудрявого франта. Он приезжал в вечернем костюме и белоснежной рубашке, с бабочкой вместо галстука. Но потом напился, стал орать неприличные песни и ревновать Ленку, а потом её обзывать. Именно к Ленке он вязался до глубокой ночи, а она плакала.

Димка старался увести мысли об Илоне в сторону, но они возвращались к тому, что Илона выступала в качестве его жены. Они смотрели друг на друга и клялись в вечной любви, верности. Дважды обменивались кольцами… Потому, что Димка схватил своё, мужское и пытался напялить ей на палец, а Илона женское пыталась на его палец надеть.

– Я плохо её знаю, – тихо шепнул себе Дима, – Действительно, плохо. Только первый день узнал. Это унизительное падение в воду, навоз, лягушка, лишайник стригущий. Кстати, а почему она так защищает лягушек? Это же простые лягушки. Если бы я зайчика или белочку так поймал и выкинул…