— Уинстон.

Голос Саммер вырвал меня из моих мыслей.

— Прости?

— Уинстон, — повторила она. — Библиотека. У него есть компьютер, это единственное подключение к интернету во всем здании. Мы можем проникнуть туда после того, как он закроется, и посмотреть. Я знаю, где он хранит ключи от библиотеки. Они лежат в маленькой коробочке на кухне. Он должен закончить примерно через тридцать минут. Мы можем проследить за ним и убедиться, что он оставляет ключи именно там.

Мои глаза расширились в предвкушении.

— Да, Саммер, я люблю тебя.

Я обхватила руками ее милое, маленькое круглое личико и запечатлела на щеке крепкий, небрежный поцелуй.

Ее лицо приобрело приятный оттенок розового.

— Ну, я в некотором роде классная.

Я улыбнулась:

— Пойдем.

Ожидание ухода Уинстона из библиотеки, казалось, заняло годы.

Мы с Саммер спрятались за огромными, плотными, до пола, темно-бордовыми шторами в коридоре, когда маленький пожилой библиотекарь, прихрамывая, вышел, заперев за собой двери библиотеки.

— Подожди здесь, я принесу ключ.

Что-то подсказало мне, что Саммер вдруг решила, будто она попала в какой-то гребаный боевик про ниндзя, когда на цыпочках пересекла лестничную площадку, следуя за Уинстоном туда, где он прятал ключи.

Вернувшись с ключами, она быстро бросила их мне, и я побежала к дверям библиотеки, дрожащими руками вставляя ключ в неудобный замок.

Когда двери наконец открылись, мы протиснулись внутрь и быстро заперли их за собой, чтобы никто не заподозрил, что кто-то вломился внутрь.

В темноте библиотека выглядела чертовски жутко. Большие серые горгульи, сидевшие над колоннами у каждой полки, начали выглядеть ожившими. Как будто они смотрели прямо на нас.

Я поборола дрожь, направляясь в импровизированный кабинет Уинстона. А затем включила компьютер.

Чтобы разгадать пароль, не нужно было быть хакером. Кто-то должен был сказать Уинстону, что "Найтчерч" — довольно очевидный выбор.

Мы с Саммер присели на корточки, уставившись на экран.

— Так ты собираешься сказать мне, почему копаешься в грязном белье Сильваро? — спросила Саммер, постукивая маленькой ножкой.

— Я нашла дневник под половицами в своей комнате.

— Серьезно? — Саммер опустилась на офисный стул, заинтересовавшись.

— Да, это звучит странно, но меня привел к нему какой-то безумный кошмар, который приснился мне, когда я только приехала сюда. Какая-то девушка по имени Теодора Олкотт. Она приехала работать сюда, в Найтчерч, в 1911 году и завела роман с Карлосом Сильваро, прадедом Эзры. Она влюбилась в него, думала, что он тоже любит ее, и в конце концов забеременела от него.

— Господи, что с ней случилось? — Глаза Саммер были широкими, как блюдца, и искрились интригой.

— Видишь ли, в чем дело, на самом деле я не знаю. В ее дневнике есть записи, но она ничего толком не объясняет. Но учитывая все ужасы, связанные с этим местом, и все, что случилось с Карой, мне нужно выяснить, что, черт возьми, происходит, потому что здесь точно что-то происходит.

Я набираю в компьютере "Сильваро", надеясь получить хоть какую-то информацию, но ничего.

Они даже не упоминаются как владельцы Найтчерч. Да и вообще, если набрать "Найтчерч", кажется, нет никакой информации, кроме того факта, что это историческое здание, построенное примерно в четырнадцатом веке.

— Отлично, что нам теперь делать? — вздохнула Саммер. — Такое впечатление, что интернет стер все следы о них.

— Или они сами стерли все следы, по какой-то причине. У них есть деньги, они могли бы десять раз купить весь Сидар-Кросс, если бы захотели. Скрыть свои грязные секреты для таких, как они, не составит труда.

Я яростно печатаю на клавиатуре еще двадцать минут, прежде чем окончательно сдаюсь.

Саммер перебирает стопки старых книг, которые сортировал Уинстон. Бог знает, что она ищет, но она так шумит, перебирая шкафы с документами, что, если не прекратит в ближайшее время, нас поймают.

В Интернете ничего нет об этой странной семье. Они скрыли свой след, и теперь все, чем они являются для мира, — это история о привидениях, которой пугают детей.

Потерпев поражение, я выключаю компьютер. Затем встаю, чтобы размять ноющие ноги.

— Беннетт, быстро!

Я поворачиваюсь и спешу выйти из кабинета, чтобы увидеть Саммер, держащую в руках что-то похожее на потрепанную, пыльную папку.

— Что это? — Я прищуриваюсь, глядя на изъеденную молью старую вещь.

— В отделении под картотекой я заметила, что нижний ящик находится не на одном уровне, поэтому потянула его и посмотрела на весь этот хлам. Похоже, кто-то собирал и прятал всякое дерьмо.

Она вытащила все старые, потемневшие бумаги. Некоторые из них выглядели очень древними.

— Что это? — Спросила я, забирая папку из рук Саммер.

— Не знаю, похоже на всякую всячину, какие-то больничные записи, свидетельства о рождении, случайные газетные вырезки.

Пролистав папку, я наткнулась на старую, порванную копию генеалогического древа, сделанную от руки. Оно восходит к Леонардо и Энни Сильваро, у которых в 1884 году родился сын Карлос, затем показывает, как у Карлоса и Женевьевы Сильваро родился сын Хосе Сильваро. Имя в мавзолее. Дедушка Эзры. Жар пробежал по моим венам при воспоминании о члене Эзры, проникающем глубоко в меня на вершине склепа Хосе. Не сейчас, Беннетт, ты, шлюха.

Отмахнувшись от воспоминаний, я продолжаю читать дальше по странице и нахожу строчку, ведущую от Хосе и его жены Кейлин в… никуда. Остальная часть генеалогического древа была вырвана, как раз там, где должно быть имя Андреаса Сильваро.

Перевернув страницу, я обнаружила какие-то старые записи врача, датированные примерно 1886 годом, через два года после рождения Карлоса, с именем Леонардо Сильваро на них.

Помещен в психиатрическую лечебницу White Lane из-за приступов истерии после осуждения за убийство пяти женщин. Предполагается, что среди погибших были и другие женщины, однако пока никаких следов не обнаружено.

Мое сердце екает в груди. Черт возьми, отец Карлоса Сильваро убил пять женщин, возможно, больше, и был отправлен в психиатрическую лечебницу.

Остальные записи свидетельствуют о различных методах лечения, применявшихся в White Lane к Леонардо Сильваро до того, как он повесился в этом учреждении в 1889 году, когда Карлосу было бы всего пять лет. Его свидетельство о смерти было разорвано и частично сожжено, а затем засунуто в папку.

Когда я перелистывала следующую страницу, на пол упало несколько вырезок из газетных статей и фотография.

Присев на корточки, я осторожно подняла старые листки бумаги. С фотографии на меня смотрел молодой человек. Его голубые глаза и темные волосы были точь-в-точь как у Эзры. Фотография выглядела также как его портрет, висевший в коридоре северного крыла. Внизу фотографии было нацарапано его имя, Карлос Сильваро.

Я подняла одну из газетных статей, выпавших из папки.

Женщины пропали без вести. Карлос Сильваро, подозреваемый в исчезновении работниц в поместье Найтчерч.

Что касается следующего, то там была рассказана совсем другая история.

С Карлоса Сильваро сняли обвинения в убийстве по делу о пропаже женщин в поместье Найтчерч после обыска.

Похоже, прадедушка Эзры избежал скандала.

Когда я аккуратно складывала газетные вырезки и фотографию обратно в пыльную старую папку, то увидела ее.

Я сразу узнала ее лицо, ясное как день. Даже в черно-белом варианте я могла разглядеть серебристые волосы.

Девушка из моих ночных кошмаров.

На фотографии она улыбалась, совсем не похожая на измученную душу, которая преследовала меня во снах, с окровавленным лицом и синяками под глазами.

Дрожь пробежала по спине. Сердце колотилось так сильно, что я чувствовала, как кровь пульсирует в голове.

Перевернув фотографию, на обороте была нацарапана записка от руки. Я не была уверена, кто автор, может быть, полиция? Член семьи? Я понятия не имела, но эти слова врезались в мой разум, как раскаленный железный прут, клеймя меня.