Как я и ожидала, сборник законов утверждал главенство мужчины над женщиной. Куча статей о правах мужчин. И совсем немного – о правах женщин.

«Женщина, существо слабое и не всегда разумное, может обратиться за помощью к императору, если на ее руку претендуют более двух мужчин. В этом случае император, верховная власть в государстве, должен рассудить спор, исходя из выгоды, которую получит в первую очередь государство, и только потом уже женщина», – «обрадовала» меня одна из статей.

– Ну конечно, – проворчала я, перелистывая страницу, – мужчины бывают разумны всегда и везде. Это у женщин разумность периодами выключается. Сексисты, просто сволочные сексисты.

«Женщина имеет право не выходить замуж и не производить на свет наследников, если она серьезно больна, как телом, так и духом. Хромота, невозможность видеть или слышать, частые боли в голове к таким болезням не относятся», – сообщила следующая статья.

Угу. Не помираешь? Выходи замуж. Рожай.

«Женщина может не отдавать свое наследство мужчине, если он поставлен императором вне закона, слаб умом или прикован к постели», – выдала новая статья.

Я только хмыкнула про себя. Отличные исключения. Просто превосходные.

Пролистав до конца сборник законов, я убедилась, что не смогу отказать в браке ни одному из претендентов, если, конечно, он не будет вне закона и самолично появится перед мои очи.

Единственное, что мне позволялось, – встретиться перед бракосочетанием с поверенным и переписать на будущих детей часть наследства. И здесь мне уж точно не требовалось разрешение ни императора, ни будущего супруга. Во всем остальном я была практически полностью бесправна.

В этом смысле в сборнике законов было четко указано: каждая совершеннолетняя женщина, достигшая детородного возраста, обязана выйти замуж и оставить после себя наследника. А еще лучше – нескольких наследников.

Мужчины тоже обязаны были жениться. Но у них было больше прав.

– Сволочи, – тоскливо вздохнула я, отложив сборник законов куда подальше. – Все сволочи. Вот кому помешала моя спокойная жизнь на Земле? Зачем надо было переносить меня сюда? Чтобы замуж выдать? Спасибо большое, блин! Я очень признательна!

Судя по всему, тихой и свободной жизни у меня оставалось ровно до конца зимы – начала весны…

До конца дня я ничем не занималась – отдыхала, как предпочитала думать. А на самом деле пыталась анализировать сложившуюся ситуацию. Тщетно искала выход из своего положения. Искала и не находила.

Увы.

Нет, если бы я родилась в этом мире, получила здесь образование, с детства общалась бы с людьми своего круга, то, возможно, и смогла бы понять, как выкрутиться, что предпринять. Но я понятия не имела, какие здесь есть лазейки, за что зацепиться. А хуже всего то, что я не знала, кто и за что снабдил меня наследством. И почему я так вовремя оказалась именно в этом поместье, тоже входящем в список наследуемых земель? Кто меня сюда перенес? Какой злой волшебник?

Я не знала ничего о своем благодетеле. И до сих пор не понимала, откуда в совершенно чужом магическом мире у меня вдруг появились родственники. Насколько я помнила из рассказов родителей, оба они были сиротами, своих корней не знали, с рождения воспитывались чуть ли не в детском доме. И потому я никак, ну вот вообще никак не могла иметь здесь родню! Если ее не было на Земле, откуда ей взяться в непонятном магическом мире?

В общем, одни вопросы. И никаких ответов.

Я отказалась от любой еды, пила только компот, который мне в спальню принесла служанка, и думала, думала, думала.

Мое настроение портилось все сильнее.

– Ну вот что за дурость, а? – пробормотала я горько, уставившись в темное оконное стекло. Там, на улице, шел то ли снег, то ли дождь, было холодно, мерзко и противно. – Почему заранее нельзя выдать мне правила игры? Что это за непонятный квест для попаданки? Засунули непонятно куда, непонятно зачем, дали деньги, не дали задания. Какая-то дурацкая игра получается. Мироздание, а Мироздание, совесть у тебя есть? А стыд? Как в таких условиях жить и работать? Тут же головой повредиться можно.

Мироздание молчало, упорно и загадочно.

И все, что мне оставалось, – лечь спать, голодной, злой и усталой.

Ночью мне снилась какая-то муть про лабиринты, всадников и завещания.

Проснулась я злая, не выспавшаяся и опять же голодная.

А утро принесло свои сюрпризы…

– Лекари нам нужны, найра, – гудел Алек в гостиной внизу уже несколько минут. – Хотя бы парочка на все деревни. Вон в самой дальней мужики сутки уже лежмя лежат, слабые телом.

Лекари… Да где ж их взять-то, в нашей дали? Алек, как оказалось, был прогрессивных взглядов. Магию и амулеты не отрицал. Но сам предпочитал лечиться у тех, кто разбирался в травках и при необходимости мог наложить швы. В общем, у лекарей. Деревенских, конечно же. Как мне сегодня объяснил сам Алек, появившийся в поместье с раннего утра, лекари делились на деревенских и городских, в том числе и столичных.

Столичные знали очень многое в разных областях, но брали за свои услуги столько, сколько не каждый аристократ мог себе позволить заплатить. Благо и учились они в медицинских школах, которых было две на всю империю, и обе в столице. Там, в тех школах, преподавали уже вышедшие в отставку лекари. Молодежь училась там и теории, и практике, набивала руку на тех, кто пользовался ее услугами, и ближе к середине жизни могла позволить себе и домик в пригороде, и семью. Ну и обширную практику, конечно же.

Обычные городские лекари знали в разы меньше (потому что до провинциальных городков умные учителя практически не доезжали), умели работать и с амулетами, и с травками, и с заговорами, понимали в своем деле, могли наложить швы и практически без вреда для жизни пациента вытащить из его тела тот же наконечник стрелы. Но они тоже брали дай бог каждому. Со столичными, конечно, не сравнить. Но после нескольких лет усиленной работы могли себе каменные хоромы в два-три этажа возвести. В провинциальном городке, конечно, не в столице.

Деревенские лекари разбирались в травках, работали со швами разной сложности, знали, как действуют простейшие амулеты. БОльшего от них требовать не стоило. Все равно бесполезно.

Но и они значительно отличались своими умениями от бабок-травниц, которые только и могли, что порчу навести, травки для успокоения заварить или кровь остановить.

В зависимости от уровня жизни аристократа, его материального состояния и желаний хорошей жизни, на его землях могли практиковать одновременно от двух до пяти лекарей, включая того, что обитал в поместье, под одной крышей с тем самым аристократом и его семейством.

У меня лекарей не было. Совсем. До последней минуты я была уверена, что они мне не понадобятся. Ну есть же в лесах бабки-травницы, целых три или четыре. Вот пусть крестьяне к ним и ходят. А мы с челядью без лекарей обойдемся. Перезимуем как-нибудь.

И вот вчера в дальней деревне на моих мужиков напала какая-то болезнь. Они лежали на лавках и печах, не вставали, лишь постанывали. Бледные, изможденные, они ели помалу и чуть ли не готовились помирать.

Десять человек. Сразу. В одной деревне. Мор практически.

Бабки с травками попытались чем-то помочь, не смогли. Только руками развели. Мол, не наш это уровень.

И Алек, естественно, прибежал с утра пораньше ко мне, за указаниями.

– Где здесь можно отыскать лекарей? – приняв решение, спросила я, так как прекрасно понимала, что с больными мужиками и правда надо что-то делать.

Не хоронить же сразу треть деревни. Особенно если у тех мужиков семьи большие и куча детишек. Нельзя оставлять их без кормильца, тем более зимой.

– Так или в ближайшем городе поспрашивать, или у ваших соседей, ваша светлость, – последовал ответ.

Я задумалась.

– Алек, вы доедете до города?

У меня не было ни нормальной одежды, ни надежного средства доставки, чтобы появляться в городе самостоятельно. Гораздо проще было отправить туда Алека, который знал там все и всех. Он и с лекарями сможет общий язык найти, и езды верхом на лошади на длинные расстояния не побоится.