Он сам, чтобы не помять доверенные вещи, связал что-то навроде лямок. Сам без чьей-либо помощи умудрился «соскользнуть» вместе с этим в русло реки. Сам навернулся, и сам наплевал на грязь. Он всё делал сам.
Так прошёл ещё день, а после ко всеобщему (моему) удивленью в низине начала подниматься вода. Картина изменилась. Она начала навевать воспоминанья.
Я старался не обращать на это вниманье.
Глубоко дышал.
Читая при каждой остановке, листая уже почти на ходу, я честно старался не думать о заливных полях[1], о далёком горизонте и тощих берёзках… Разбухшая почва чавкала весьма знакомо, и хотя здесь было довольно прохладно, солнце то и дело било в глаза. Оно слепило.
Есть страшным образом хотелось в этот момент.
Умом я понимал, что это не более чем иллюзия. Фантом!.. Но поделать ничего не мог. На третий день я начал грызть сухари. Стал незаметно распихивать их по карманам.
— Я про… Не подавитесь. Я прошу прощения, — обратился стражник.
Я в самом деле подавился. По грудине ударил и замаскировал это Нелепое движенье кашлем. Очень звонко сопнул. Потянулся за флягой.
— Да… кхм. Да! — Косой беглый взгляд: — А ты… почему хромаешь?
— Какая наблюдательность, сэр… Об этом я и хотел поговорить. Види…те… Видите ли, кажется, я простудился.
Медленный выдох. Взгляд на великана, что брёл впереди.
Стражник так сильно старался быть учтивым, что я решил ему поверить. Решил не замечать всего того, что было дальше. Как-то нечаянно, мужчина «пока не перестанет знобить» сел в седло. И как-то совершенно случайно он проехал на моей кобыле вплоть до заката.
И так и продолжил.
По какому-то совершенно нелепейшему стечению обстоятельств, на следующий же день он приосанился. Начал с высоты раздавать «бесценные советы». Делиться опытом. «Вы не туда ид… О нет!.. Навернулся? Ну что и требовалось!»
Великан не обратил на третье такое замечание вниманья.
«Ты всё сказал⁈» — просто, очень просто спросила Эль. «Нет… Я не понимаю. Я ведь по делу говорю, а какую-нибудь…» Девушка вдохнула носом: «Пошли».
Наёмница отвела стражника в сторону, она поговорила с ним чуть меньше минуты, после чего тот замолк.
Вечер пятого дня в низине.
Я устал. Век устал и даже Гратц уже клевал носом. Опасно раскачивался в седле.
Берег стал совсем пологим. Мы все брели и никак не могли отыскать сколь-нибудь удачной площадки. Двигались на ярко-жёлтое солнце.
Я щурился на чёрные ветки. Старался мерно дышать… а в памяти сама собою возникала картина: ровная, едва-едва покачивающаяся трава. Блестящие лужи. И далёкий горизонт дугою… Мне всё чудилось, что я по-прежнему там… Что я не вышел из заливной долины и по прежнему бреду.
Мы набрели на оползень. В прошлом году здесь пророс рогоз. Но он высох и длинные, жёсткие листья хрустели, когда мы взбирались.
Наконец, уже в совершенной темноте Эль развела огонь. Через пару минут в котелке зашумела вода.
Девушка неспешно, аккуратно сняла прилипшие повязки. Уже несколько дней, с тех пор как мы набрели на цветущую поляну, наёмница каждый вечер готовила кашицу и прикладывала её ко спине великана. Туда шёл особо пушистый мох, тысячелистник и ещё десяток трав, о которых я ничего не знал.
Это всё не помогало. Полосы стали беловато-зелёными, кожа стала красной, а кое-где начала сочиться жидкость.
Этим вечером Эль довольно долго не приступала к обычным приготовленьям. Не доставала полувысушенные травы и не искала камень. Она всё протирала лопатку вскипячённой водою и ждала чего-то. Наконец, она в последний раз отжала тряпицу.
Развязав свой, довольно скромный скарб, Эль довольно долго искала. Она перекладывала вещи, пока наконец не нашла небольшую шкатулку чем-то блестящим и лентой на крышке. Открыв, наёмница достала нитку и иголку.
Подбородок мой дёрнулся.
Эль ещё некоторое время посомневалась, а после воткнула довольно тонкий металл в подвернувшуюся ветку. Поднесла её к огню. Гратц понимающе кивнул. Он возник у наёмницы за спиною довольно давно, хотя никак не вмешивался.
«А хуже не станет?» — заметил стражник, прицыкнув.
Получил сырым папоротником по тощей физии. И на круглом животе съехал вниз по пологому склону.
— Б***на, — очень понятно выругалась Эль.
Девушка проверила, не слишком ли близко металл к огню.
Судя по звукам Гратц умылся. Он влез обратно и здесь при всех отжал штанину. Он снова направился к спине. Возразил. Получил по шее и скатился вниз… И ещё раз всё сначала. Лишь с четвёртой попытки стражник додумался вооружиться: он прихватил полено из костра.
Наёмница потянулась к мечу — бывший стражник под углом положил полено на камень у спины полудуха: «Также виднее». Он чуть отошёл и, обтекая, почесал высокий лоб. Выставив одну ногу вперёд. Гратц посмотрел на широкую спину. И на Эль.
Он что-то негромко ей сказал.
Девушка застыла. Она ответила. Распрямилась, посмотрела на Йозефа Гратца сверху. Стражник стушевался. Это был первый раз с начала вечера, когда поза его заметно переменилась. Голова вошла в плечи, а тонкая нижняя губа поджалась. Как человек разумный, Йозеф попытался ретироваться.
Наёмница поймала его руку. Не обращая вниманье на вскрик, она вручила стражнику иглу. «Ты знаешь это дело?!. Вот ты и разбирайся!..» — «Я!.. Да… Ты с ума, что ли, спятила?» — «А кто?»
Гратц сам на себя не был похож. Весь в тине, с засаленной, торчащей вихром макушкой он ещё раз глянул на иглу. На спину. Губа его задёргалась. В неверном, желтоватом свете костра я видел, как вытягивается грязное лицо.
Стражник смолчал. Пожевал немного. Почесав заросшую щеку, он ещё раз глянул на омертвевшие полосы. Зажмурившись, он покачал головой.
Я перелистнул страницу. Сидя чуть в стороне, делая вид, что читаю, и посасывая сухарь, я косился в их сторону. Ждал, что будет. (Это было… важно). Вот стражник что-то пробубнил. Чуть посомневавшись, он постучал по грубой, натянувшейся между лопаток коже. Подождал, но Век не шелохнулся.
Гратц сделал шаг назад. Посмотрел на всю картину разом. Он достал…
Колено моё внезапно распрямилось.
Стражник вытащил нож.
Треск костра. Где-то в ночи необыкновенно громко, неприятно прокричала птица. В желтоватых отсветах блеснул металл. Тощая фигурка дважды провела над огнём тонким лезвием… Век чуть дёрнул щекой. Плечо его приподнялось… И послышался пилящий звук.
Уже не на спине, головою вниз бывший стражник скатился по пологому склону. По корням!
Забулькал там и, плюясь, на удивленье скоро вскарабкался обратно. Сел на краю и сплюнул — с видом безвинно оскорблённого. Нож он так и не выпустил. И кисти, рукава его всё так же были черны и маслянисты.
— Ты совсем сдурела⁈
— Ещё раз так сделаешь…
— Зашьёшь ты и что будет дальше? Всё сгниёт!.. Д*ра!
* * *
Я всхрапнул. Резко открыл глаза.
Было темно.
Довольно прохладно.
Последнее, что я запомнил… Гратц работал иглою. Теперь он спал.
… Я должен был стать первым дежурным… но, похоже, стал последним.
Эль ещё раз толкнула меня в плечо. Я поморщился… и, кажется, проснулся. Посмотрел на книгу, которая по-прежнему лежала у меня в ногах. На костёр и возвышающейся чёрные деревья.
«Ты проснулся?» — «…Кажется, да».
Хлопок. Земля различимо вздрогнула.
Я моргнул.
— Что это было?
Где-то зашелестела трава.
— Небесный огонь… Миль пять от нас. Два пальца.
Я ещё раз моргнул. Посмотрел на книгу: за последние дни я не меньше трёх раз пролистал её от начала и до конца, но ни разу, ни разу не нашёл ни слова об «ограх». Это было странно.
Эль всмотрелась мне в лицо — я улыбнулся в ответ. Она кивнула.
Похлопав меня по плечу, заметно осунувшаяся за ночь наёмница повернулась к наваленным веткам. Различимо зашелестела хвоя.
Медленно выдохнув, я чуть поводил головой. Посмотрел на книгу. Угли почти прогорели и давали красный, таинственный отсвет. Я закрыл. И ладонь положил на сухую, шершавую обложку.
