В какой-то момент я понял… что засыпаю. И реальность перестаёт быть такой непоколебимой. Столешница под тканью как будто начала ходить… рассыпаться мелкой крошкой…
С треском и шуршанием прибоя.
Я услышал… как шелестит шерстяная ткань… вместе с моими волосами.
Они как будто тоже начали трещать.
«Это, ничего… Ведь… корни ведь никуда не денутся… Кор… ни…».
Веки совсем отяжелели. Лицо матери вдруг вспомнилось… не знаю почему.
Я увидел, как она смеётся. Как плачет радуясь…
«…при дворе…»
Лишь я один на целом острове добился… такого места… Это финал любой дороги.
«Только слова».
До необыкновенного живо в памяти всплыла улыбка. Слёзы.
Я рыгнул.
— Не спи!
Письмо «Ударило» в грудину.
— И почему Вам вечно мало⁈
— … нам?
Пуча глаза, я моргнул.
Хозяин изобразил нечто сложное:
— Ну… то есть всем «вам»… Ты меня понял.
— Н-нет.
Я ничего не видел.
И не слышал.
Должно быть, уже во сне я моргнул.
Мне чудилось что грубая ткань искрит и горит бездымно. Что на мне уже нет штанов… и волос тоже нет.
Кажется… я видел круговорот песка… Скульптуру, которая неспешно вращалась.
Тихо… Тихо…
Треск огня. Звон комара над самым ухом.
Я видел, как медная ложка, медленно летя, распалась яркой белой вспышкой, от края и до конца. На это было больно смотреть.
Заблестело стекло.
Зеленоватый и лиловый свет закручивал похрустывающий песок.
В животе моём дрожало… а из лёгких вышел воздух. Просто вышел. Это был долгий, очень долгий выдох, который я никак не мог остановить. Мне снилось, что я пытаюсь зажать свой рот… Но воздух всё равно выходит… Золотистая руда, целые глыбы обнажились. Они почти текли.
Я чувствовал бумагу.
Я видел в глазе смерча… небо.
XXII
Гор. Залив.
Пятнадцатый день шестого месяца двадцать третьего года.
Хруст переплёта. Я лишь мельком взглянул на заглавье и тут же старый, какой-то «шершавый» запах ударил в нос. В горле заскребло и запершило так… что захотелось тут же захлопнуть. И больше уже не открывать.
Медленный выдох.
Ни перечня статей. Ни номеров страниц.
Я хотел найти что-то про «огра» или «истинного дракона», но закончил тем, что просто листал, надеясь случайно наткнуться хоть на что-нибудь.
'…Д*ХИ-ХОЗ**ВА…
Не ведя своего происхождения от земли, но, ведя от отцов богов, дух-хозяин не может быть ни схвачен, ни ограничен в своих желаниях. Кровь и кости э**х созданий условны, а перемены для них так же естественны и необходимы, как для нас дыханье.
Непостижима душа хозяина, так как не имеет он постоянного тела; но ходит по земле*** ам постоянно подражает нам, а также тварям поднебесным.
**вя и в жилищах, и в мире тонком, дух *тот подражает нашему виду, но не способен повторить его. Зан*т тем же ремёслами, но методы его неп***ны и недоступны.
(Пара строчек почти совсем истёрлась. Угл страницы оказался измят).
** ка способны зачать дитя, но походить оно будет более на них, нежели на пару.
*** может появиться и от живого т*ла, но в этом случае ребёнок обречён повторить судьбу творения бога. ***ройтись его тропой зе**ой, не имея шанса на иной исход'.
(Поджав губу, я перевернул страницу. Потёр совершенно выцветшие строчки).
'*** для человека намеренье, для него лишь страсть, сопротивляться которой дух неспособен.
Бойся не оправдать ожидания духа хозяина места, так как придела для мести его не существует. Порождение отцов обманет тебя, и нет человека сп*собного распознать его игру.
***чёлы, шершни *** жалят, горшки побьются, а коровы перес***.
Дичь ускользнёт из силков, а любимый конь захромает'.
Жарко и тихо было в комнате.
Я закрыл старую книгу.
И отодвинул её подальше.
* * *
Завидев меня служанка — отвернулась. Её как будто бы позвали, и девушка скоро скрылась.
По счастью, в тех горшках оказались сливки. Белые и густые они совершенно скрыли лицо… а после и вовсе кто-то слух пустил, что, дескать, это «не тран вовсе был, а какой-то другой, второй грабитель».
Как рыцарь короля я решил, что это… вполне правдоподобно… Версия стройная и, главное, простая: пара воров не поделила что-то. Повстречалась. Подралась и «выпала в окно».
Всё как и должно быть!..
Носок зацепился, и походка вновь сбилась. Сапог неприятно ёрзал.
Пальцы вцепились в медальон: тот оказался холодным.
Клён попался на глаза, и настроение моё сразу упало… Разумнее всего было просто отвернуться. «Шестьдесят восемь», — сам собою продолжился счёт… Но легче от этого не стало…
«Позавчера я… Я попытался объяснить картину наёмнице… я же попытался. (Чёрное дерево осталось позади). Втолковать, что за ПАРНЕМ гнался… И ногами я ЕГО обхватил… и штанов не стягивал, а только так… Так получилось».
Весь белый, с обрывками ткани в руке, я гнался за Эль вплоть до… До первых деревьев… А она почему-то всё не могла поверить. Не слушала… Просто отвернулась от меня.
Разговор с неизвестным стражником её в тот момент занимал куда как больше чем все мои старанья.
«Ты слушаешь меня⁈.. Эй! Как Рыцарь Короля…» — «Да замолчи ты!» — локоны Эль усыпали лицо. «Я Тран или нет⁈»
СОВЕРШЕННО логичная фраза!.. После которой мне звонко дали по лицу. Это был… неожиданный удар. Уже второй всего за несколько минут.
Щека моя опухла и приобрела довольно-таки экстравагантный, сизый, пухлый вид.
Я… Я поднялся!
С протяжным, необыкновенно долгим скрипом, на мостовую упала сосна.
Зазвенело стекло, и я обратил внимание на длинный меч.
… Я решил простить… мою Эль.
Солнце слепило.
Улица имени Зифа встретила нас горячим камнем. Парой лавок из тяжёлого бруса и глубокой колеёю.
Сопровождавший меня служитель порядка покосился на кусты… А мне берёза попалась на глаза.
— Семьдесят три, — холодно и прагматично продолжился счёт.
Легче по-прежнему не становилось.
Я заметил яркую витрину. Пару женщин, что болтала. Одна из них вела за ручку малого ребёнка. Тот переступал очень смешно.
Завидев шлем, очень милые дамы поспешили скрыться… Мне пуговица попалась на глаза. Она сверкала на лацкане нового, только сегодня законченного мундира.
— Слышал, — как бы между делом, — я слышал, тролл буянил перед отелем… Пока я ходил по лавкам.
Разбуженный (посреди дня), и отправленный (без поощрения) стражник глядел.
Он подбросил мой новый вещевой мешок повыше.
— К ястребу изловили!.. Этих дур многоэтажных… М***ей!
Я решил не продолжать эту беседу.
Поклажа вновь сползла. И мужчине снова пришлось забросить её повыше на живот. Ткань затрещала.
— А о тролле, том что промышлял под Преей… о нём Вы что-нибудь слышали?
— А ястреб его знает, — поделился служитель. — Разберёмся как-нибудь… — не отводя остекленевшего взгляда от приближающейся развилки: — Мы ВСЕ-Е-Х этих, б***ей, изловим!.. Это уж наверно!
Перекрёсток. А потом ещё один. Наконец, впереди замаячила широкая площадь. Людей здесь пока что собралось немного, так что мне не составило труда, даже издали заметить чёрную накидку.
— Добрый день, — с улыбкой.
Эль отозвалась односложно, а я… поддакнул. Чего скрывать… Видно было, что новый, с иголочки, мундир не произвёл на неё впечатленья.
Поглядев на коробку в её руках, я ещё раз кивнул. Помолчал с минуту.
«Поймав» золочёную пуговку, я потёр орнамент. Жёлтый отблеск чуть облегчил неприятный привкус. «Неплохо».
Эль рассматривала бюст Шиваго[1].
— Вот… подлость! — неожиданно сопнул мой провожатый.
