– А кто их теперь спрашивать будет, мой милый Барни! – расхохотался Кристофер Полли, подавшись вперед на своем троне, а потом и встал во весь рост. – Кто теперь верит в Бога? Ты же помнишь девиз прогрессивных американцев: «Мы верим в Бога, но предпочитаем наличные». А закон уже на нашей стороне. Сенаторы-демократы постарались. Да и республиканцы тоже. Детей сейчас любят все. Даже главный католик Вашингтона. Сорок лет подряд любил, как выяснилось, пока новый римский папа не лишил его сана за это невинное хобби, вот чудак.

Шеф «Фабрики по производству мышей № 5» испустил протяжный вздох и сел обратно на трон.

– Так что теперь, мой милый Барни, мы будем делать с детьми все, что захотим, даже без согласия родителей. Все эти детские сады и школы уже и вякнуть не посмеют. Наступают прекрасные времена, Барни. Но… они еще не до конца наступили, и поэтому нам здесь нужно хорошенько поработать. Сломить последнее сопротивление этих отсталых родителей. И той странной церкви, что еще не за нас, а за какую-то семью. Как ее там, бишь, называют… Прямо… Перво… Православная, точно. Какое странное название. Я бы в такую не пошел. Вот ты, Барни, в какую церковь ходишь молиться?

– В Церковь Сатаны. Я очень люблю деньги.

– И я тоже туда хожу. По пятницам. По субботам – я ревностный католик, по понедельникам – мормон, а по вторникам – сайентолог. Иногда подумываю, не стать ли иудеем, но процедура вступления останавливает. Хотя я люблю разнообразие. А, кроме того, так надо для службы… то есть для бизнеса. Ну ладно, вернемся к делу. Срочно отрази в сценариях новых мультсериалов и детского порно… то есть детского кино, последние тренды. Мы будем их настойчиво популяризировать в каждом выпущенном продукте, чтобы люди ни на минуту не забывали, куда нужно идти и о чем думать. Надо все смешать, все эти дряхлые ценности перетрясти и выбросить, испачкать, стереть различия между мальчиками, девочками и всеми переходными типами.

– А такие разве есть? – удивился Барни.

– Скоро будут. Мы над этим упорно работаем.

– Понял… шеф. Если вы сказали, то они точно появятся. Уже пишу.

– С самого детства больше не должно быть нормальных… тьфу-ты, какое противное слово… видов спорта для мальчиков и девочек. Все только смешанное или все наоборот. Девчонки играют в хоккей и футбол, накачивают мышцы. А парни выступают в фигурном катании только однополыми парами, в обтягивающих комбинезонах. Туалет и душ – один для всех! И только тогда, когда исчезнут различия между полами, а эти отсталые любящие родители будут выброшены из процесса воспитания вовсе, вот тогда мы победим. И весь мир станет нашим кинозалом.

– Отличный маркетинговый план, мистер Супермышь. Мы немедленно приступаем к исполнению. Но есть буквально парочка проблем, – начал Барни издалека.

– Ну что еще? – Кристофер Полли в изнеможении повернул голову, махнув большими мышиными ушами. – Я устал, пора заканчивать.

– В Китае и России уже не хотят смотреть наши мультфильмы и кино, как раньше. Там лобби родителей активно сопротивляется. Хотя отдельные успехи у нас тоже есть.

– Опять эта Россия, – выдохнул Кристофер Полли, – и откуда она только взялась на нашу задницу…

– В России стало трудно работать. Местный президент начал закручивать гайки, но, к счастью для нас, слишком медленно. Мы уже вырастили там пару поколений на правильных американских ценностях: секс, деньги, свобода от всех обязательств перед родиной, слово дал – слово взял, джентльмены не могут врать и так далее. Эти уже на все согласны, им плевать, откуда они родом, не важно, где жить и работать. Главное, чтобы хорошо заплатили. Молятся на «эпплы» и «айфоны». Отличное вышло сырье. Можем лепить из них что угодно.

– Вот это по-нашему, Барни, по-американски. Молодец!

– Стараемся и дальше по максимуму использовать любые возможности. Пока нам не открутили… То есть пока они еще есть. Русские глупы, доверчивы и наивны. Плохо защищают свою культуру и образование от нашего тайного вторжения. С образованием там прекрасно почти двадцать лет отработал фонд Эроса. Так что от образования в России ничего не осталось. Ввели ЕГЭ, тестовую систему, научили учителей, стали готовить потребителей, началась всеобщая деградация, они даже по-русски писать разучились. Тут все удачно вышло. А мы, по вашему заданию, недавно взялись за русский фольклор и сказки. Вы сами нас учили – хочешь уничтожить народ, уничтожь сначала его историю и память. Тогда он превратится в навоз. А мы с вами это прекрасно умеем делать, мистер Супермышь. В общем, мы запустили в работу проект «Предпоследний богатур» на сказочном древнерусском материале.

– Продолжай, Барни, – подбодрил своего помощника Кристофер, – мне уже интересно. И что вышло?

– Все вышло прекрасно, сэр. Нашу идею проглотили. А сюжетную линию про богатырей мы немного подправили в своих интересах.

– Кто такие, эти богатыри? – удивился Кристофер. – никогда не слышал.

– По-нашему: супермены, только в древности. Хорошие парни. Спецназ. Ниндзи. Хотя у русских они скорее, как супермены-монахи.

– Как Джеки Чан?

– Не совсем. Джеки хорошо дерется, но может и что-нибудь своровать. А эти не могут. Они всегда должны быть хорошими парнями, что бы ни происходило. Почти святыми. И всегда готовы пожертвовать собой ради своей страны.

– Какая чушь. А сколько им за это платят?

– Как договорятся с боссом. Иногда – ничего не платят.

– Бред. Продолжай.

– Вот этот, святой для русских образ богатыря, мы и постарались немного очернить. А злодеев, наоборот, обелить. Все, как вы учили, по методичке ЦРУ для третьих стран.

Барни вдруг понял, что сказал лишнего, осекся и посмотрел на других директоров, о тайной службе которых ему было ничего не известно. Но Кристофер махнул рукой, чтобы он продолжал. Ему-то было прекрасно известно, что сегодняшнее совещание он устроил только для своих.

– В общем, в русских сказках тоже есть злодеи, сэр. Кащей-бессмертный, Бабая-Яга, например. Они могут быть плохими. Но вот богатыри – никогда. Они всегда только хорошие парни. И вот мы одного из них, по имени Добрыня Никитич, сделали плохим и даже предателем. И жену его – ведьмой. И это был прорыв. Ведь среди русских богатырей предателей в кино до сих пор никогда не было.

– Правда? – удивился Кристофер. – А среди наших суперменов сколько угодно. Только заплати побольше. Не заплатишь, никто воевать не будет.

– Так вот, Бабу-Ягу и Кащея мы сделали хорошими, ближайшими помощниками главного героя – сына одного из богатырей. В общем все смешали, как вы и хотели. А еще…

Барни замолк, но самодовольная улыбка не сходила с его круглого лица.

– Мы вставили в звукоряд нашу музыку! Представляете, сэр, то есть мистер Супермышь?! В русской сказке про богатырей один из них оказывается предателем, злодеи становятся хорошими, и еще звучит англоязычный саундтрек! Мы все перевернули с ног на голову. Извратили их систему ценностей полностью, нарушили все традиции, и нам это сошло с рук. Целевая аудитория проекта – молодежь. И теперь их молодежь будет думать, что богатыри могут предавать, злодеи – быть хорошими, а в русских сказках может играть англоязычная музыка, словно у них своей нет. И это – нормально. Кроме того, мы дали много денег на рекламу, и проект вышел суперпопулярным. Это победа, сэр. Мы опять их обманули. Идеологическая диверсия нам удалась!

– Молодец, Барни. Хвалю! – поздравил помощника Кристофер Полли. – Получишь от меня лично золотую головку сыра в награду.

– Правда потом контроль начал усиливаться, – закончил рассказ довольный собой Барни, – пришлось другие серии перевести в обычный боевик с русским юмором. Но мы нашли выход, приблизили фильм по стилю к фильму ужасов. Ведь ужасы помогают зомбировать русских так же хорошо, как и другие народы. От их просмотра человек постепенно теряет разум. Кому как не вам знать, что снимают такие фильмы у нас только режиссеры-садисты, а смотрят психически больные.

– И как только русские не догадались совсем запретить этот жанр? – удивился Полли, кивнув. – Ведь раньше у них его вообще не было. Смотрели себе комедии и радовались жизни на позитиве. А теперь уже поздно, ужасы стали неотъемлемой частью их жизни. Пару-тройку поколений мы им точно подпортили.