– Слушай, дружище, – наконец не выдержал я весь тот рой мыслей, полностью переносящий меня отсюда домой, и обратился к товарищу по игре, когда был забит последний шар в лузу, – поеду я уже. Есть еще кое-какие дела.

– Как знаешь, – ответил он с улыбкой. – Рад был тебя видеть!

– Взаимно, братишка, взаимно! Еще как-нибудь обязательно схлестнемся. Удачи тебе!

Я достал из заднего кармана несколько купюр, бросил их на столик между пустыми бокалами, отсалютовал товарищу и покинул помещение.

Когда я въезжал в свой район, часы только отбили шесть вечера. Раньше заходить домой мне совершенно не хотелось, но и терпения уже никакого не оставалось. Единственное желание, бьющееся в голове, – получше узнать, какого вида птицу я поймал и чем она питается, фигурально выражаясь, конечно же.

В это время на улице еще яркий день, а солнце даже не думает прятаться, разве что за верхушками деревьев или самых рослых высоток, которых у нас не так уж и много. Я вышел из машины на том же перекрестке, подошел к тротуару и взглянул на свой дом. Хорошо, что я обосновался на самом краю и улицы, и района – никаких лишних глаз и случайных прохожих попросту не бывает. Да и хоть кричи, хоть бейся головой о стены с дикими воплями – полицию на странные звуки никто не вызовет; да и что там говорить, если все они подо мной ходят или прикормлены. Дом на удивление цел, как и двери с окнами. По крайней мере те, которые с этой стороны здания и в доступности глазу. Но это уже неплохо.

Вернулся к машине, снова поглядел на время и оперся на капот. Позвонил Юрику, чтобы скоротать время и заодно узнать, не было ли еще каких инцидентов в клубах или других наших делах – все тихо и гладко, что тоже не может не радовать, а то бывают залетные ребята, которые пытаются подмять под себя мои точки или без моего ведома перекупить бизнес. Тогда уж приходится бросать все дела и ехать разбираться.

– Хорошо, – говорю ему, – держи меня в курсе. И будь начеку, понял?

– Да, босс, как всегда!

– Но когда я велю держать меня в курсе, ты же понимаешь, что я имею в виду те вопросы, которые без меня вы решить ну совсем никак не можете? Чтоб не было как с Маратом.

Я чуть не ляпнул с дуру, что у меня из-за той поездки некоторые трудности нарисовались, а то помощник начал бы расспрашивать, что да как. Он тот еще любитель свой нос совать куда не просят.

– Конечно, Игорь Николаевич, извините. Ну вы же понимаете, он рогом уперся… А так все сами. А что без вас – все потом в отчете.

– Ну все, все, не бубни. Молодец, что понял. Отбой.

Я положил трубку и посмеялся с реакции Юрика, посмотрел на часы – без пяти семь. Сел в машину и поехал домой.

Лиля

– Ушел… Ну и ладно! Ну и оставляй меня тут одну, давай! Рабовладелец хренов! Тьху на тебя! – кричу, хватаю со стола тарелку со своим завтраком и запускаю ее в запертую дверь. Остатки яичницы и бекона смачно разлетаются в стороны. Вместе с осколками самой тарелки.

Стою и пыхчу, как паровоз, тяжело дышу и злюсь. Только не понимаю, на кого: на мужчину, потому что не отпустил меня сегодня и закрыл тут, как ту золушку, или на себя. На себя тоже можно бесконечно злиться. А какого рожна я вообще поперлась в этот дом, зная, что это неправильно? Это кража со взломом! И не бывает преступления без наказания. По крайней мере для некоторых… Для слишком сознательных и глупых девочек.

– Какая же я дура! А-а-а! – снова взорвалась криками. – Пошли вы на хер, друзья! Подставили меня и сбежали. Хорошо вам теперь, что я за вас отдуваюсь здесь? Небось продали барахлишко и сидите теперь шикуете, или уехали вообще куда-нибудь, а обо мне и думать забыли…

И правда, чего им переживать. Никто ж не подозревал, что я такая дура и остолбенею, увидев на пороге хозяина дома. Даже если они и не хотели меня подставлять, то наверняка подумали, что я тоже успела убежать, вместе с часиками, за которые тысяч триста можно выручить, и теперь ни Сашка, ни Маринка мне никак не сдались.

Или все-таки просто забили на меня… Ведь кто я для них такая? Обуза. Вот и все.

Немного успокоившись, смотрю на немытые столовые приборы, на ошметки завтрака, разбросанные по полу и размазанные по двери. На круглое пятнышко под чашкой кофе на столе.

– Я тоже подумаю, как себя вести, – бурчу себе под нос, глядя в сторону выхода. – А вот про бывшую и что ее вещи остались в комнате, ты сказал очень кстати. Там я еще не была и сейчас это исправлю.

Подхожу к двери и толкаю ее, аккуратно заглядывая в внутрь, будто оттуда может выпрыгнуть какое-то чудище. Никого, конечно же. Пустая аккуратно заправленная кровать, небольшой письменный столик с закрытым сереньким ноутбуком. Оглядываюсь назад, будто опасаюсь, что за мной кто-то следит, и прохожу в комнату, к столу. Открываю крышку компьютера, и экран сразу загорается окошком для ввода пароля, которого я, конечно же, не знаю и знать не могу.

Через пару секунд весь экран начинает переливаться плавающими туда-сюда бутонами цветов.

– Точно женский, – шепчу, понимая, что компьютер мог принадлежать только бывшей этого… – Нет, ну правда, ты б хоть имя мне свое сказал, а то надоело уже называть тебя «этим»! И ее тоже не помешало бы. Хотя не знаю зачем, – причитаю снова.

А где же ты сама? Ну и ладно. Захлопываю компьютер, окидываю взглядом комнату, исполосованную тенью от решетки на окне, и останавливаюсь на огромном шкафе. Подхожу и настежь распахиваю обе двери. И мне в глаза сразу бросается мое же отражение из зеркала на внутренней стороне дверцы.

– Ну и лицо! – ужасаюсь сама себе. И правда, неплохо было бы привести себя в порядок. – Только не после уборки, а до, понял? – кричу, выглянув из-за шкафа в гостиную, будто обращаясь к мужчине.

Нахожу новый вскочивший на щеке прыщ, прижимаю его ногтями и всматриваюсь, получается ли выдавить, как тут же в глаза бросается фотокарточка, заткнутая за планку, придерживающую зеркало. Судя по легкой желтизне, кажется, уже лет десять тут лежит. На снимке молодая и очень красивая девушка.

– Ну да, не то что я. С тобой он вряд ли обращался так же, верно? А может, еще хуже? Иначе где ты сейчас? Наверняка сбежала от этого тирана, который только и может, что о себе думать и эксплуатировать.

Я взяла фотографию и выставила вперед, чтоб видеть в зеркало и себя, и ее.

– Что посоветуешь надеть? – поинтересовалась у девушки со снимка и сняла с жердочки тремпель с легкой полупрозрачной кофточкой с широкой горловиной. Приложила к себе и взглянула в зеркало. – Может, вот это? А что, неплохо. У тебя хороший вкус… Эм, хоть бы подпись с именем оставили на тыльной стороне фотки. Тоже мне фотографы!

Бестолково повертев карточку в руках, я воткнула ее на место и еще немного покопалась в вещах. Подобрала себе джинсовые шорты – вроде даже на меня сойдут отлично – и черные колготы. В нижнем отделении нашла несколько вариантов совершенно нового, еще запакованного белья. Посмотрела на размеры. Лифчики далеки от моего… полуторного, а вот трусики что надо.

– Благодарю, – снова обратилась к девушке на фотоснимке, присела в кривоватом реверансе и отправилась в ванную комнату с охапкой шмоток и шуршащих пакетов с бельем и колготами.

Кто бы мог подумать, что здесь может быть так богато! Это наверняка его любимое помещение! Весь дом такой простой, обычный, что с виду и не скажешь, что в нем живет человек ну очень немалого достатка, судя по крутой машине и… Я снова вспомнила камешки, которые вчера стащила из комнаты девушки Марина. Она украла не у него, а у нее, выходит. И поймала себя на мысли, что сама б так не поступила. Я вообще не хотела воровать. Просто пришла, потому что заставили. Никто не виноват, что его грабят, и не заслуживает такого.

Мне стало даже жалко ступать на белоснежный кафель в кроссовках, в которых я где только не ходила, потому скинула их, наступив на задники носками – не хотелось наклоняться и отрывать взгляд от этой красоты, – и отбросила туда же носки. Такие ярко-белые раковина, унитаз и шторы… Да даже стиралка такая, что аж глаза слепит! В жизни такого не видела. Привыкла, что у нас такие места всегда если не грязные, то как минимум старые, потертые и где-то даже сломанные. А тут абсолютная чистота. В доме наверняка тоже поддерживается порядок обычно. И было бы так сейчас, не вломись в дом кучка оголтелых подростков, жаждущих наживы и переворачивающих на своем пути все, что хорошо или плохо лежит.