– Вы понимаете, что вы натворили? Вы вообще осознаёте себя? – раздавалось в тишине школьного класса.

– Осознаю! – неожиданно для себя ответил я.

– Что, что, что? – переспросил Виктор Иванович. До сих пор он смотрел на меня сверху вниз. Теперь же он присел и начал пристально всматриваться в меня снизу вверх. Я не шутку испугался. Мне показалось, что его глазные сферы сейчас оторвутся и упадут на пол.

– И что же вы осознаёте? – Виктор Иванович перешёл вдруг на шёпот. – Я хочу услышать подробности!

И, не дожидаясь ответа, продолжил сам:

– А я вам сейчас расскажу подробности! Вот вы израсходовали мел, чтобы осквернить великое произведение! А вы знаете, как тяжело изготовить такой вот маленький кусочек мела на заводе? Сначала нужно добыть известняк. А это труд тысяч шахтёров! Потом измельчить его в порошок. Потом смешать с гипсом, залить водой. Потом разлить по формам. А затем его надо просушить в печи! Потратить электроэнергию! Вы понимаете, во сколько государству обходится создание одного куска мела? А потом этот ценнейший материал берёт в руки какой-то разгильдяй и расходует его в пустую! Для того, чтобы изобразить на доске хулиганскую надпись! Теперь вы осознаёте, какой вред нанесли советскому государству?

Нинка Назарова слушала, открыв рот, и сопровождала кивком головы каждое слово учителя.

– Правильно, Виктор Иванович! – раздался её писклявый голос. – Двойку Медведеву и из класса выгнать! И в пионеры его не принимать!

– Сядь, Назарова! – неожиданно встрял Пашка Динамин. – А чё, мне нравится! Весёлый рассказ получился!

– Да ладно, чего там! Я из дома мел принесу, у меня много! – отозвался Лёшка Боровский.

– Товарищи! Дорогие мои! – завыл Паук. – Вы что, не понимаете? Разве дело в том, чтобы мел принести? У нас хулиганская выходка! У нас осквернение Великого! У нас, можно сказать, теракт против коммунистической Партии!..

– Всё, Медведев! Расстреляют теперь за антисоветчину! – по-деловому вставил Сашка Земской.

Внезапно Виктор Иванович осёкся. Он растерянно оглянулся на доску, потом на учеников. Что-то мне показалось, что несчастный учитель понял, какой бред он сейчас несёт. Все дети радостно глядели на доску, никто из них не дрожал, не возмущался…

– Смотрите, Назарова с ошибками пишет! – раздался чей-то голос.

– А?.. Что?.. Какая ошибка? – ошеломлённо пробормотал учитель.

– Не «Прадаются», а «Продаются»! – добавил я.

Виктор Иванович опять повернулся к доске. Нинка же сделалась краснее, чем варёная свёкла.

Паук неподвижно смотрел на Нинкин текст. И тут произошло нечто невероятное и необъяснимое. Виктор Иванович улыбнулся. Наверное, первый раз за всё время от своего рождения. Потом зажмурил глаза, замахал рукой и… безудержно захохотал на весь класс.

– Да ну вас!.. Всё!.. Всё!.. – сквозь смех выкрикивал учитель. – Медведев!.. Ну тебя!.. Сядь!..

Он еле держался на ногах от хохота. Потом плюхнулся за учительский стол и всё также продолжал покатываться со смеху. Он даже не заметил, как весь класс уже давно кувыркался от радости по своим партам.

Проходящая в это время по коридору завуч даже задержалась в недоумении у нашей двери, из-за которой летели вскрики Виктора Ивановича:

– Друзья мои! Но ведь здорово же получилось! Потрясающе!

***

Когда завуч, Зинаида Васильевна, открыла дверь в класс, ученики мгновенно прекратили смех и также моментально взлетели со своих мест в качестве приветствия. Злобная физиономия завуча никогда не сулила ничего хорошего. Зинаида Васильевна подозрительным взглядом обвела класс.

– Виктор Иванович, у вас очень шумно! У вас всё в порядке?

– Ничего, ничего, Зинаида Васильевна! – с трудом сдерживая смех, ответил учитель литературы. – Всё хорошо! Изучаем Хемингуэя!

– Прекрасно, Виктор Иванович! – строгим металлическим голосом ответила завуч. Она повернула недовольное лицо к доске, прочла текст. Рассказ Хемингуэя произвел на неё, примерно, такое же впечатление, как надпись на мусорном баке «Для пищевых отходов». Да и саму фамилию Хемингуэй Зинаида Васильевна услышала сегодня первый раз в жизни.

– Имейте ввиду, линейка сегодня начнётся раньше, на втором уроке! Попрошу не опаздывать! – добавила завуч, уже направляясь к выходу.

Ну вот и закончился первый урок. Второй тоже литература, но с линейкой. А сейчас перемена. Сашка Земской и Мишка Барсуков тут же принялись скакать вокруг Нинки Назаровой и на ходу сочинять про неё обидные дразнилки. Нинка отмахивалась от них учебником и, конечно же, во всех грехах обвиняла меня. Какое-то время я наблюдал за этой глупой пантомимой, потом вспомнил, что сегодня мне бабушка завернула с собой пирожок с капустой. Как же можно забыть про такое лакомство! Я немедленно полез за пирожком в портфель, но тут зазвенел звонок на урок. Но уж нет! До следующей перемены я не дотерплю. Пирожок нужно съесть сейчас, украдкой. Я нащупал увесистый свёрток, вытащил его из портфеля и спрятал под пиджак.

Мишка и Сашка в окружении толпы своих сверстников, заливаясь от радости, вконец убедили себя и всех остальных учеников, что Нинка пишет с ошибками, потому что по утрам ловит какашки в унитазе и ест их. В таком приподнятом настроении все побежали рассаживаться за свои парты.

Начался второй урок литературы. Не успел отзвенеть звонок, как в класс опять вошли завуч, старшая пионервожатая, и ещё какой-то мрачный хмырь под названием методист-воспитатель. Я думал, что нас сейчас строем поведут на линейку, но в актовый зал никто не торопился. Все стояли и чего-то ждали. А я незаметно отломил солидный кусок пирога и целиком затолкал его в рот.

Но вот дверь в кабинет распахнулась. В класс, чеканя шаг, вошли ещё трое учеников из восьмого класса, две девчонки и парень. Впереди всех вышагивала Старкова. Ого, да её не узнать! Белый фартук, белые чулки, волосы заколоты, на голове красная пилотка! Все трое несли стопки книг. Подойдя к учительскому столу, они сложили на него книги, потом выстроились в ряд и отдали пионерский салют. Вот это да! Я чуть не поперхнулся пирогом. А это точно книги? Что же это такое они принесли, часом не мощи Ленина? Завуч и все остальные захлопали в ладоши. Старкова с товарищами по-военному развернулись на месте и, также отбивая шаг, вышли из класса.

– Так, дети, тише, тише! – взяла слово Зинаида Васильевна. – Сегодня мы с вами прикоснёмся к тайне! Сегодня мы прикоснёмся к настоящей святыне всех октябрят и пионеров!

Она подошла к столу, распаковала одну из стопок и вытащила совсем тоненькую книжку с красочной обложкой. На обложке изображён мальчик со скворечником и барышня в синем платье.

– Вот дети, это рассказ Зои Воскресенской «Секрет»! – благоговейным голосом продолжала завуч. – Кто-нибудь знает о чём он?

Класс молчал. Даже Витька Костенкович сидел, опустив голову. Я сразу узнал эту книжку, но выступать не стал. Выступать по поводу святыни с набитым ртом, наверное, страшный грех.

«Ну и дикари! Такую книжку и то в глаза не видели!» – пронеслось у меня в голове.

Не дождавшись ответа, Зинаида Васильевна принялась объяснять:

– Это рассказ про маленького Володю Ульянова, который подарил своей маме на День рожденья скворечник! Чтобы скворцы пели ей песни!

По всему классу прошелестел возглас восхищения. Пользуясь тем, что все присутствующие в классе находятся на вершине эйфории и мало чего замечают вокруг, я опять тайком откусил кусок пирога. Невольно вспомнил этот рассказ, прочитанный мною как раз накануне вечером. Даже мне, ребёнку и то стало сразу понятно, каким тонким психологом, была Зоя Воскресенская. Вроде бы, в центре повествования обыкновенный домик для птиц, а итог – невероятная духовность одного человека. В семье Ульяновых все дети преподнесли подарок своей маме. Но вот Володя Ульянов сделал не просто подарок, а нечто возвышенное, то, чего не дано было понять никому другому и что сразу вознесло его если не в ранг сверхчеловека, то уж на уровень гения точно.