– Чего вы там стоите? – мать машет с гостиной, попутно очень плотоядно глядя на Серафиму.

Она что опять не ела? От моей матушки одни проблемы. Закатываю глаза, подхватываю великаншу под пятую точку крепче так, что она даже вскрикивает.

– Ты что ее носишь, как мешок с картошкой? – лезет снова не в свое дело матушка. – Неси ее сюда осторожно.

Приказной тон матушки бесит, но не так сильно, как одна единственная фраза от великанши: «Подкаблучник!». Разжимаю руки резко, чтобы опустить эту наглую великаншу на землю, но она не падает, в последний момент хватается за мою шею. Вижу, как искажается ее лицо от гнева, а затем почти снова получаю по лицу, но в последний момент останавливаю ее руку. Поджимает губы, смотрит на меня с ненавистью, вот такие наши настоящие отношения, а не то, что было раньше.

– Игнаришнар! – вскрикивает матушка. – Ты чего ее на пол холодный поставил! Она же так простудится!

У меня сдают нервы, не от слов матери, а от взгляда великанши. Она смотрит на меня так, будто я смертельный грех сотворил.

– Да что с ней случиться может? – обращаюсь к матери, но смотрю на великаншу. – С ее-то наследственностью.

Окидываю ее презрительным взглядом, но в конце забываюсь, заглядевшись на ее ножки. Кажется, шуба коротковата, всего не скрывает.

– Кто бы о наследственности мычал, – с таким же презрением отдергивает свою руку великанша.

Жду от нее чего-то ещё, попытки снести мне голову или хотя бы колкой фразочки, но она снова меня удивляет. Развернулась и пошла к дивану, точно я пустое место и интерес свой ко мне она потеряла. Сжимаю зубы так, что они скрипят.

– Тащите ее на кухню, – приказывает матушка двум скелетам, что притащили Скот к камину.

Гарниром будет.

Скелеты обрадовались, пока я картинно закатил глаза, застегивая несколько пуговиц на пальто. Великанша никак не отреагировала на последнюю фразу, только с тем же выражением презрения уселась на диван.

– Я так понимаю, от меня вы тоже собирались избавиться таким способом? – обращается она к матушке с презрением.

– Просьбы сына надо выполнять, – несколько надменно обращается к ней графиня, присаживаясь в кресло.

– Своего мнения, как и мозгов, нет? – улыбается великанша холодно, закинув ногу на ногу.

Быстро же их дружба закончилась, впрочем с матушкой это вполне закономерно. Единственное, чем моя «невеста» может ее устроить, так это желанием иметь детишек от меня. Кривлюсь от одной мысли об этом, присаживаясь на диван.

– Что случилось с диваном? – с удивлением замечаю торчащие из него пружины.

– Я случилась, – самодовольно улыбается моя великанша, и я почти забываю, почему на нее злился.

Это нечестно, ей нельзя так улыбаться. Отворачиваюсь, поджимая губы и сжимая руку в кулак. Зачем она это сделала? Просто из вредности или клад искала? Зачем она улыбается так, что я превращаюсь в тряпку.

– Думаю, что над твоими манерами я поработаю, – невинным голоском заявляет матушка.

– Только после того, как я поработаю над вашим личиком, – тем же голоском отвечает великанша, и у меня вырывается смешок.

Похоже матушка наконец-то встретила достойного противника, мне даже интересно, кто одержит победу? Матушка натужно вздыхает, а затем переводит на меня осуждающий взгляд. О нет, нет! Меня они в свои разборки не втянут, я даже не знаю, кто страшнее в гневе, она или великанша.

– Жозе, Рикардо, где еда? – решает применить свой гнев на ничего не подозревающих слуг матушка.

Двух скелетов, что уже добрую сотню лет служат в замке, нельзя назвать сообразительными. Они Скот даже до кухни не успели затащить, уронили ее на пол, оглянулись на матушку и взялись тащить ее обратно к нам.

– Да не ее, идиоты! – резко поднялась в кресле матушка. – Нормальную еду несите!

Скелеты под криками матушки засуетились, выронили Скот снова, столкнулись, потеряли по челюсти и ещё несколько минут искали их на полу, прежде чем, наконец, скрылись на кухне. Смотрю на все это безобразие, на злую матушку и понимаю, ни черта я не скучал по этому месту. Возвращаюсь взглядом к великанше, она специально на меня не смотрит, только перед собой, и всё с тем же пренебрежительным выражением лица. Ее нога еле заметно подергивается в такт мыслям и, почему-то это небольшое движением заставляет не отрывать от нее взгляда. Понимаю, что засмотрелся, только когда начал склоняться к ней, а она отодвигаться подальше.

– Сын, может ты расскажешь мне поподробнее о своей невесте? – старательно не смотрит на объект разговора матушка.

– Да, Игнат, может расскажешь нам, с чего я вдруг стала твоей невестой? – резко поворачивается ко мне великанша, гневно сверкая глазами.

– Ты сама ею назвалась, – рычу сквозь зубы, придвигаясь к ней ближе.

– Она не называлась, – отвечает матушка.

– Я и не называлась, – подтверждает великанша со злобой, а затем вдруг хлопает меня по плечу. – Это Серафима себя так называла, вы вообще так друг другу подходите!

От ее улыбки у меня сводит скулы, но она вонзается ногтями в моё плечо. Ее ревность вызывает улыбку, которая бесит ее ещё больше.

– Правда? – немного поднимаю бровь, пока пытаюсь схватить ее за подбородок. – Уверена?

– У вас есть одно общее желание – она тоже от тебя детей не хочет, – взбесилась великанша. – Совет да любовь!

Хватаю ее за талию, прежде чем сбегает, и перетягиваю себе на колени. Упирается, но слабо, словно нехотя. На моих губах улыбка, прячу ее, крепко обняв великаншу за плечи. Она злится, отвернулась, сморщив свой носик и поджав губы. Вздыхаю, мне нечего на это сказать, да и не хочу снова поднимать эту тему.

– Жозе, Рикардо! – зовет матушка. – Отнесите эту мерзавку на кухню! Суп из нее сварите! Вот же дрянь!

Слегка удивленно приподнимаю бровь, пока мать зло топает ногой в элегантной туфельке и рукой указывает на лежащее без сознания тело Серафимы. Как же они с великаншей похожи, для обеих - дети весьма болезненная тема.

– Да как она посмела…

– Что? – злобно ухмыльнулась великанша, ерзая у меня на коленях. – Не хотеть рожать некромантов?

Матушка нехорошо сощурилась, а затем успокоилась, поняв, что великанша совсем не против сей почетной обязанности – нарожать ей внуков. Резко вздыхаю, закрыв глаза. Эти двое меня живьем съедят!

– Игнарешнар, а ты снова за свое взялся? – запричитала матушка в своём репертуаре. – Что ещё за слова о том, что ты не хочешь детей? Мы же с тобой договорились!

– Это был не договор, а проклятие на кольце! – зло вскрикнул так, что великанша вздрогнула.

Что это с ней? Как будто испугалась, но это же глупо, великанша ничего не боится. Давлю давно бушующий во мне гнев, и позволяю Кларе слезть с моих колен обратно на диван, но она остается там же, даже уйти не пытается. Потупила взгляд, прикрыв рукой живот, странное движение и реакция.

– Если оно помогло тебе найти мать будущему наследнику рода, пусть и такую, то я поступила правильно! – выдает мать с таким видом, точно великанша ее и моя последняя надежда.

– Мама! – зло рычу на нее, в этот раз почти не сдерживаясь.

– Игнаришнар, ты натворил дел из-за своей глупой влюбленности в ту ведьму! Я должна была тебя остановить! – начала заводиться матушка.

Вот зачем она вспомнила о ней? Сейчас великанша как взорвётся от своей ревности и устроит мне допрос с пристрастием, все кости мне переломает. Но она не взрывается, ее взгляд пуст, вроде она вообще не слушала, о чем мы говорили.

– Ты должен выполнить долг перед родом, вы оба должны! – не замечает, что ее никто не слушает матушка.

– Клара, – тихо зову ее, но она не реагирует.

Даже матушка резко замолкла и уставилась на великаншу. Этот ее взгляд, он меня пугает. Накрываю ее руку на животе своей, и только после этого она вздрагивает и смотрит на меня осмысленно.

– Эй, а ты меня любишь? – спрашивает это чудо застав меня врасплох.

Кто она? Вот эта девушка, нет, женщина, что сидит у меня на коленях. Она не дурачится, спрашивая, люблю ли я ее. В ее черных глазах надежда, ее вопрос не шутка, но я превращаю его в шутку.