Соловьёв писал, что хоть Феодор и вступил на престол возрастным, “…но был младенец по способностям, следовательно, нужна была опека, регентство и открывалось поприще для борьбы за это регентство”. [39] Завещания Ивана Грозного не нашли, но расклад сил был известен царедворцам.
Довольно поэтично, со свойственным ему изяществом, писал о царе Фёдоре Ключевский: «Поучительное явление в истории старой московской династии представляет этот последний её царь Фёдор. Калитино91 племя, построившее Московское государство, всегда отличалось удивительным умением обрабатывать свои житейские дела, страдало фамильным избытком заботливости о земном, и это самое племя, погасая, блеснуло полным отрешением от всего земного, вымерло царем Фёдором Ивановичем, который, по выражению современников, всю жизнь избывал мирской суеты и докуки, помышляя только о небесном” [24], добавив близкого ко двору слова его современника И. М. Катырев-Ростовского92: «Благоюродив бысть от чрева матери своея и ни о чем попечения имея, токмо о душевном спасении» [24] Привёл Ключевский и описание Фёдора польского посла Сапеги: “Царь мал ростом, довольно худощав, с тихим даже подобострастным голосом, с простодушным лицом, ум имеет скудный или, как я слышал от других и заметил сам, не имеет никакого, ибо, сидя на престоле во время посольского приема, он не переставал улыбаться, любуясь то на свой скипетр, то на державу”. [24] Другой современник, швед Петрей93 в своем описании Московского государства начала семнадцатого века также заметил, “что царь Фёдор от природы был почти лишен рассудка, находил удовольствие только в духовных предметах, часто бегал по церквям трезвонить в колокола и слушать обедню. Отец горько упрекал его за это, говоря, что он больше похож на пономарского, чем на царского, сына. В царе Фёдоре мнишество было с царствием соплетено без раздвоения и одно служило украшением другому. Его называли «освятованным царем», свыше предназначенным к святости, к венцу небесному. Словом, в келье или пещере, пользуясь выражением Карамзина, царь Фёдор был бы больше на месте, чем на престоле”. [21]
Вступив на престол, Фёдор как это водилось, раздал многим царедворцам боярские звания, уменьшил налоги, освободил опальных вельмож, вернув имущество, отпустил военнопленных без выкупа, Ивану Шуйскому (умер в 1588 году) герою Пскова – пожаловал все доходы этого города. Но больше всех был вознаграждён “Борис Годунов – он и конюший, и ближний великий боярин, протектор, и наместник Казанского и Астраханского царств”. [46] Служа двум государям, будучи их свойственником и боярином, Борис не был бедным человеком. Иероним Горсей писал о доходах Годунова, который: “… когда еще был в положении подданного, получал до 12 000 фунтов ежегодно, не считая его почетных должностей …” [38] Современники отмечали, что Борис был в состоянии выставить стотысячную армию за свой счет. Горсей вряд ли был справедлив, считая, что “ … под конец своей жизни он сделался в высшей степени скуп, даже до скаредства что было одною не из последних причин его падения; так, например, замечали, что он нередко самолично осматривал входы в свой погреб и в кладовую для съестных припасов.” [38] Годунов был рачительным хозяином не только в своём доме, но и в государстве. Сейчас бы его назвали крепким хозяйственником.
Карамзин, ссылаясь на римского историка, писал, что первые дни после смерти тирана бывают счастливейшим для народов, поскольку конец страдания “есть живейшее из человеческих удовольствий”. [17] Он же отмечал, что после жестокого царствования наступает царствование слабое. Карамзин оказался правым относительно России. К счастью, Путина94, не назовёшь слабым президентом.
Борьба двух враждующих партий за власть была неизбежна. В летописях факт этой борьбы отражается по-разному.
Согласно Псковской летописи: “В льто 7093-го (1585). … По смерти царе Иванове в царство царя Феодора Ивановича бысть шурин его Борис Годунов конюшеи в правителех и казанской намьстникъ. И вознесся властолюбиемъ, побьжен бысть от диавола, начат боярския великия роды изводити, но и под самим царемъ искати царьства, и род свои вынес и с томи восхотел царьствовати на многа лета: первое всех утуши окном князя Ивана Петровича Шуискаго, а Митрополита Дионисия посла в заточение, и гостя большаго московскаго Голуба казни, имъ же бе приказал царь Иван царьство и сына своего Федора хранити. И князь Иванъ67 (Шуйский) тогда не лучился при смерти, был во Пскове на наместничестве, и Борис бояся их, что ему не быти в приближении у царя, того ради над ними тако умысли”. [35]
Существует версия, согласно которой бояре планировали даже физически устранить фаворита, сообщали многие историки. В качестве «подсадной утки» был выбран князь Иван Мстиславский – троюродный брат царя Фёдора и названный отец самого Бориса. Он заманил его к себе на пир с целью передачи убийцам. Заговор вскрылся. Ивана Мстиславского (в 1585 году) постригли в Кирилло-Белозерский монастырь. «Борис же Годунов с своими советники надеяся на присвоение царское и их осилеваша: князя Ивана Фёдоровича Мстисловского пойма и сосла в Кириллов монастырь, там же и постригоша его». [33] Его сообщников (Воротынских, Головиных) посадили в темницу или сослали. По другой версии Козляков пишет о недоказанности вины Бориса в постриге первого опекуна царя Фёдора Ивановича и главы Боярской думы князя Мстиславского. Монашество ещё во времена Грозного служило надежной защитой от царского гнева. Царь Иван написал возмущённое письмо братии Кирилло-Белозерского монастыря, в котором выговорил им, что они чтят инока Иону – Ивана Васильевича Шереметева (Иван Васильевич Большой Шереметев (Иван Васильевич Большой Шереметев (в иноках – Иона; ум. 1577) – окольничий с 1548/1549, боярин с 1550, воевода, член Избранной рады и влиятельный член Земской боярской думы, сын Василия Андреевича Шереметева. Принимал активное участие в походе на Казань, в Ливонской войне и других военных кампаниях) – выше чудотворца Кирилла, но безрезультатно. Сомнительна правота автора «Нового летописца» который связывал решение Годунова с местью Мстиславскому.
Пискарёвский летописец гласил: “Лета 7094-го (1586) положил опалу царь и великий князь Федор Иванович на князя Андрея Ивановича Шуйского95 да на Петра Головина63 казначея: поделом ли, или нет, то бог весть. И князя Андрея сослали в Самару, и тамо скончался нужно. А Петра Головина привели на площадь да обнажили, а сказали, что кнутом его бити, да пощадил царь Федор Иванович. И сослали его в Орзамас, и тамо скончался нужно. Да в ту же пору казнили гостей Нагая да Русина Сенеуса с товарищи. А как царь Иван повеле убити князя Андрея Михайловича Шуйского, деда сего князя Андрея, а отец его князь Иван Андреевич в те поры был млад вельми. И дядька его взя да збежа с Москвы безвесно, да много лет пребываше с ним в нищете, укрывайся в Белоозерской стране, животину с ним пасяше и всякую страду страдаше. И не в кое время поеде царь Иван молитися к Троице в Сергиев манастырь. И тот дядька прииде в манастырь и почал бити челом царю государю о князе своем. И царь его пожаловал: на очи пустил и вотчину ему отца его и животы велел отдати; а дядьку пожаловал вельми за то”. [30]
По поводу регентства Ключевский отметил: “Умирая, царь Иван торжественно признал своего «смирением обложенного» преемника неспособным к управлению государством и назначил ему в помощь правительственную комиссию, как бы сказать, регентство из нескольких наиболее приближенных вельмож. В первое время по смерти Грозного наибольшей силой среди регентов пользовался родной дядя царя по матери Никита Романович Юрьев; но вскоре болезнь и смерть его расчистили дорогу к власти другому опекуну, шурину царя Борису Годунову”. [24]
