Допивая свой напиток, я оставил солидные чаевые официантке за то, что она отлично выполнила свою работу, и покинул бар, превратившийся в кладбище.

— Убедись, что у семей погибших не возникнет проблем, и если кто-то из них захочет получить работу в борделе, позволь им. Ты свободен на ночь, — приказал я Франко, когда машина была припаркована в гараже.

Обычно я возвращался в свою комнату, чтобы поспать или потрахаться после работы, но сегодня, когда я направился в комнату Тейи, в моей голове, казалось, появились другие идеи.

Медленно приоткрывая дверь, я заглянул внутрь и увидел Тейю, мирно спящую на кровати королевских размеров, ее руки засунуты под подушку, а тело укрыто одеялом. Войдя, я встал рядом с ее кроватью, наблюдая, как ее грудь двигалась в такт дыханию.

Она выглядела такой умиротворенной и ангельской, что это было невыносимо.

Даже спустя столько лет это невинное лицо всплывало в моих мыслях, когда я видел ее в своих снах, переживающей те прекрасные моменты, которые мы провели вместе.

Все они должны быть кучей далеких воспоминаний, похороненных глубоко в моем сознании. Но она как будто никогда не ускользала из моего сердца. Это глупое сердце продолжало напоминать мне о ней, хотя я и старался забыть.

ГЛАВА 15

Вступить в мир любви — все равно что смириться со слабостью.

ЛЮЦИФЕР

ПРОШЛОЕ

— Да что с тобой, блядь, не так! Кто ты? Слабак? — зарычал отец, снова пиная меня в грудь.

Я застонал от невыносимой боли. Я был весь в крови с головы до ног от полученных побоев. Болел каждый дюйм моего тела.

Я едва чувствовал свою кожу, так как она горела от боли и агонии. Я чувствовал, что уже образовались синяки, которые остались бы со мной на следующие несколько недель. Мое лицо было бы черно-синим, и мне было бы трудно заснуть.

Мне уже следовало привыкнуть к этому, но с каждым разом боль становилась все сильнее и сильнее.

Каждый день мне казалось, что Бог создал меня для того, чтобы я терпел эту боль всю оставшуюся жизнь. Мама часто говорила, что за каждым действием была причина и предназначение.

Но мой отец избивал меня до полусмерти… Какую цель это преследовало? Кроме удовлетворения, которое каждый раз отражалось в его глазах, я не видел в этом никакой другой цели.

Вместо этого все удары руками и ногами создавали мою собственную цель.

Быть сильнее. Сражаться лучше. Боль — единственный спутник.

— Говори громче! Какого черта ты делал с племянницей этой шлюхи? — заорал он, присаживаясь рядом со мной.

Схватив меня за волосы, он дернул мою голову назад. Я захныкал, чувствуя, как вся кровь прилила к моему телу, когда попытался своими теперь уже слабыми руками вырваться из объятий отца.

— Разве я не говорил тебе держаться от нее подальше? Ты гребаный идиот, ты хочешь опозорить эту семью?

— Н-н-н-о…

Он дернул сильнее.

— Будь мужчиной и говори громче!

— Я… я…

С яростным рычанием он крепко схватил меня за челюсть.

— Слушай внимательно, Люцифер, потому что я больше этого не повторю. Держись подальше от этой шлюхи и ее племянницы. Если я еще раз застану тебя с ней, я тебя, блядь, убью. Понял?

Когда я не ответил, он потряс моей головой, используя мои волосы как рычаг давления.

— Отвечай, черт возьми!

— Д-да… — голос затих, когда мной овладела тьма.

Когда я открыл глаза, то обнаружил, что снова находился в своей комнате. Я чувствовал под собой мягкое одеяло. Когда мое зрение сфокусировалось, я обнаружил, что на мне нет ничего, кроме боксеров. Я попытался пошевелиться, но быстро понял, что это была ошибка, поскольку мгновенная боль пронзила все мое тело.

Боже. Это так больно.

Занавески задернуты, что указывало на то, что, должно быть, уже ночь, поскольку горничные всегда задергивали их в это время. Тепло чьих-то маленьких рук привлекло мое внимание. Превозмогая боль, я повернул голову и увидел чью-то голову и руки, лежащие на кровати. Мои глаза сузились, когда я понял, что это она.

— Т-Тейя.

У меня болит горло.

Прочищая горло, я снова позвал ее, и на этот раз она вскинула голову, когда ее сонные и встревоженные глаза встретились с моими.

Боже, как она могла выглядеть такой красивой?

— Люцифер, ты в порядке? Как ты себя чувствуешь? Как все это произошло? Тебе что-то нужно? Мне позвать кого-нибудь? Почему ты ничего не говоришь? — проговорила она на одном дыхании, заставляя меня улыбнуться.

— Если ты закончила со своими скоропалительными вопросами, тогда я могу попытаться ответить, — прошептал я.

Ее щеки стали пунцовыми, а глаза опустились, пока она теребила подол юбки. Это то, что она делала, когда нервничала или была смущена.

— Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала?

— Я зашла помочь твоей матери в саду, но потом увидела, как тебя несли охранники. Там было так много… крови.… Я-я… — ее голос сорвался.

— Что ты? — спросил я.

— Я боялась, что ты бросил меня, как бросили мои мать и отец…

В ее глазах блестели слезы, а нижняя губа дрожала.

— Эй… Сядь, Тейя.

Она села, положив руки на колени, но по-прежнему не смотрела мне в глаза. Я фыркнул, прежде чем проглотил комок в горле.

Как мне сказать ей, что я никогда не бросил бы ее? Что я не хотел бросать…

Убежала бы она, если я сказал бы, что она мне нравилась, или она положила бы конец нашей дружбе?

Нет. Нет. Нет.

Я никогда не хотел ее терять. Она не могла уйти.

— Кто причинил тебе боль, Люцифер? — спросила она, прикусив нижнюю губу.

— Отец просто тренировал меня, и это было немного грубо, — соврал я.

Я ненавидел лгать ей и что-то скрывать от нее. Каждый раз, когда я лгал о своих травмах, я чувствовал укол вины в груди. Я знал, что она бы расстроилась и пострадала, если узнала бы настоящие причины моих травм.

Избежать этой боли в ее сердце стоило тех мучений, которые я испытывал каждый день.

Она того стоила.

— Я никогда не покину тебя, Тейя. Я не хочу терять своего приятеля по Мстителям.

Мой ответ вознаградился хихиканьем, которое звучало для моих ушей как симфония.

— Значит, тебе это не по сердцу?

Я слабо улыбнулся и попытался поднять руку, но у меня ничего не получилось. Пока она не подняла и не нарисовала крест на моей груди указательным пальцем.

— Ну вот. Теперь твое обещание скреплено печатью, — она улыбнулась, и мое сердце растаяло.

Как же мне так повезло, что она у меня есть?

НАСТОЯЩЕЕ

Трудно забыть того, кто дал тебе так много хорошего в твоей жизни. Но когда этот человек подарил воспоминания, напоминая о том, каким слабым ты мог быть ради него, тогда этим воспоминаниям лучше быть мертвыми.

Такие люди не заслуживали того, чтобы жить в твоем разуме или сердце.

Издав тихий стон, она повернулась во сне, не подозревая о моем присутствии, скрывающемся в тени. Ясно, что она сделала бы все, чтобы сбежать из этого места, но я позаботился о том, чтобы даже после того, как она уехала бы… ее жизнь превратилась в ад.

Я поставил бы ее на колени.

Она не могла предположить, что ее ожидало.

Сегодня вечером я напомнил бы ей о том времени, когда я действительно увидел, кем она была, но никогда не выражал этого.