– Я несколько раз пыталась посягнуть на мамину территорию, – стала оправдаться я, – но что бы я ни делала, мама не одобряет. То ей кажется, что я пересолила, то переварила. Она трепетно относится ко вкусу блюд, поэтому не терпит, когда что-то в них не так.

– Она тебя балует. И в данном случае это тебе вредит. Ты чья-то будущая жена, а мужчины высоко ценят женщин, которые умеют готовить… Во всяком случае так у цыган. Но думаю у русских точно также.

– Ты прав. Передам маме твои слова. Мне кажется, разговор о моем браке способен изменить ее мнение о моем присутствии на кухне.

Я улыбнулась и вспомнила, как мама грезит моим замужеством с сыном ее любимой подруги, и обе поощряют нашу дружбу, которая, как они надеются, перерастет в любовь.

– А твоя мама вкусно готовит? – спросила я.

– Очень. Возможно, я необъективен, но вкуснее нее никто не готовит в нашем селе. Ее борщ – выше всяких похвал! Этот, – Шандор ткнул в свою тарелку, – его слабая пародия. А как она готовит мясо! Лучше всякого мужчины, – и шепотом добавил: – только моему отцу об этом не говори.

Я посмеялась и съела очередной вареник.

– Чем еще занимается твоя мама, кроме приготовления борща и мяса?

– А чем еще может заниматься цыганка?

– Гадает?

– Да.

– По руке или на картах?

– И по руке, и на картах.

– Она гадала тебе? – спросила я.

– Да, но уже давно.

– И что она тебе нагадала?

– Уже не помню. Я весьма скептически отношусь к гаданиям цыганок.

– То, что они гадают, неправда?

– Боюсь, что да, – сказал Шандор. – Мы сами строим свою судьбу, и никакие линии на руке нами не управляют.

– Но линии меняются. В детстве они не такие как сейчас. Разве это ничего не значит?

Шандор улыбнулся, откусил пампушку, зачерпнул ложкой порцию борща и спросил:

– Тебе когда-нибудь гадала цыганка?

– Да, кажется, однажды. Мне тогда было всего семь лет.

– И что она сказала?

– Я уже плохо помню.

Я проткнула вареник вилкой и макнула его в сметану.

– Кажется, она сказала что-то о непредсказуемости детской судьбы, потому что рука еще не сформировалась. И где сегодня нет линий, завтра они появятся.

– А что она увидела на тот момент?

– Что я буду здоровой.

– Ты избавилась от своих недугов?

– Сейчас я редко болею.

– Что-то еще?

Я смутилась. Вспомнила, какой вопрос меня интересовал больше всего, и озвучить его Шандору – все равно, что показать себя с легкомысленной стороны. Как будто кроме брака меня ничего не заботит.

– Неважно. Ты всё равно думаешь, это неправда.

– Потому что я цыган и знаю, о чем говорю.

– Ты считаешь цыганок мошенницами? Даже свою мать?

– Нет. Она хороший психолог. И часто считывает по лицам, а не по руке. Линии на наших руках – это только указатель, а реальную картину она видит в лицах людей. А иногда люди сами помогают с ответами, задавая вопросы о своих ожиданиях в той или иной области. Например, женщину интересует, позовет ли ее замуж человек, с которым она встречается год или больше. И если ее заботит такой вопрос, очевидно, она ждет брака, а вторая половина не торопится. Возможно, есть какие-то препятствия. Страхи, сомнения…  Цыганка задает встречные вопросы, которые как будто бы и не вопросы, а проверка, в какую сторону пойти, чтобы наткнуться на ключ к ответу. Она говорит своей клиентке: «Ты красивая, и переживаешь из-за таких пустяков, разве ты сомневаешься в любви твоего мужчины?» Обычно в этом месте женщины выдают, в чем состоит их тревога. Если нет, цыганка копает глубже. Она тыкает по линиям на руке и озвучивает какие-то моменты, видимые ей, а сама тем временем проверяет, как реагирует на ее слова клиентка. И если она видит реакцию, то идет в том направлении. Тут главное грамотно прочитать чувства на лицах. Мама владеет этим в совершенстве.

– А если клиентка так и не выдаст своих эмоций?

– Значит, ей надо стать чуточку чувствительнее и все у нее наладится. Обычно мама выходит из положения подобными советами. И знаешь, иногда советы или слова, сказанные другим человеком в твой адрес, особенно обидные и задевающие за живое, способны изменить твое мироощущение и направить совсем по другому пути, чем тебе было предначертано судьбой изначально. И ты видишь в этих словах больший смысл для себя, чем в гаданиях по линиям.

Шандор произнес эту речь проникновенно и смотрел на меня так пристально, что невольно мне стало неуютно от его взгляда. Будто бы я виновата в смене его мироощущения, и он остался недоволен, как сложилась его жизнь.

– Это что-то из личного опыта? – спросила я.

Слобода улыбнулся и опустил глаза в свою тарелку. Он о чем-то думал и не спешил этим делиться со мной, а так хотелось проникнуть в его мысли и знать о нем все.

– Я думаю, – сказал он, – у каждого человека в жизни звучали слова, которые тем или иным образом влияли на его судьбу и меняли ее. И я не исключение. В моем случае эти слова помогли мне окончить школу, поступить в университет и стать тем, кто я есть сейчас.

– Значит, это были нужные и правильные слова. И я рада, что человек, который произнес их, встретился на твоем пути…

Шандор как-то странно посмотрел на меня, и я, решив, что он вообразил о моем неравнодушии к нему, поспешила добавить:

– Иначе как бы я написала свой доклад без тебя?

Мы посмеялись. Я не стала пытать его, что это были за слова и кто их сказал, понимая, что и так чересчур любопытна и болтлива, но надеялась, что со временем обязательно это узнаю. Ведь это не последняя наша встреча. Я рассчитывала на продолжение.

– А чем занимается твой отец?

– Он выращивает и разводит лошадей.

– Для чего? – спросила я.

– На продажу. И для личного хозяйства.

– Кому нужны лошади в наше время? – удивилась я.

– Мы живем недалеко от Хостинского района Сочи, это туристическая зона, а Сочи богат на развлечения, связанные с лошадьми. Состоятельные люди покупают лошадей для скачек.

Я поняла, почему он спросил, бывала ли я в Сочи. Оказывается, там его дом. Пусть не в самом городе, но в его окрестностях.

– И насколько этот бизнес прибыльный?

– В сезон лошади весьма востребованы. Главным образом из-за нашего географического положения. Зимой, конечно, наступает затишье.

– И чем живет твоя семья зимой? Я так понимаю, лошади – это не единственный источник дохода твоей семьи.

– Ты права. В городе есть несколько павильонов, где мы продаем глиняную посуду.

– Вы сами ее делаете?

– Да, в доме моего отца и дяди есть гончарные круги и на них мы делаем горшки, кувшины, тарелки и прочую утварь.

– Глиняную посуду покупают?

– У любой вещи есть свои покупатель. Бешеного спроса нет, но этот бизнес скорее для удовольствия, чем для прибыли.

Я съела последний вареник и запила его остатками чая. В кафе вошла молодая девушка с букетом алых роз и парень. С его зонта стекали капли воды, но на их одежде я не заметила следов дождя. Молодые люди оглядели помещение, увидели свободный столик справа от нас в другом углу и направились к нему. Они держались за руку, и я предположила, что они пребывают в конфетно-букетном периоде, потому что все их действия пронизаны любовью и заботой друг о друге. Меня умиляли такие пары, и я фантазировала, как долго они знакомы, и когда он позовет ее замуж. Реального подтверждения своим фантазиям я не получала, но цель состояла не в этом. Я просто любила сочинить маленькую историю чужой любви и довести ее до счастливого финала.

– Ты их знаешь?

Я обернулась к Шандору. Он заметил мой интерес к молодой паре, и не удержался от вопроса. Я смутилась, потому что не знала, как объяснить ему свое внимание к вновь прибывшим.

– Нет. Просто засмотрелась на цветы, – нашлась я с ответом, и решила вернуться к разговору о глиняной посуде: – Ты тоже умеешь работать за гончарным кругом?

– У нас все мужчины этим владеют.

– Твои изделия тоже продаются в Сочи?