– Благодарю вас, – задумчиво кивнул отставной штабс-ротмистр. – Кондуктор, верно, поставил вас в известность, зачем вы нам понадобились?

– Да, осмотреть труп.

– Тогда прошу вас.

– Простите, но вы, похоже, ведете настоящее дознание, – обратился к Аристову репортер, когда лекарь прошел в купе. – Разве этот пассажир не просто умер?

– Так всегда положено делать, когда обнаруживается мертвое тело, – нехотя ответил Артемий Платонович.

– Но вы ведь не полицейский, нет?

– Нет. Меня просто попросили помочь.

– А вы не могли бы назвать себя? – продолжал допытываться Постнов.

– Не вижу в этом необходимости, – не очень дружелюбно ответил Аристов.

– Вы меня интригуете, – с большим любопытством посмотрел на Артемия Платоновича репортер. – Я ведь все равно узнаю.

– Не сомневаюсь, – вздохнул отставной штабс-ротмистр. – Моя фамилия Аристов. Надеюсь, вам этого достаточно?

– Более чем! – с восторгом воскликнул Постнов. – Как же я сам не догадался, что это вы, разгадчик самых запутанных дел, знаменитый частный сыщик! Я столько о вас слышал! Боже мой, сам Артемий Платонович Аристов! Тогда понятно, почему пригласили именно вас. Выходит, человек в купе умер не собственной смертью?

– Почему вы так решили? – недовольно спросил Аристов.

– Потому что, если бы пассажир просто умер, зачем тогда нужны вы?

– Вы делаете преждевременные выводы, – заметил репортеру отставной штабс-ротмистр. – Ситуацию может разъяснить только вскрытие.

– Ага, значит, вскрытие все же будет? А разве необходимо вскрытие покойников, умерших своей смертью?

– Внезапно умерших – да, – ответил Аристов и сухо добавил: – На этом вечер вопросов и ответов, полагаю, можно считать законченным…

– Погодите, еще один вопрос, – умоляюще глянул на Аристова Постнов. – Если вскрытие покажет, что это убийство, дело будете вести вы?

– С какой это стати? – буркнул Артемий Платонович. – Я ведь не служу в полиции.

Он облегченно вздохнул, когда лекарь пригласил его в купе и прикрыл за ним дверь.

– Ну, что скажете, господин Погодин?

– Никаких явных признаков насильственной смерти, – ответил лекарь. – На отравление тоже не похоже. Скорее всего, этот господин умер сам, без посторонней помощи, от апоплексического удара. Внезапное кровоизлияние в мозг – и все. Впрочем, более ясную картину даст только вскрытие.

– А отчего могло произойти это кровоизлияние?

– Отчего угодно. Погодите-ка… – наклонился лекарь к ладони покойного. – Это что такое?

– Где? – спросил Аристов.

– Да вот, какое-то покраснение на его левой руке. Похоже на ожог. Видите?

– Вижу, – ответил Артемий Платонович, заметив меж большим и указательным пальцами тыльной стороны ладони покойника небольшое красное пятнышко.

– Впрочем, от таких ожогов кровоизлияний не бывает, – выпрямился лекарь. – Простите, я могу идти? А то я немного устал с дороги.

– Да, конечно. Только… позвольте несколько вопросов?

– Слушаю вас, – без особой охоты отозвался лекарь.

– Скажите, с вами сошли еще трое пассажиров. Кто-нибудь из них вам знаком?

– Только один. Молодой барон Дагер, сын уездного начальника внутренней стражи – Андрея Андреевича. Его ждала бричка, и он сразу укатил в отцово имение.

– А двое других?

Лекарь пожал плечами:

– Я никогда их не видел. Они не местные.

– Вы можете их описать?

– Трудная задача, – задумчиво ответил лекарь. – Ведь было довольно темно. Могу только сказать, что тот, который был меньше ростом, вероятно, моложе другого. И он был в мягкой пуховой шляпе.

– И куда они пошли?

– Не могу знать. Какое-то время я шел за ними, а потом молодой остановился прикурить папиросу, высокий замедлил шаг, и я их обошел. Однако мне кажется, что они пошли вдоль насыпи.

– Почему вы так думаете? – насторожился Артемий Платонович.

– Какое-то время я слышал, как хрустит гравий у них под ногами, – пояснил Погодин.

– Благодарю вас, – дружелюбно сказал Артемий Платонович и протянул лекарю руку. – Может статься, то, что вы сейчас сказали, – самое важное из всего, что тут было говорено…

Лекарь пожал его руку, откланялся и вышел из купе. Немного погодя вышел и Аристов.

– Ну, что там? – подался к нему Постнов.

– Ничего. Никаких признаков насильственной смерти. Этот человек умер от естественных причин. Вы, кажется, разочарованы?

– Да не так чтобы очень, – досадливо поморщился репортер. – В конце концов точки над i расставит вскрытие. Ведь так?

Артемий Платонович колюче посмотрел на него, молча обошел и приблизился к Степану.

– Ну что, мы сделали все, что смогли. Мне кажется, можно ехать дальше.

– Понял, – повеселел обер-кондуктор. – Ну, что встали? – гаркнул он на заскучавших кондукторов. – А ну по своим вагонам! Сей час отправляемся.

Через малое время локомотив медленно тронулся, испуская густые клубы дыма. Небольшой дымок струился и из одного приоткрытого окна синего вагона, за которым курил короткую трубку с гнутым мундштуком отставной штабс-ротмистр с весьма распространенной дворянской фамилией Аристов, коего роду только в одной Средневолжской губернии насчитывалось более шести десятков душ. Ну а уж по всей России – и не счесть.

Таковая уж была у него фамилия…

Она действительно была похожа на замок – родовая усадьба баронов Дагеров, что находилась в двух верстах от Ротозеева близ деревни Березовки. Когда-то это имение с деревенькой, рощей и лугами было пожаловано императрицей Екатериной Алексеевной гвардии прапорщику барону Андрею Карловичу Дагеру вместе с чином подпоручика за участие в возведении ее на престол российский. И барон, выйдя в отставку, выстроил себе усадьбу по проекту, как гласило фамильное предание, самого Антонио Ринальди. Центральная часть дома была двухэтажной, на высоком цоколе, сложенном из белого камня-известняка. По второму этажу шла обходная галерея с зубчатым парапетом в половину человечьего роста с четырьмя башенками со шпилями по углам. Впечатление Средневековья усиливал бельведер в виде остроконечной башни, как бы прокалывающей крышу дома и устремляющейся в небо.

Барский дом соединялся с боковыми каменными же флигелями полуциркульными галереями, образуя в плане подкову. Лестничные спуски галерей сторожили мраморные львы. Полукруглый двор оканчивался фруктовым садом с оранжереями, цветочными куртинами, беседками и прудом. Выпуклая же часть «подковы» смотрела прямо на долину Оки, широкой и величавой в этом месте. К ней шла одна из аллей великолепного парка, разбитого вокруг усадебного дома, оканчивающаяся мраморными ступенями, ведущими прямо к речным купальням. Другая аллея из вековых дубов вела в Березовку, откуда по старой памяти шли в усадьбу крестьянские подводы с провизией, которую ныне приходилось покупать за живые денежки.

Внутри барский дом был не менее величав. Несколько зал: Белая, Портретная, Большая и Розовая гостиные готовы были поспорить богатством убранства и вкусом со знаменитым имением князей Голицыных «Марьино». Особой же гордостью хозяина усадьбы отставного гвардии майора Андрея Андреевича Дагера был Готический кабинет с лепным потолком, резной орехового дерева дверью, венской мебелью лучших мастеров, желтым сандаловым паркетом под ручной работы персидскими коврами и, конечно, готическим камином, от коего кабинет и получил название. Одно беспокоило барона: с каждым годом становилось все труднее и труднее содержать такое имение. Выкупные капиталы после крестьянской реформы таяли с каждым днем, пенсион в двести рублей в год, конечно, был мизер, да служба обоих сынов в гвардии требовала весьма и весьма немалых средств. Известное дело, куда уходит жалованье гвардейских офицеров: на букеты дамам, императрице и великим княжнам, подарки товарищам да на пирушки в офицерском собрании. А ведь ежели ты гвардейский офицер, то положено тебе иметь и собственный выезд, и квартиру не иначе как на Миллионной, Набережной Фонтанки или Морской. И даже в театре надлежит тебе пребывать либо в ложе, либо в первом ряду партера…