Протерев глаза кулаками, он зевнул и поинтересовался:

– Девушка, вам чего?

– Вот, – я протянула ему сорванный со столба листок с изображением Фелисити Мэнсфилд. – Это я.

Взгляд на листок, взгляд на меня, снова на листок и опять на меня. С каждым новым взглядом лицо парня все сильнее вытягивалось.

– Вы! Это вы! – вскочил он со стула. – Да мы же вас целый девятиднев по всему городу и окрестностям искали! Где вы были?

Я открыла рот, но тут же его захлопнула. Как-то я не продумала этот момент. Что отвечать? Я понятия не имею, что все это время делала Фелисити! Возможно, сидела в плену у маньяка по имени Хэлл. Лично я составляла годовой отчет, но вряд ли такой ответ удовлетворит стража.

Чутье подсказывало, что не стоит упоминать Хэлла, пока я не разберусь в местных реалиях. Я не знаю, кто он и чего хотел. Обвинение его в похищении может стать роковой ошибкой.

К счастью, парень не нуждался в ответе. Он был настолько взбудоражен, что говорил сам с собой.

– А вы сами взяли и пришли, – поразился он, а потом до него дошло: – Выходит, вознаграждения не будет? Я же вас не нашел…

– А мы скажем, что вы, – предложила я. – Шли, шли и нашли. Прямо посреди улицы. Только давайте поскорее все оформим и отпустим меня домой.

Парень просиял. Видимо, вознаграждение было серьезным. Что ж, пусть порадует хорошего человека. А мне главное, чтобы поменьше задавали вопросов. Ответить на них я все равно не могу.

После того, как мы договорились, юный страж развернул бурную деятельность. Первым делом он запустил устройство, смутно напоминающее телеграф, но работающее, судя по всему, на магии. Проводов у него не было, зато от него исходило разноцветное сияние. С его помощью разослал кучу депеш. Тук-тук, тук, тук-тук – все отстукивал он сообщения. Их было так много, что у меня разболелась голова от бесконечной долбежки.

А потом в отделение городской стражи хлынули люди. Каждый раз когда открывалась дверь, я вздрагивала, опасаясь, что войдет мой маньяк. Но лица были сплошь незнакомыми.

В числе первых явился важного вида усатый господин. Судя по начальственному тону – главный страж. Он сравнил меня с листовкой и постановил, что я – это я.

Стражи все подъезжали, вскоре в отделении было не протолкнуться. Мужчины в форме шумно беседовали, обсуждая мое счастливое возвращение. Меня же отвели в кабинет главного стража, где я скромно примостилась на стул, сложив руки на коленях. И начался допрос.

Поглаживая усы, главный страж засыпал меня вопросами:

– Где была? С кем? Что делала? Почему не пришла раньше?

Я, как заведенная, повторяла:

– Не помню, не помню, не помню, – чем выводила начальника из себя.

Он уже не приглаживал усы, а дергал себя за них. Если так продолжится, к концу беседы останется без них. Нервный какой-то.

Я же была относительно спокойна. Не так-то легко меня напугать. Я закаленная. У нас говорят, что после пяти лет в бухгалтерии либо отправишься в дурдом, либо освоишься. А я там проработала двадцать пять лет. В этом году справляла юбилей, так что нервы у меня стальные.

Тем более, главному стражу было далеко до Хэлла. После черной тени с красными глазами меня сложно будет чем-то поразить.

Когда мое терпение было уже на исходе, все изменилось – в отделение ворвался невысокий полный мужчина лет пятидесяти с хвостиком. Я видела его через стеклянную дверь кабинета. Колобок, к которому приделали руки и ноги – вот кого он мне напомнил.

То и дело промокая вспотевший лоб платком, мужчина на весь отдел выкрикнул:

– Где она? Где моя дочь?

Я напряглась. Родственники – самая сложная и зыбкая часть моего плана. Остальным достаточно внешности, чтобы счесть Фелисити Мэнсфилд. Родня – другое дело. Они знают привычки девушки, манеру ее поведения и речи. То есть все, что мне неизвестно и что я никак не могу подделать.

Я прикинула свою тактику. Буду все несостыковки списывать на стресс! А что, девушка провела где-то девять дней, ничего не помнит, чудом спаслась… откуда-то.

– Фелисити! – заметив меня, Колобок ворвался в кабинет.

Я даже со стула привстать не успела, как он прижал к своей мягкой груди.

– Бедная моя девочка, натерпелась страху, – вздохнул он, гладя меня по голове. – Но ничего сейчас поедем домой, и все наладится.

– Сначала ваша дочь должна рассказать, что произошло, – перебил его главный страж. – Необходимо найти похитителя. Если он, конечно, был…

В словах стража мне почудился намек. В чем это он меня обвиняет? В том, что я сбежала к любовнику, неплохо провела время, а теперь якобы не помню, где была?

Я открыла рот, чтобы возмутиться, но меня опередили.

– Вы говорите о леди Мэнсфилд! Репутация моей дочери безупречна, – отец Фелисити включил аристократа. – Искать похитителя – ваша обязанность. Не впутывайте в это мою дочь.

– Но нам нужны ее показания, – уже не так уверенно пробормотал главный страж.

– Она их даст, когда сама пожелает. Идем, доченька, нам пора домой, – схватив за руку, лорд Мэнсфилд потащил меня к выходу.

Что-то у меня дебет с кредитом не сходился. Отец вел себя так, будто не хотел, чтобы похитителя дочери нашли.

Покидая городское отделение стражи, я тихонько напевала себе под нос: «Пусть в моих поступках не было логики, я не умею жить по-другому». Похоже, это мой девиз на ближайшие дни.

Посмотрим, что ждет меня «дома».

Дом, милый дом. По крайней мере, должен быть таковым. Но правдиво ли это для Фелисити Мэнсфилд? Я довольно быстро поняла, что не совсем.

Нет, отец явно любил дочь и был рад ее чудесному возвращению. Всю дорогу в экипаже он держал меня за руку, словно боялся, что я снова исчезну. А я тем временем гадала, в какую же передрягу угодила Фелисити. Что с ней стряслось, где она, жива хотя бы? Все же судьба этой девушки тесно связана с моей. Если Фелисити похитили, то и мне может угрожать опасность. Это тревожило.

А еще я ощущала напряженность в поведении лорда Мэнсфилда. Он все ерзал на сиденье и не решался посмотреть мне в глаза. Уже на подъезде к дому его прорвало:

– Фелисити, – строго произнес он, – я понимаю, почему ты сбежала. Но я от своего не отступлю. Ты должна знать – все, что я делаю, ради твоего же блага! Однажды ты это поймешь и скажешь мне «спасибо».

Это была стандартная речь родителя. Не сосчитать, сколько раз я сама говорила нечто подобное сыну. При мысли о том заныло сердце. Я скучала, но, откровенно говоря, я и в нашем мире видела его нечасто.

После переезда в другой город сын редко меня навещал. Надеюсь, он не сильно переживает из-за… а, собственно, что случилось с моим родным телом? Еще одна загадка.

Лорд Мэнсфилд снова сжал мою руку, и я вернулась в реальность. Похоже, он считает, что Фелисити сбежала по своей воле из-за разногласий с ним. Но городской страже об этом не рассказал, не стал выносить сор из избы. Даже на вознаграждение не поскупился, лишь бы прикрыть позор.

Я соглашаться с его методами воспитания не спешила. Кто знает, что папенька требовал от Фелисити. Может, в монашки хотел ее определить, а это точно не мое.

Спрашивать в лоб было нельзя. Настоящая Фелисити в курсе, что стряслось. Поэтому я начала издалека:

– Отец, я ценю твою заботу, но что мне делать, я буду решать сама, – вроде и возразила, и себя не выдала.

– Отец, а не папенька, вот значит как, – вздохнул он. – Ты так называешь меня, только когда сердишься. Но ты должна понять, дочка, замужество – лучшее, что может случиться в жизни любой девушки! Ты зря упрямишься. Поверь, тебе не понравится быть одинокой старой девой.

Пока он говорил, я расслабленно откинулась на сиденье. Проблема и выеденного яйца не стоила. Я-то себе навоображала всякие ужасы! Участие в секте, роман с конюхом, да мало ли какие глупости может натворить молодая девушка. А она всего-навсего не хотела замуж. Тогда мне показалось это пустяком, не стоящим моего внимания. Есть проблемы и посерьезнее.

– Обещаю подумать над твоими словами, – успокоила я лорда Мэнсфилда и добавила, сглаживая углы: – папенька.