– Кстати, не забывай, что мы кормим тебя здесь бесплатно! – не упускала возможности ввернуть Швабра.

Действительно, это было так, но после двух месяцев постоянной работы в согнутом положении Эмигранта начали беспокоить боли в желудке, появилась тошнота и отрыжка. По этой причине он принимал пищу всего один раз в сутки и не в ресторане, а перед сном, в комнате пансиона.

Работал Эмигрант от зари до зари, поэтому завести друзей ему было попросту некогда, а соседи по пансиону таковыми вряд ли могли бы стать. Одни были слишком угрюмы, резки и до неприличия грубы. Другие пребывали в полусонном состоянии то ли от усталости и хронического недосыпания, то ли под воздействием наркотиков. Третьи прослыли назойливыми прилипалами, так как постоянно клянчили у всех денег, после чего от них сильно разило алкоголем, и взятое взаймы эти люди отдавать не спешили. Работники пансиона тоже не походили на типичных любезных и улыбчивых европейцев. Уборщицы в этом заведении менялись каждые три месяца. Это были нахальные и разнузданные местные девицы. Они грохотали своими ведрами и швабрами так, что всё вокруг звенело и дрожало. Когда уборщица мыла лестницу, а кто-то пытался в это время пройти мимо, она тут же набрасывалась на постояльца с руганью:

– Стой, паршивец! Вон, вижу, уже натопать успел! Ах, ты, мерзавец! Вали давай отсюда и не пачкай мне полы, паразит!

Туалеты в холле пансиона, похоже, вообще никогда не мылись, в то время как расположенные на этажах уборщица протирала максимум раз в неделю. Стойку администратора, возле которой он встречал постояльцев, покрывал толстый слой пыли, а предназначенная для общего пользования мебель была перепачкана в чем-то липком и вонючем. Впрочем, низкая производительность труда уборщиц объяснялась их повышенной занятостью в другой сфере. Застать за делом поломойку было сложно, однако, из-за двери подсобного помещения то и дело доносились протяжные стоны. Периодически оттуда выходил администратор, отхлебывал из бутылки пива или минералки, снова исчезал за дверью подсобки, и стоны продолжались. Несколько месяцев спустя администратору любовные отношения приедались, он увольнял уборщицу, и та же история повторялась со следующей работницей. Одна из них, узнав о своём увольнении, громко кричала что-то там про бессовестного начальника и свою внезапную беременность, после чего эта новость стала предметом обсуждения среди постояльцев пансиона.

– Если это так, и она действительно забеременела, то мне искренне жаль эту женщину! – высказался в её защиту Чужой.

– Жалко, так женись на ней и содержи её отпрыска, вместе со всеми остальными, которых притащит тебе в подоле эта шалава! – с ухмылкой заметил сосед из номера справа.

Глава 6.

Как-то раз во время мытья посуды, от одного из поваров Эмигрант услышал, что тот снимает комнату в трехкомнатной квартире. После работы Чужой поинтересовался у него, во сколько обходится такой вариант жилья.

– Гораздо дешевле, чем проживание в отеле, пансионе или в отдельной квартире. Ты что не знал? – удивился тот.

Эмигрант действительно этого не знал. В его представлении жители Европы не могли ютиться в каких-то коммуналках. Однако эта информация оказалась полезной. Получаемых в качестве зарплаты денег Чужому катастрофически не хватало. Ему приходилось пользоваться накопленным ранее – привезенным с Родины запасом. Этого денежного ресурса становилось все меньше и меньше, поэтому более дешевое жилье помогло бы решить проблему.

Не откладывая в долгий ящик, Чужой засел за чтение объявлений в местной газете и вскоре нашел подходящее для себя жилье. Он с большим удовольствием переехал туда из грязного пансиона со странными постояльцами. Проживание там вызывало у Эмигранта неприятное ощущение: прозябания в убогой трущобе. Как же он был рад навсегда с ней распрощаться! Новым местом жительства у Чужого стала кирпичная пятиэтажка в благоустроенном городском районе, а соседями в трехкомнатной квартире – студенты местного университета. Один – высокий, худой, сутулый парень в очках, с виду напоминающий хакера. Он подолгу не выходил из комнаты, занимаясь чем-то на компьютерах, которых у него было аж четыре штуки. Позже выяснилось, что этот парень учится на программиста. Другой студент, тоже технарь, постоянно водил к себе девушек. Редкую ночь из-за двери его комнаты не доносились звуки нежного женского голоса и ритмично качающегося матраса. Хозяйка этой квартиры, женщина сорока с небольшим лет, проживала на другом конце столицы. Наведывалась она в сдаваемое жильё раз в месяц, чтобы проследить за порядком и взять с жильцов арендную плату. Перед тем, как пустить туда Эмигранта, она заглянула в его паспорт и недовольно хмыкнула:

– Турист что ли? У тебя визы осталось на шесть с половиной месяцев. Учти это и не забудь её продлить! Я у себя нелегалов держать не собираюсь! Надеюсь, ты меня понял?

Эмигрант кивнул ей в ответ, после чего получил ключи от своей комнаты.

Познакомившись с новым соседом, студенты хитро переглянулись, и один из них нахально заявил:

– Слушай, новенький, на этой неделе твоя очередь – мыть общую территорию! Если ты этого не сделаешь, мы пожалуемся хозяйке квартиры, так что…

– Хорошо, я вымою! – покорно ответил Чужой.

С того дня всю уборку студенты переложили на его плечи. Они считали, что имеют на это право, а Эмигрант отстаивать свои права не решился. Несмотря на сильную усталость после рабочих смен в ресторане, он безропотно и регулярно мыл прихожую, кухню, ванную и туалет, чтобы не злить студентов и хозяйку квартиры. Чужой боялся потерять возможность проживания в нормальных условиях. Эта квартира была тем вариантом жилья, к которому он привык и в котором проживал весь предыдущий отрезок своей жизни, с той разницей, что на Родине квартира принадлежала ему целиком, а здесь он располагал только одной комнатой. Тем не менее, Эмигрант искренне радовался небольшой, комфортной, уютной комнатке и с содроганием вспоминал убогий темный закуток без окон в пансионе на рабочей окраине.

Кроме уборки, других претензий студенты Эмигранту не предъявляли и в пределах квартиры общались с ним на равных. Однако, встретив Чужого на улице, парни опускали голову вниз и делали вид, что его не замечают, к тому же, пройдя мимо, никогда не отвечали на его приветствия. Эмигранта это очень обижало. Он ощущал себя изгоем, будто чумным или прокаженным, но усилием воли пытался отнести такие моменты к разряду мелких неприятностей и ничего не значащих пустяков. Однажды, когда Чужой готовил себе на кухне кофе, туда зашел студент-программист. На нём были наушники, а из кармана трико торчал мобильный телефон. Студент поставил на плиту сковороду, разбил в неё пару яиц и стал ждать, пока они поджарятся.

– Привет! – сказал он Чужому, и, чтобы избежать неудобного молчания, поинтересовался: – Тебе музыка нравится?

– Да, конечно, – ответил тот. – Кому она не нравится?!

– Ты прав, – согласился компьютерщик. – Я вот последнее время слушаю классику. Она, как известно, родная мать рока и попсы. В общем, интересуюсь истоками современной музыки, и многое из того, что слушаю, мне нравится. Хочешь, я тебе на мобильник что-нибудь скину?

– Не откажусь, – ответил Чужой и протянул студенту свой телефон.

На следующий день программист вернул ему мобильный с записанной на нем музыкой и подарил свои запасные наушники. Всю неделю Чужой наслаждался звуками итальянской оперы, произведениями известных классических композиторов, а еще мюзиклами, из которых больше всего ему запал в душу "Нотр Дам де Пари". Особенно Эмигранту понравилась песня под названием "Бал шутов":

Хор:

Ты – шут, я – шут, все тут пляшут!

Ты – шут, я – шут, все тут пляшут!

Гренгуар:

Прошу, мадам, месье, сюда, на бал шутов,

Где славно шутят все, а я всегда готов!

Хор:

Ты – шут, я – шут, все тут пляшут!

Ты – шут, я – шут, все тут пляшут!