— Вот же, Иван Михайлович! Разве не видите! Это же письма к нам в редакцию! И в кузове тоже! И в том тоже! Они только-только разгружать начали.

— Я все равно не понимаю, — растерянно пробормотал Андреев, снимая очки и начиная протирать стекла. Всегда так делал, когда с ним случалось что-то непонятное, какая-то несуразица. — Вы утверждаете, что здесь письма? — его подчиненный кивнул, улыбаясь во весь рот. — И там тоже? И там? Костя, что то ты совсем меня запутал.

И немудрено было запутаться. Столько писем газета никогда за свою историю не получала. Пионеры, конечно, писали, но не в таких же объемах.

— И если во всем этом письма, то откуда они пришли и, главное, почему?

В руке кудрявого, словно по мановению волшебной палочки, появилась пара конвертов. Видимо, заранее взял и даже успел прочитать, если судить по вскрытым конвертам.

— Помните то письмо из Инсарского района? Про пионера, выславшего нам деньги и попросившего построить танк? Мы ведь написали о нем на второй полосе газеты…

Андреев, поправив очки на носу, взял письма у своего зама. Конечно, он помнил то чудное письмо. Никогда ничего подобного в редакцию не приходило.

— Помню… И говоришь, это все связано? — главный редактор растеряно обвел взглядом гору мешков. — Поразительно! И что в ответах пишут тогда?

Вытащил из конверта одно из писем и, подслеповато щурясь, начал читать вслух:

— Здравствуйте, дорогая редакция! Меня зовут Кирил Хазин. Я, как и Миша Старинов, хочу помочь нашей армии. Я копил на новые коньки, но отдам все деньги вам. Прошу Вас передать их Мише на танк! Пусть наш танк как можно скорее отправится бить фашистов… Вот тебе раз.

Из конверта показались несколько бумажных купюр. По всей видимости, это и были не самые деньги, которые Кирилл накопил на коньки.

— Коля, и там тоже деньги? — до главного редактора только сейчас дошло, что эти мешки не просто тысячи детских писем, но и очень много денег. А это уже совсем другое дело, за которое можно было с легкостью угодить под суд. — Николай! Слушай меня внимательно! — он едва не подскочил на месте. — Немедленно, повторяю, немедленно, нужно занести все мешки и коробки к нам в редакцию! Не дай Бог, пропадет хоть что-то! А я… Мне нужно срочно позвонить… Коля, дорогой, давай, давай, шевелись!

Андреев уже был на крыльце редакции. Тяжело дыша (проклятая астма, будь она неладна), поднялся на второй этаж и открыл большую деревянную дверь. Ему срочно нужно было позвонить.

— Девушка, Наркомпрос[1], пожалуйста. Потемкина Владимира Петровича, — все еще задыхаясь, прохрипел он в телефонную трубку.

Владимир Петрович, давний его друг, сейчас занимал должность народного комиссара и мог ему подсказать, что сейчас делать. Ведь, ситуация, в которой он оказался была более чем щекотливая. Публикуя письмо того мальчика, он и не думал, что это обернется таким валом писем, и главное, денег. Теперь нужно было срочно это как-то оформить.

— Владимир Петрович, здравствуй дорогой! Да, да, здоров! Извини уж, что прерываю. Очень совет твой нужен! Прямо позарез…

В трубке явно удивились. Похоже, Потемкин не очень понимал, чем он мог помочь своему товарищу.

— Дело вот в чем. Не так давно к нам в редакцию пришло письмо от одного мальчика, который решил все заработанные им деньги отдать на строительство танка. Нас попросил разместить свое письмо в газете и призвать других детей поступить точно также…

Через некоторое время Андреев закончил. Правда, говорил уже спокойнее. Выговорился:

— … А теперь понимаешь, что тут происходит? Наша редакция сейчас напоминает почтовый склад, заваленный не только письмами, но и деньгами! Что делать?

Товарищ оказался опытным. Выходило, не зря занимал ответственный пост. Сразу же предложил несколько важных ходов, которые нужно было сделать немедленно:

— … Говоришь, это настоящий почин⁈ Хорошо! Пусть будет так. А назвать, говоришь, можно «Детский фонд обороны». Красиво звучит, по-настоящему! — восхитился главный редактор газеты. Название ему очень понравилось. Очень емко прозвучало. — А потом что? Значит, нужно открыть отдельный распорядительный счет и класть туда все присланные деньги? Понял, сегодня же открою. Так… И это сделаю… Подожди-ка, известить Кремль? — тут его голос дрогнул. Потемкин настоятельно советовал немедленно обо всем этом сообщить в приемную товарища Сталина. Мол, такого рода почин обязательно заинтересует его и непременно вызовет поддержку. — Понял, Володя, понял. Сразу же после разговора с тобой и позвоню…

Но положив телефонную трубку, Андреев надолго замер. Предложение позвонитьприемную Сталина совсем не показалось ему верным. Время сейчас было не самое подходящее для такого звонка. Враг, словно одержимый рвался к Москве, а он будет отвлекать товарища Сталина от важных дел.

— Не-ет, — покачал головой мужчина, отхлебнув немного давно уже остывшего чая. Стакан, похоже, со вчера здесь стоял. — Мы поступим иначе. Напишем письмо и отправим почтой. А в секретариате разберутся, нужно это знать товарищу Сталину или нет.

Вздохнув с облегчением, главный редактор встал. Похоже, свалившиеся проблемы удается решать.

— Кстати, а с этим мальчишкой нельзя терять связи… Вдруг, там решат, что этот почин нужно поддержать и осветить еще шире. Возьмут тогда и спросят у нас, что и как.

В сердце екнуло. Очень похоже на правду. Такое вполне могло произойти. Товарищ Сталин, как известно, любил звонить напрямую директорам предприятий, руководителям учреждений и интересоваться положением дел.

— Позвонит, а у меня уже есть ответ… Значит, нужно связаться с этим Стариновым… Может предложить ему стать нашим юнкором?

Идея с юными корреспондентами, которые присылали свои статьи с мест, себя уже более чем оправдала. За последние десятилетия редакция получила тысячи писем от ребят про животных, интересных людей, историю родного края, героев.

— Да, точно. Вышлем приглашение.

С письмом в Кремль главный редактор «копался» около часа. Постоянно что-то переписывал, переделывал. То одно, то другое казалось не правильным или не точным. В конце концов, плюнул и скомкал все, что получилось в бумажный ком, и выбросил в мусорное ведро.

— Не, старик, и в Кремль мы тоже с письмом погодим. Не время, да и не место…

Боялся, чего греха таить. Ведь, только на его памяти оба предшественника на посту главредов получили по десятке лагерей и уехали лес валить. При этом и тот и другой были большевиками со стажем, воевали в Гражданскую, имели по Красному Знамени. И, главное, оба истово верили в то, что делали. Ни в каком месте не уклонисты, не предатели и не троцкисты. А основатель газеты, вообще, четвертной получил за антисоветскую деятельность, хотя, казалось бы, где в газете «Пионерская правда» можно было найти что-то подобное?

Если уж таким людям смогли дело состряпать, то про него и говорить нечего. В бараке гнить у него совсем никакого желания не было. Лучше уж рядовым на передовую, в самое пекло. Там и то будет больше возможности выжить. В лагере же, особенно, зимой надежды совсем никакой нет. Знаем, знающие люди рассказывали.

В таком деле, размышлял он, лучше перестраховаться. Как говориться, семь раз отмерь, один раз отрежь. Ему же и десять раз отмерить не грех. Дело слишком непростое, с деньгами связанное, и может очень плохо аукнутся.

— Мы лучше по инстанциям пойдем, по порядку, шаг за шагом, — решил он, наконец. — И начнем с Наркомпроса…

Как раз его товарищ там руководитель. Сам заварил такую кашу, вот пусть и помогает расхлебывать. Голова у него большая, умная, наверняка, что-то хорошее придумает. Решил и сразу на душе спокойнее стало. Даже улыбнулся, берясь за печатную машинку.

— Вот и славно.

Письмо, правда, у него большое получилось, на докладную записку похоже, что впрочем тоже было неплохо. Как говорится, больше подробностей, меньше вопросов.

— Готово… Кстати…

Тут ему подумалось, что неплохо бы и в другие ответственные ведомства отправить. Вдруг, чем-то поможет.