— Да простят меня Пресветлые Боги, — пафосно произнес он, а я недовольно поморщился, — я с тобой! Но только если я замечу,что твои действия приносят вред моим людям, не обессудь — тут же вцеплюсь тебе в глотку! И никто меня не остановит!

Я не стал убеждать его в обратном. Ну, скажите на милость, какой же Мертвяк сумеет противиться моему приказу? Вот именно, что никакой! Но говорить об этом малоизвестном факте я, конечно же, не стал. Пусть думает так, как хочет, для собственного успокоения. Даже мнимая видимость свободы воли подчас творит настоящие чудеса. А нам бы сейчас какое-нибудь маленькое Чудо совсем бы не помешало!

— Тогда по рукам? — Я протянул через стол раскрытую правую ладонь Молчану.

— По рукам! — Немного помедлив он крепко пожал мне руку. — Я надеюсь, что ты меня не разочаруешь, чужанин! Я редко кому верю на слово… Но тебе, почему-то, поверил.

— Я умею быть убедительным, старина! — Я улыбнулся, глядя ему в глаза, светящиеся надеждой. — Мы с тобой одолеем любую напасть! Даже нашествие каких-то тухлых Мертвяков! Готов отправиться обратно?

— Готов! — на этот раз немедля и твердо ответил Молчан, прикрыв глаза.

Этого-то мне было и нужно — через мгновение мы вылетели из Метального Пространства в реальный мир. Пасторальная, почти лубочная картинка смазалась, а вокруг меня выросли темные бревенчатые стены избушки Лекаря. У запертых дверей, в которые кто-то настойчиво ломился, стояли совершенно потерянные Первуха с Василинкой, и расширившимися от дикого ужаса глазами пялились на мою Кромешную Ипостась.

Глава 21

Я бросил беглый взгляд на молодежь, уханьканную темной и густой жижей по самые брови, на меч в руках Василинки, по лезвию которого стекала и капала кровь на скрипучие половицы избы, на Первуху, судорожно тискающего выщербленный и явно тупой топор, на полотне которого подсыхали кровавые сгустки костного мозга перемешанные с мелкими осколками костей, и понял, что с моим заданием по разделке тушки Малыги они успешно справились.

Молодцы, ребятки! С такими бойцами можно и повоевать! Вот только их «шаблоны» при виде моей отвратной рожи (и не только), измененной Темным Проклятием Кромки, были напрочь сорваны в очередной раз. Главное, чтобы у них фляги от такого нежданчика не забулькали, да мозги с нарезки не послетали! При общении со мной без этого, похоже, ну, никак не обойтись. Шок — это по-нашему!

Первой из прострации, как бы это не показалось странным, но для меня вполне ожидаемым, вывалилась Василинка. Вскинув над головой окровавленный меч, она, едва не воткнув его острие в потолочную балку, дико заверещала, словно перепуганная кошка, и сломя голову бросилась в атаку.

Какая боевая девчушка! Прямо нарадоваться на нее не могу! Совсем забыла про девчачьи сопли и слезы, и готова меня сейчас буквально на лоскуты порезать! Так держать! А следом за своей любовью ожил и Первуха. Перехватив поудобнее скользкую от крови деревянную рукоять, он рванул за Василинкой с явным желанием размозжить мне голову этим щербатым инструментом, лишь по какому-то недоразумению называемого топором.

Ну что ж, пусть попробуют! Прочность своей Костяной Брони я примерно себе представлял — таким примитивным оружием её не пробить. Да что там — даже не поцарапать! Она могла выдержать чуть не в упор очередь из пулемета! Только у Магического или Артефактного Оружия имелся хоть какой-то шанс совладать с моей Кромешной Защитой.

Остановив жестом дернувшегося к ребятам Молчана, вполне пришедшего к этому времени в себя в своем же мертвом теле, я, особо не дергаясь, подпустил девчушку поближе и позволил ей ткнуть себя мечом. Как я и говорил, никакого урона она не смогла мне нанести. А посетившие меня ощущения были на уровне легкой щекотки. Удар топором тоже меня весьма позабавил, поскольку, отыграв от моей нагрудной костяной пластины, топор в обраточку приложил обухом самого бойца — Первуху, рассадив ему лоб. Хорошо еще, что сама лобная кость, так сказать, оказалась «не задета». Не треснула, не лопнула и почти не повредилась. Но звездочки из глаз явно вышибло, да шишка начала наливаться синевой!

Однако, повеселились, и хватит! Вон, того и гляди, кто-то нам дверь сейчас высадит — она прямо ходуном ходит. Вместо того, чтобы между собой разборки наводить, надо выйти и закопать обратно тех уродов, что не соблюдают ночной режим тишины! Ведь тишина должна быть в библиотеке! Тьфу, ты — на кладбище, конечно!

Я, стараясь не двигаться слишком резко (в этой шкуре у меня реакции просто огонь!), чтобы ненароком сильно не повредить моих боевитых ребяток, выдернул из их слабых ручонок меч и топор. Да, соперники из них, откровенно говоря, совсем паршивые — ни силы нормальной, ни выучки! Но, это дело наживное, научатся еще, если живы будут. Но тут уж и я постараюсь, чтобы они раньше времени в Серые Пределы, как называл Царство Мертвых Кощей, не переехали.

Василинка испуганно ойкнула и, потянув за собой паренька, резво отпрыгнула, словно молодая козочка, подальше от меня. Первуха замешкался и запутался в собственных ногах, едва не свалившись на пол. Видимо, последствия от удара обухом топора по лбу не прошли бесследно — координация движений оставляла желать лучшего.

— Так, молодежь, вашу ёшь! — рявкнул я на ошалевших ребят, стремительно перекидываясь в привычный человеческий образ убеленного сединами столетнего старца. Хотя, надо признать, сотню мне сейчас никто бы не дал — семьдесят-восемьдесят от силы. — Не дергайтесь, за ради Бога!

— Деда… это ты, что ли? Ой! — громко икнув, спросила девчушка. — А то ты сам на себя не похож… был…

— А это, внучка, мутация у меня такая, — подмигнув Василинке, произнес я, — грязный воздух, нездоровая пища, пестициды…

— Мута… что? Ой! — вновь икнув, переспросила девица.

— Мутация, — повторил я. — Вот таким чудовищем время от времени становиться приходится. Что, как вы понимаете, не прибавляет мне любви окружающих. Но я, Василинка, все тот же деда Гасан.

— А ты не Тварь, деда? — Загородив плечом девчонку, выступил вперед Первуха, слегка пришедший в себя. — Может быть, это все из-за тебя? И мертвяки, и ваще…

— Конечно из-за меня, — не стал я отрицать очевидного. — Ведь именно я Стригу убил! Или ты запамятовал, Первуха?

— Может, хватит уже болтать? — В нашу «культурную» беседу неожиданно грубо влез Молчан. — Вам Мертвяки скоро дверь вышибут, а вы тут лясы точите!

— Дядя Молчан? — осипшим голосом прошептал паренек, видимо промухавший нашу беседу с Василинкой. — Ты же того…

— Чего того? — Нахмурился мужик.

— Так того… помер ты надысь… — пролепетал Первуха.

— А это? — Отмахнулся от такой констатации фактов, словно от чего-то незначительного Молчан. — То дело уже прошлое! Будущим надо жить… или не жить… В общем, запутали вы меня знатно, ребятня!

— Так ты же Мертвяк теперь, дядя Молчан… — Все никак не мог успокоиться Первуха, пока ему вбок не впечатала свой острый локоток Василинка.

— Подумашь: Мертвяк и Мертвяк! Чего пристал к человеку, Первуша? Это я деда Гасана попросила…

— Ты? — Выпучил глаза на любимую парнишка. — А откуда ты вообще узнала, что он так может?

— Так он сам мне и сказал. — Пожала плечами девчушка. — Только я не думала, что для этого ему в такое страшилище надо обратиться. Так ты для этого меня отворачиваться просил, деда?

— Догада какая, внучка! — довольно произнес я. — Как есть — догада! Проклятие на мне, признаюсь честно! Но именно Проклятие мне помогло Молчана вернуть… Пусть, и не совсем живым он вернулся, но и в таком виде можно существовать и пользу приносить…

— Хорош болтать! — Мертвяк кинулся ко мне и вырвал из рук свой меч.

Действительно, пока мы трепались, выясняя отношения, незваные гости, которые так и не смогли вышибить дверь, начали пытаться протиснутся в окна. Из которых уже сейчас торчало насколько пар синих прогнивших рук, вышибив напрочь и переплет, и стекла. Некоторые из шевелящихся конечностей были начисто лишенными кожи, словно скелеты в школьном кабинете биологии. Только не светло-желтенькие отшлифовано-лакированные, а черные, грязные, с суставами забившимися свежей землей, с остатками не до конца сотлевших мышц и сухожилий.