Шлем, конечно, надо было отдать. Вот они посмеются, когда она расскажет, что нашла его посреди леса, где не проезжало колесо мотоцикла. Ведь следов от шин на дороге не было! Или он проехал здесь так давно, что их замело снегом, а потом утрамбовало подошвами? Надо будет его расспросить, что он забыл в этой глуши.

Саша зажала шлем подмышкой и снова растерла окоченевшие ладони. В этом месте просека сворачивала направо, и если бы она не остановилась поднять шлем, то не заметила бы узенькую тропинку, уводящую в противоположную сторону. Тропинка была так плохо освещена, что даже снег на ней не блестел. Наверное, оттого, что деревья росли над ней гуще и плотно смыкались ветвями, образуя что-то вроде костистой арки.

Что-то слабо манило ее на эту тропу, хотя казалось, что она ведет дальше в лес. Саша посмотрела на просеку и прислушалась. Ничего. Или все-таки… Это что, шаги?

Быстрые, торопливые, еще отдаленные, но определенно человеческие. Чей-то взволнованный голос и сбивчивое дыхание. Саша машинально отступила в тень на тропинку и замерла, выжидая. Хотя просека была явно утоптана множеством ног, Саша еще не встречала здесь путников, и перспектива столкнуться с незнакомцем в сумеречном лесу ей не улыбалась.

Шаги приближались. Теперь было понятно, что бегут двое. Женский голос слышался все громче:

– Давай, а то опоздаем!

– Шевели ногами!

– Еще немножко.

И только когда из-за поворота показались две фигуры, большая и маленькая, Саша поняла, что с женщиной ребенок, и вышла из укрытия.

Женщина на Сашино появление никак не отреагировала, словно вовсе не заметила. Она была на шаг впереди девочки и тянула ее за руку. Ее дочь в пухлом розовом комбинезоне была похожа на моток сладкой ваты и еле переставляла ноги. Завидев Сашу, она, в отличие от матери, остановилась и удивленно уставилась на нее. Женщина раздраженно дернула за руку:

– Пойдем!

– Простите, а куда вы так спешите? – спросила Саша, глядя почему-то на девочку. Та ей улыбалась и показывала язык.

– Как куда? – бросила женщина, так же не глядя на Сашу. – На поезд.

И махнула рукой на деревянный указатель-стрелочку: «Вокзал».

Саша несколько раз моргнула. И как она не заметила его раньше? Значит, скоро можно будет сесть в теплый вагон и уехать домой.

– А вы почему не спешите? У вас на скорый билет?

Саша сунула руку в карман и нащупала сложенную вчетверо бумажку. У нее же есть билет! От соседства с мокрыми варежками края у него слиплись и пошли волнами. Окоченевшие пальцы не слушались, но Саше кое-как все же удалось развернуть билет. Женщина заглянула Саше через плечо и разочарованно вздохнула:

– А, у вас обычный. Тогда можете не торопиться. Пойдем, – сказала она уже девочке и снова потянула ее за руку.

На этот раз девочка не сопротивлялась и поплелась за матерью.

Саша стояла и смотрела им вслед. Почему-то ей ужасно хотелось, чтобы девочка обернулась и еще раз показала язык. Но девочка покорно шла по просеке, словно и думать о ней забыла.

Саша посмотрела на темную тропинку, с которой сошла. Она казалась холодной и безлюдной и больше никуда не манила. Да и зачем было идти дальше в лес, когда деревянная стрелка явно указывала в направлении вокзала. Саша еще раз взглянула на свой билет и пошла вслед за женщиной с девочкой, крепко прижимая к себе мотошлем.

Когда вдали послышался шум подходящего поезда, на улице окончательно стемнело. Значит, сейчас все-таки вечер, отметила про себя Саша. Можно будет устроиться на верхней полке, воткнуть в уши беруши и проспать до самого дома. Главное, чтобы в вагоне работало отопление.

От мыслей об одеяле Саша еще сильнее ощутила морозное дыхание зимнего леса. Ее собственное дыхание уже не согревало ладони, и она держала руки в карманах, нервно теребя скомканные варежки. Впереди уже показались зажженные фонари, и Саша шла на их свет. Наконец она различила впереди станцию и длинный узкий перрон, почему-то огороженный железной сеткой. Дорога привела ее к лестнице перед закрытой калиткой, которую тряс интеллигентного вида мужчина с черным ободком волос вокруг гладкой лысины. В одной руке он держал ушанку и поводок, а другой вцепился в сетку калитки.

– С собакой нельзя, – бесцветным голосом проговорил человек по ту сторону калитки.

– Я же вам говорю: на собаку отдельный билет, вот!

Мужчина просунул через сетку свернутую в трубочку бумажку. Человек по ту сторону даже не взглянул на нее.

– С собакой нельзя, – повторил он таким же бесцветным голосом.

Саша подумала, что он может отвечать так сколько угодно раз, невзирая ни на какие аргументы.

– И что вы предлагаете мне делать? – Мужчина в отчаянии всплеснул руками. Поводок натянулся, и немецкая овчарка, до того смирно сидевшая у его ног, поднялась и оскалилась на сторожа.

– Мне нужно ехать, с кем я его оставлю? – Мужчина показал на поезд.

– Понятия не имею, – отрезал сторож и наконец заметил Сашу. – Девушка, у вас что?

Саша протянула ему билет.

– Это скорый поезд для срочных пассажиров. – Сторож кивнул на безлюдный перрон. – Ждите следующий.

Саша недоуменно уставилась на билет. И где здесь написано, что он не на скорый поезд?

– Давайте я доплачу, – предложила Саша. Ей ужасно хотелось уехать как можно скорее. – Сколько надо?

– Я что, похож на билетера? Ждите следующий.

Саша оторопела.

– А когда он придет?

Сторож посмотрел на Сашу так, словно в жизни не слышал вопроса глупее.

– Теперь я похож на справочное бюро? Идите в зал ожидания и спрашивайте там.

Саша с тоской посмотрела на поезд. В окнах горел мягкий свет, занавески в большинстве вагонов были задернуты. Но в одном из окон она увидела розовый кокон, похожий на сладкую вату. Та девочка с просеки? Девочка, кажется, тоже узнала Сашу и высунула язык. Саша высунула язык в ответ. Ему немедленно стало холодно. Саша улыбнулась. Хотя бы девочка сейчас в тепле и успела на поезд.

– Ну а мне-то что делать? – простонал мужчина с овчаркой.

– Давайте я его возьму? – неожиданно для себя предложила Саша. – Я в зале ожидания спрошу, каким поездом его можно отправить.

Мужчина с сомнением посмотрел на Сашу.

– Вы правда готовы его взять?

Вообще-то, ей самой очень хотелось на поезд и под теплое одеяло и она понятия не имела, возьмут ли собаку хоть на какой-то поезд. Но смотреть на то, как человек разрывался между собакой и поездом, было невыносимо, и Саша кивнула.

Мужчина просиял.

– Вот спасибо! – Он потянулся к ней, словно хотел взять ее руки в свои. Но Сашины руки прятались в карманах, поэтому он крепко сжал ее предплечья и с благодарностью посмотрел прямо в глаза. Жест вышел коротким и скомканным, потому что в процессе он выронил ушанку, смутился, наклонился ее поднять, а пока отряхивал, поезд издал предупреждающий гудок, и мужчина засуетился.

– Это Чарли. – Он сунул Саше в руку поводок. – Отправьте его, пожалуйста, на проспект Ленина, 14, квартира 50.

Он наклонился к собаке, потрепал ее по голове и что-то забормотал на прощание. Та радостно ткнулась носом ему в ладонь.

– Улицу Ленина? – уточнила Саша. – В Муроме нет проспекта Ленина.

– Почему в Муроме? – удивился мужчина. – Я из Чебоксар.

И, не дожидаясь ответа, он нырнул в открытую калитку, которую сторож тут же с лязгом захлопнул. Едва мужчина вскочил на подножку, поезд заскрежетал и тронулся с места. Мужчина махал им рукой до тех пор, пока не скрылся из вида. Чарли не залаял и не побежал за ним – только время от времени приподнимался и тихо скулил, словно звал хозяина назад. Поводок в Сашиных руках в очередной раз натянулся, и ее охватила паника. Что она теперь будет делать с этой собакой?

Это навело ее на еще одну важную мысль. Шлем!

– Скажите, а поезд останавливается в Муроме?

И тут же пожалела. Сейчас сторож скажет что-нибудь вроде: «Я похож на кассира?» – и отправит ее в зал ожидания. Но к сторожу внезапно вернулся его равнодушный бесцветный голос. Он сказал: