Однако рисование комиксов оставалось приоритетом Гленна, и после окончания Старшей школы Лоди в 1973 году начинающий художник сосредоточился на том, чтобы сделать свою мечту явью. Он прилежно посещал уроки рисования на Манхэттене, куда его, многие годы не имевшего водительских прав, возила Маретта.[60] В конце концов, Гленн набрался смелости и отправил образцы рисунков своим кумирам – коллективу авторов Marvel Comics. У него был явный талант к светотеневому контрастированию, но два года он не получал предложений о работе, и его карьера никак не двигалась вперед. По прошествии времени данный факт уже не вызывает такого удивления: середина 1970-х годов для индустрии комиксов была временем экономических перемен. Продажи в киосках стабильно падали, и такие компании, как Marvel и DC, чаще закрывали серии комиксов, чем создавали новые, чтобы оптимизировать свои каталоги и соответствующую выручку. Marvel даже прекратила выпускать комиксы об одном из любимцев Гленна, Нэморе Подводнике, чтобы провести эксперимент с выпуском рассказов бульварного жанра без конкретной тематики.[61]
Разочарованный тем, что он никак не приближался к своей мечте стать художником, и уставший от родного города, Гленн Анцалоне отвлек свои мысли от профессиональных трудностей. Он начал играть в кавер-группе, созданной его старыми друзьями по школе и носившей очень характерное по звучанию для тяжелого рока 1970-х годов название Talus.
Гленн занял место вокалиста, объединив усилия с басистом Джерри Байерсом, гитаристом Ронни Дамато и барабанщиком Алленом Беккером. Для Анцалоне исполнение песен из хит-парада сорока лучших рок-композиций стало веселым способом выпустить пар. И, если верить близким к нему в то время людям, не было сомнений, что богатый баритон, который позже принесет ему почет, уже почти полностью сформировался. Группа Talus просуществовала около года, после чего разные ее участники утратили к ней интерес. Не угасла только страсть Байерса. Он обратился к своим друзьям-музыкантам: Стиву Линдеру, который к тому моменту завоевал в Лоди славу искусного гитариста, и барабанщику Джиму Катанье, которого в равной степени ценили как за его навыки игры на ударных, так и за наличие у него действительных водительских прав и машины («Тогда ни у кого из нас не было машины, и поэтому мы взяли его!» – вспоминает Линдер). Когда молодому трио понадобился вокалист, Байерс сразу позвонил Гленну Анцалоне.
Войдя в состав группы, Гленн окрестил этот новоиспеченный коллектив, как кажется, бессмысленным именем Koo-Dot-N-Boo-Jang. Его коллег по группе сбило с толку это название, напоминавшее заклинание вуду, но, принимая во внимание его оригинальность, они согласились. Koo-Dot быстро взялись за дело со всей серьезностью. Они практиковались по три вечера в неделю и даже избегали любого стороннего общения (в том числе со своими все более нетерпеливыми девушками), чтобы совершенствовать свои версии хитов таких первопроходцев рок-н-ролла, как Чак Берри или Элвис Пресли, а также более современный репертуар, например, песни групп Free, Led Zeppelin и J. Geils Band.
Гленн, в частности, старался быть профессиональным, насколько это возможно: исполняя песни Led Zeppelin, начинающий певец отказался копировать знаменитые истошные крики Роберта Планта, боясь повредить свои голосовые связки. Молодой певец также пытался убедить своих коллег по Koo-Dot сочинять собственные песни, но варианты, которые он предлагал, парни называли либо слишком мрачными, либо чудными для группы, играющей в барах (одной из оригинальных песен, которые Koo-Dot все-таки исполняли с подачи басиста Байерса, была шуточная ода тестикулам под названием «My Nuts or Your Nuts»).
Юному Анцалоне было непросто слышать такого рода отказ. «Гленн был очень чувствительным, – рассказывает Стив Линдер. – Его оригинальные идеи нельзя было коверкать. Он относился к себе очень серьезно. Однажды мы с ним спорили о чем-то касательно нашей группы, и он огрызнулся на меня: “Единственное, что есть у меня – это мой голос!” То бишь он мог наехать на тебя, но сам наездов не терпел».
На пике популярности Koo-Dot-N-Boo-Jang играли на самых разных вечеринках в Лоди и окрестностях; однако звездный час группы настал почти через год ее существования, когда музыкантов пригласили выступить на приеме, проходившем в местном здании Юношеской католической организации. И хотя у многих присутствовавших священников вызвало недоумение странное название группы, которое рокеры не желали объяснять, Koo-Dot привлекли неплохую живую аудиторию и устроили достаточно хорошее шоу, чтобы их пригласили на другое мероприятие. К сожалению, к тому времени Байерсу и Катанье наскучил исполняемый репертуар, и они покинули Koo-Dot-N-Boo-Jang.
Линдер и Гленн не сдались и пригласили басиста Тони Лика, барабанщика Мэнни Мартинеса и гитариста Чарли Джонса в новую кавер-группу. Привыкнув к роли солиста и фронтмена, Гленн потребовал от нового коллектива исполнять больше песен из периферийного протопанка, который все сильнее ему нравился. В этот репертуар входили, например, аранжировка классической композиции Боба Дилана «A Hard Rain’s A-Gonna Fall», которую сделал бывший солист группы Roxy Music Брайан Ферри, и «Walk on the Wild Side» – реалистичное описание жизни в гетто, завернутое в подходящую для радио мелодию и исполненное лидером Velvet Underground Лу Ридом («Мы даже спели те самые очень высокие секции “ду-ду-ду”!» – вспоминает Линдер, стыдливо смеясь). Остальным членам группы больше хотелось играть тот насущный тяжелый рок, который они любили всегда, но тем не менее, они приняли позицию своего талантливого фронтмена.[62] В области тяжелого рока и/или хеви-метала Гленну ближе всего были основатели жанра – Black Sabbath. Позже он охарактеризовал их дебютный альбом 1970 года как одну из самых значимых и важных пластинок, которые он когда-либо покупал,[63] и часто называл ее самой первой пластинкой, приобретенной им по собственному желанию. И пусть критики разругали за излишнюю безысходность жутковатые и сложные для понимания «The Wizard» и «N.I.B.», но в самом конце эпохи силы цветов[64] эти композиции точно открыли новую вселенную для миллионов разочарованных подростков.
Black Sabbath – первая группа, чей концерт посетил Гленн; рокеры несколько раз выступали в Нью-Йорке, обычно на сцене клуба Fillmore East,[65] когда Гленну было всего пятнадцать лет. Будущий член группы Misfits вспоминал то шоу в интервью 2010 года: «Я помню, что на том концерте мы были с другом и оказались там самыми маленькими. На него продали больше билетов, чем мог вместить зал, и толпа качалась взад-вперед, и поэтому мы просто начали отбиваться от людей руками и ногами – вот такими мы были детьми».
Музыка на концерте Black Sabbath Гленну понравилась, хотя его отчасти огорчило то, что вживую группа звучала не так хорошо, как на записи.[66] К сожалению, его друзья-музыканты не так хорошо относились к Black Sabbath, и Гленну не удалось убедить их сделать кавер хотя бы на одну песню из репертуара этой решительно зловещей группы. Коллеги отвергли и песни другой вечной страсти Гленна – легендарной детройтской группы Stooges.[67] Во главе со скандальным диким зверем Игги Попом, живые выступления которого ознаменовывались тем, что он обмазывался арахисовым маслом и иногда резал себе грудь разбитым стеклом, Stooges выпустили три альбома беспощадного, сексуализированного рок-н-ролла, прежде чем распасться в 1974 году из-за злоупотребления наркотиками. Примитивные истеричные «Dirt» и «TV Eye» были слишком похабными и/или отвязными для рядового слушателя; а значит, Гленну приходилось довольствоваться тем, что по вечерам у себя в спальне он беспрестанно наигрывал в одиночку набор аккордов развратной оды покорности «I Wanna Be Your Dog» тех же Stooges.[68]
