Я неопределённо повёл в воздухе рукой. Для девчонки это явно больная тема. Так что не стоит напоминать ей про всякие сальные подробности. Да и не знаю я точно, что она там с огром делала. Вряд ли то, чем занимаются муж с женой ночью под одеялом. Уж слишком габариты не совпадают. Скорее что-то из того, что происходит в экзотических борделях.
— Это мой долг, обязанность женщин рода, — опустив глаза, пробормотала Киреева. — Наш шанс послужить Родине и Государю. И возвысить род. Пусть даже ценой жизни. Но сначала я должна была продолжить род. Чтоб потом и моя дочь…
Она разревелась. Я не стал подходить и пытаться приобнять, чтоб успокоить. Ей явно сейчас неприятны касания мужчин, только хуже сделаю.
— Ну всё, теперь огра нет, так что ты свободна.
Девушка кивнула, утирая слёзы кулаком.
— Меня теперь, наверное, в какой-нибудь уездный монастырь отправят. Но это лучше, чем… Ладно, ты, вроде, спешил.
— Ага, — согласился я. — Прощай. И удачи.
Вот такая у нас тут аристократия, значит. Возвысить род любой ценой. А вовсе не пафосные разговоры о чести и куртуазность.
Хотя любопытно, от чего же зависит личный триггер? Ещё и передающийся по наследству иногда, но тут уж воспитание может сыграть роль. А вот бабуля Киреева, которая первая связалась с огром, была явно с большим таким прибабахом.
Да чего говорить, мухи у Вежлевой, похотливые взгляды у Трекуровой, лапание девок у Пузыни — всё это тоже совсем не норма! Интересно, что там у других?
Кажется, многое завязано на комплексы и подавленные желания. Интересно, в этом мире Фрейд и Юнг существовали? Надо бы поискать их труды в библиотеке. Ну или какие-то местные аналоги. Опять же, возможно, тут проводились исследования триггеров.
— Афанасий, дай-ка мне ключ от тридцать восьмой, — попросил я консьержа. — Или девчонки у себя?
— Никак нет, ваше благородие. Госпожи изволили на занятия отбыть, значится. А вот ключ-то, как бы, не положено…
— Они не будут возражать, — отмахнулся я. — А тебе… Тебе я потом червонец дам.
— Никак не можно, ваше благородие, — удручённо покачал головой мужик.
Тьфу ты. Придётся всё же в общей душевой мыться. Не то, чтоб я прямо такой брезгливый или стеснительный. Просто там же даже одежду некуда бросить. Потому Соколова тогда в одном полотенце в душевую и шла. В нормальной ванной гораздо удобнее. Надо на третий этаж переезжать…
Так, если у нас по девять комнат на этаже, нумерация с первой по девятую, а в каждой по двое живут, то всего выходит тридцать шесть человек. Ну, теперь без Киреевой уже тридцать пять. Кстати, если она на третьем жила, то есть шансы поменяться комнатами с её соседом. Одному-то парню и на втором нормально будет.
Это я к чему считать-то начал. На занятиях у Бо́риса я насчитал человек тридцать. Значит, некоторые прогуливают. Вот как я сейчас. Может, Воронцова или Одоевский в их числе? Эх, не глянул я на ключи у Афони. Ну неохота мне новую одежду из паутинного шёлка на пол кидать!
Я поднялся на третий этаж и постучал в дверь с номером тридцать три. Никто не открыл, но я продолжил стучать. Может, просто гостей не ждут, но на настойчивость отреагируют.
Нет, похоже, всё-таки никого нет. Зато на шум отреагировали соседи. Из двери с номером тридцать пять высунулся мужик с длинными лихо закрученными усами.
— Ты чего тут шумишь? — резковатым тоном осведомился он.
Хм, я же не в форму одет, а в серебристый наряд из паучьего шёлка. И если этот гусар недоделанный не в курсе, что такое паучий шёлк, то мог принять меня за слугу.
— А кто спрашивает? — хмуро отозвался я.
— Капитан… — начал было он, но осёкся. — Хм… Денщик госпожи Орловой. А ты чьих будешь?
— Демьян Соловьёв.
— Извините, ваша милость, не признал, — помрачнел лицом «гусар».
— Потапчик, кто там? — донёсся женский голос из комнаты.
— Господин Соловьёв гулять изволят, — отозвался мужик.
— Так пусть заходит. Я гостям всегда рада.
Мужик помрачнел ещё сильнее, но всё же приоткрыл дверь шире и сделал приглашающий жест. Я же отказываться не стал — какая разница, к кому в душ сходить. Да и знакомиться с сокурсниками надо. Тем более фамилию Орловой я уже слышал.
— Привет, — кивнул я сидящей на кровати девушке. — А я тут к Воронцовой хотел зайти, в душ забежать. А её нету. Может, у тебя схожу?
Я обратил внимание на нестандартную расстановку мебели. Обе кровати сдвинуты, объединённые в одну широкую, обеденный стол подвинут к окну. Так что жилой зоны для второго курсанта как бы и нету.
Но большее внимание привлекала хозяйка комнаты. Точнее её живот. Месяц этак седьмой, пожалуй… Я не спец, может и больше. И она пузо специально подчёркивала, даже у платьица вырез спереди такой, что фактически от верхней части платья остался только лиф с глубоким декольте да две полоски ткани по бокам.
— Чистоплотность — это прекрасно, — широко улыбнулась Орлова. — А то некоторые… Ты сходи, сполоснись. А потом возвращайся.
Всё это она говорила с зазывной улыбочкой, а в конце даже прикусила указательный палец.
— Вы ведь ждали господина Обухова, — укоризненно напомнил ей денщик.
— Ничего, мы и втроём прекрасно проведём время, — звонко рассмеялась она.
Я прошёл в ванную, но пока не закрыл дверь, ещё успел услышать часть диалога.
— Ну, Лен, ты же обещала, — говорил так называемый денщик.
— Хватит ревновать, Потап, — отмахивалась она. — Не забывай своё место, солдатик.
Я закрыл дверь и включил воду. Не так уж мне интересны их отношения.
Вот непонятно, какого лешего в Академию приняли беременную, да ещё и на большом сроке. Она же разродится скоро, через пару месяцев. Какие ей боевые занятия, хоть сейчас, хоть потом. Да она их и не посещает. Устроила тут домашний бордель для извращенцев вместо этого. Надеюсь, хоть младенца потом к родне отправит, а то мне придётся передумать насчёт переезда на третий этаж, если тут устроят филиал яслей.
Когда я вышел из душа, гостей в комнате поприбавилось. Сразу двое пришли. Причём эти лица я уже где-то видел… Ах да, тогда, в первый день у оврага, где я мост снёс. Они вместе с Изольдой бежали.
— Соловьёв? — удивился один из них. — Ты разве тут живёшь?
— Нет, он тут не живёт, — томным голосом протянула Орлова. — Мой сосед вообще в первый же день съехал. Решил жениться и отчислился, так что комната вся моя. И вы все мои гости.
— Ага, спасибо за гостеприимство, — кивнул я. — Но пора мне. Время-то, поди, уже обеденное?
— Ты жрать идти собрался, Соловей? — изумился второй парень.
— Да с утра не жрамши, — я похлопал себя по животу. — Даже кофе не попил. И вообще умаялся уже. Сначала огра убивал, потом с этим хмырём Кенуэлем махался…
— Что-то ты сделал? — с визгливыми нотками восторга в голосе воскликнула Орлова. — Ты убил огра Киреевой?
— А ты хотела и с ним попробовать? — хмыкнул я.
— О да-а, — похотливо простонала девушка.
— Ну, это уж слишком, Лен, — вскочил на ноги гусар.
— Помолчи, денщик, — огрызнулся на него один из парней. — И вообще, сбегай принеси нам выпить и перекусить.
Гусар схватился за рукоять сабли, висевшей у него на поясе. Парни тоже дёрнулись к портупеям, которые успели снять и повесить на спинки стульев. Орлова молчала, глядя на намечающуюся драку горящими глазами и облизывая губы.
— Я на тебе, как на войне, а на войне, как на тебе, — пропел я. — Но я устал — окончен бой, беру портвейн, иду домой.
— Действительно, пойду-ка я выпью, — процедил гусар, задвигая саблю обратно в ножны.
— Это не твой ребёнок, Потап! — зло бросила ему вслед Орлова прежде, чем дверь со стуком захлопнулась.
— Как этот смерд смеет… — всё-таки схватился за оружие один из парней, не доставая, впрочем, рапиру из ножен.
— Какие же вы оба жалкие, — смерив их взглядом, покачал головой я.
— Не ссорьтесь, мальчики, — попыталась вмешаться Орлова. — Меня на всех хватит. Хотя одному придётся подождать. Втроём сразу неудобно, из-за живота.
