На взрывной аромат живчика цитруса с останков надувного матраса сполз Саша, протирая заспанные глаза. Его бежевые льняные брюки помялись, но конопля на рубашке скрыла последствия нерабочего настроения.
– За работу, Лизун, туристы уже все пороги оббили, пока ты толстеешь, – буркнул патрон и, чтобы подать пример нерадивой помощнице, поплелся в коридор, почесывая надутое брюшко. – Девушка, у вас упало, – брякнул на ее беду направлявшейся в ресторан туристке.
– Что упало? – обернувшись, подтянутая блондинка в белоснежных шортах, едва прикрывавших ее нижнее белье, но не увядающую кожу, близоруко сощурилась от яркого света витрин.
– Цена на текстиль упа… А, это опять вы? Что-то задержались вы в Турции, правительство уже должно выплачивать вам пенсию как почетному туристу.
Блондинка хихикнула, неплотно прикрыв ладонью рот.
– До чего очаровательный у вас смех, мадам, – казалось, искренне восхитился Саша. Годами оттачиваемый профессионализм. – Вам зять не нужен?
– Уже есть, – почему-то смутилась туристка.
– Вот так новости! Вы в холодильнике, что ли, живете? Лизунка, как думаешь, сколько лет этой красавице?
– 36 максимум, – включилась в игру Лиза, добавив мысленно: и лет 15 опыта. Верно сказал однажды Ахмет: истинно верующим работа в торговле противопоказана.
– Ой, ну скажете тоже. 48 мне.
Текстильщики дружно поцокали, выражая изумление.
– Раз уж мы так жестоко ошиблись, давайте выберем подарок вашему зятю, – предприимчивый Саша, воспользовавшись смущением гостьи, схватил ее под локоток и направил к магазину. – Лично мне теща в каждый приезд подарки привозит, за что люблю ее безмерно. Года на календаре зачеркиваю в ожидании встречи, – Саша театрально смахнул с щеки невидимую – мужскую – слезу.
– Да что же вы, не расстраивайтесь так, пойдемте посмотрим ваш текстиль.
У отдыхающих дам есть восхищающая турецких торговцев особенность – четкая логика. «Нет, нет, мне ничего не надо, даже не предлагайте, не тратьте на меня время. Хорошо, одним глазком взгляну. Ой, какая симпатичная вещичка! Она должна быть моей!» Поэтому Саша, покрепче схватив локоток добровольной жертвы – первой за сегодняшний день – поспешил ко входу в текстильный, намереваясь всеми неправдами и комплиментами закрыть на ней дневную кассу, но вдруг застыл, уставясь в начало коридора Бутикового рая, где располагался магазин меха и кожи.
Оттуда, под аккомпанемент изумленной тишины коллег Лизы, маршировала толпа туристов под предводительствованием сияющего Ибрагима, представителя кожаного центра Deniz Luxury Resort&Spa, глистообразные усы которого сводили с ума дам за сорок. Взгляд Лизы перепорхнул на толпу, выхватывая детали. Преимущественно женщины. На каждой – по 2-3 золотые цепи толщиной с кебаб и желтые серьги-гири. Желтые. Золото на постсоветском пространстве преимущественно розовое, значит, украшения куплены в Турции. Брючки и платья, сшитые явно на заказ, оттеняющие ухоженную внешность блузки и джемпера из натуральных тканей. Брендовые сумки в тон обуви.
– Самый цвет клиентов выбрал, поганец, – словно резюмируя наблюдения девушки, прошипел Саша, не стесняясь присутствия блондинки. – Сейчас набьет ими пару долмушей, радостно потрет ладони, подкрутит свои усища и пойдет заказывать из городского ресторана двойной кебаб, а мы – в местной столовой пустые макароны ешь. Гнусный ты ахыска7, Ибрагим, и продажи у тебя гнусные, а еще земляк называешься, – вспомнив о еде, окончательно расстроился он.
– Будут и в нашем магазине клиенты, директруня. Не все же мертвечатинку любят, многим и растительность мила.
Но проголодавшегося Сашу унять был непросто.
– Вантуз пусть заодно закажет, чтобы слипшееся место прочищать, – напыщенным тоном Саша неумело маскировал досаду. – Дождешься ты еще от меня братской скидки, как же. И на сегодняшние вареники тебя не позову, ешь свои кебабы, уважаемый.
– Сегодня будут вареники, директруня? – встрепенулась Лиза. – Я страсть как соскучилась по человеческой пище!
– Так вы еще и готовите? Какой вы разносторонне талантливый мужчина, – во взгляде присоединившейся к беседе блондинки мелькнул вовсе не клиентский интерес. Саша тоже его заметил.
– Конечно, мэм, я профессиональный повар. Три недели давал Лизунке мастерклассы по вареникам, сегдня у нее итоговый экзамен. В вас, кстати, я чувствую превосходную хозяйку. Еще и красавица. Вы – редкая женщина, – обронил Саша и, словно смутившись своей откровенности прижался губами к женской ладони в восхищенном поцелуе. Но Лиза успела заметить хитринку в возникшей и тут же непринужденно потущенной улыбке патрона.
– Седжиль выделишь мне в помощь, директруня? – растерянно протянула Лиза. Вареники она не готовила ни разу в жизни и уж тем более не замечала за этим занятием Сашу. Но так соскучилась по домашней вкуснятине, что, учитывая присутствие интернета, этот нюанс не показался ей проблемой.
– Так и быть. Отпустим вас пораньше, налепите настоящих вареников, как дома, в Казахстане. Ахмет принесет продукты. Начинки побольше кладите, не жадничайте, а то знаю я твою экономность. Согласна? – подмигнул Саша, вновь подталкивая блондинку к магазину.
Его рыжеволосая помощница, которой за три недели, прошедшие с официального старта сезона, уже поднадоело безвылазное, с 9.00 до 22.00 и без выходных просиживание в магазине, радостно взвизгнула.
– Еще как согласна, директруня. Кемер вздрогнет от наших вареников.
В тот момент она и представить себе не могла, насколько пророческими окажутся ее слова.
*
– Здрасьте, баба Настя! Хватило же кому-то наглости в мерзкую погоду стащить лампочку из дворового фонаря! О, Аллах, оторви руки этому разбойнику! И кулеме мозги подари. У меня свидание было назначего, а ей приспичило пожрать на ночь. За это я тебя никогда не прощу, рыжая, так и знай.
– Культуре своей скажи спасибо, сама же не смогла отказать Саше.
– Где это видано старшим мужчинам отказывать?? У тебя в жизни бардак, потому что нет уважения к иерархии.
Две женские фигурки в легких плащах с накинутыми на голову капюшонами пробирались по размокшей от непрекращающихся ливней дорожке к темному двухэтажному дому, левой грани квадрата, составленного из зданий-близнецов. Они выглядели нелюбимыми родственниками рядом со стремящимися ввысь сверкающими миллионами огней красавцами-отелями. Дневной дождь оставил свое приветствие на крупных листьях апельсиновых деревьев, украшавших внутреннее пространство квадрата, сплетя его в хрупкие прозрачные узоры. Аромат созревших плодов рождал в сердце ожидание волшебства, а ветки, которые давно не мешало бы подстричь, прикасались к волосам девушек, когда дразня, когда раздражая. Лениво сползающая с гор тишина обволакивала двор. Казалось, не было всего в нескольких стах метрах шумных отелей и разгульных туристов.
– Не ворчи, Седа, – примирительно пропыхтела изящная фигурка на полторы головы выше своей подруги, по мокрым ступенькам взбираясь на украшенное кадкой с кактусом крыльцо нужного дома. – За то, что сорвала тебе встречу с гарсоном я уже пятьсот раз извинилась. Совсем об этом забыла, память-то девичья. А по поводу фонаря – нам ли жаловаться на эту мелочь? Живем как у Христа за пазухой, весь сезон спелые фрукты с деревьев, только руку протяни, через дорогу – море, работа – в десяти минутах неспешным шагом. Кожники, например, аж с Асланбуджака8 до отеля добираются, вечерами ни моря, ни магазинов не видят. У нас же – оплачиваемый работодателями ложман9 почти в сердце Кемера…
– Плоховато у тебя с анатомией, кулема. Там, где мы, не сердце, а почка. Мы живем в почке Кемера. Аййй! Ты посмотри, посмотри, тебе говорю, косматая, что ваша кошка опять натворила. Дохлую мышь приволокла под дверь! Как сговорились все сегодня, выводят меня из состояния благости. Из-за них даже очутиться там не могу.
