Разлив по стаканам остатки вина, допили молча, любуясь паутиной звезд улыбающимся взглядом. С соседних пляжей, отличающихся лишь цветом матраса на лежаках, сквозь тишину ночи долетали обрывки танцевальных мелодий. Там текла беззаботная жизнь, какая бывает только на отдыхе. Обтягивающие мини, откровенные взгляды, бокал за бокалом, бесконечный драйв под модный тунс-тунс, руки чуть ниже талии партнера, молчаливое согласие.

Но подруги были в другом, для сохранности накрытом куполом мире. Открывшись навстречу друг другу, их души слились в одно, чтобы, растворившись в безмолвном танце, снова стать тремя, но уже объединенными невидимой нитью самостоятельными единицами. Права оказалась Ада, вечер стал особенным.

– Не поняла, я замуж-то выйду? – суровый окрик вернул девушек в реальность, вызвав приступ хохота. Ох уж эта Седжиль!

– Конечно, – сделав большой заключительный глоток, Ада смяла податливый пластик стакана, заботливо спрятала искореженные останки в пакет. – Причем до конца этого года. У вас будет общий бизнес.

При этих словах улыбка Седжиль стала еще шире.

Слова лились из Ады, словно вино на грузинском застолье.

– Твой муж – плотный, с широким носом, миндальными смеющимися глазами и шрамом над правой бровью. Это гарсон?

Улыбка погасла.

– Седа, этот мужчина – твоя родственная душа, подарок Аллаха. Его стоит подождать, потому что его любящее присутствие даст тебе все, в чем нуждаются твои душа и тело. Не нужно бросаться на первого встречного, цепляясь за него, как за последнюю надежду. Абы с кем ты не уживешься. Как старшая сестра тебе говорю.

В узор платья упала капля.

– Какая ты все-таки дуреха, Седжиль, – Лиза вновь приобняла подругу за плечи. – Соглашаешься на тазик прокисшего оливье, вместо того чтобы пару месяцев подождать фуру с самым лучшим мороженым.

– Не нужен мне никакой оливье, косматая. Просто… Я не знаю, чем занять дни, в которых нет моего ненаглядного. Они пусты, понимаешь?

– Тебе есть чем заняться. Живи, наполняй свой мир радостью, создавай из него поле цветущих гортензий. Потому что унылая калоша мужчинам не интересна.

– Учись ждать, Седа. Лучше долго выбирать, чем долго жалеть. – Ада незримо обернулась по линейке прошлого, вгляделась в точку, с которой начался отсчет ее слез. В одно-единственное поспешное решение, вызванное желанием не оказаться хуже сестер.

– И только попробуй «забыть» пригласить нас на свадьбу! Знаю я тебя, лишь бы сэкономить на подругах.

Улыбка воскресла.

– Как можно, кулемы…

Впервые Лиза слышала в ее голосе столько теплоты. Лицо Седжиль расслабилось, глаза заискрились хитрым блеском.

– Ада, а рыжая когда замуж сподобится? Надоела она мне со своими сумасшедшими шуточками.

– Ее с руками оторвут. Чем быстрее перестанет капризничать при выборе и от страха отступать назад при сближении, тем скорее обретет пару.

– Точно про нее, – фыркнула Седа. – В общем, не дождемся мы пирушки с ее стороны.

– Я не капризная! – от силы возмущения Лизы остолбенели даже звезды. – Я также, как и все. Я не собираюсь устраивать из своей жизни проходной двор, становиться посмешищем отеля. Знаем, плавали. В моей жизни достаточно любви, мне для этого не нужен мужчина.

– Жизнь полосатая, – от мелькнувшей в голосе Ады материнской заботы и нежности возмущение растаяло, не оставив и следа в истории их вечера. – У тебя сейчас период такой – свобода и копилка мужского интереса. Одного из толпы пока не выделяешь, не то время, не те ценности. Но пресыщение наступит быстро. Кайфуй, – улыбнулась она, заметив протест в позе новой подруги. – Потом, когда в твоей жизни появится Тот Самый, который перекроет другим мужчинам даже мимолетный доступ в твою жизнь, будешь скучать по этим денькам. Всему свое время. Цени то, что есть сейчас. Всегда.

Откуда в этой деревенской девушке, не знавшей ни мужской ласки, ни доброго слова, столько мудрости?

– Опиши его, Ада.

Ответом ей стала улыбка.

– Ты и без карты не потеряешься. Эх, как мы будем отплясывать на ваших свадьбах. Готовьтесь, подруги!

Ценна та дружба, которая стоит у истока мечты. Тем интереснее, спустя время, с зажмурившимся от восторга сердцем наблюдать за ее исполнением.

– Ты тоже не отставай, – подушка кулака Седжиль в знак участия ударилась о выпирающие косточки плеча Ады. – Долго по своему алкашу не реви, много чести. Мы с вами, кулемы, в Кемере как в курятнике, только мы – петухи, а не топченые наседки.

Аделия промолчала в ответ, с тусклой помощницей-луной, на ощупь, собирая по пляжу снесенные ветром с матрасов использованные стаканы, опустевшие пакеты от орешков и обертки от подсластившего вечер шоколада.

– Пора по домам, девочки. Прошло уже больше недели с моего приезда в Турцию, а я еще не адаптировалась к разнице во времени, глаза слипаются. Да и кемерская влажность молотом бьет по вискам, к этому тоже нужно привыкнуть.

– Готовься к июлю, деревенская. Тогда будет казаться, что ты с похмелья проснулась в хамаме. Ахмет, добрая душа, заранее меня предупредил, что в июле на работу нужно брать сменную одежду. А по поводу твоего нытья о слипшихся глазах: знай, что этим вечером ты запаслась силами на неделю. Просидела бы дома – ничего бы не потратила, но и не получила. Доказано мной и рыжей десятки раз. Но ты права, пора спать, соскучилась я по своему кровату.

Осторожно прокравшись к спящим ложманам по промозглому городу, подруги торопливо пожелали друг другу приятных снов и разбрелись по домам. Каждая чувствовала, что стала богаче.

Уютно укутавшись в тепло одеяла с ярким подсолнухом – несмотря на набирающий силу дневной зной, ночи еще обжигали зимней прохладой – Лиза прижала к себе плюшевого крокодила, подаренного любимой подругой на совершеннолетие и уже, как и хозяйка, три раза летавшего в самолете. Что-то изменилось в ней сегодня. Рядом с крокодилом вдруг стало тесно.

По рожденной в прошлом сезоне привычке Лиза взглянула в окно, чтобы попрощаться с ночной владыкой мира, сестрой дневного повелителя. Высоко-высоко в черноте, окутанная мантией из невесомых облаков, обменивалась мудростью с горами пышнотелая луна. Ее свет заливал дремлющий апельсиновый сад, сопящих под деревьями котят в обнимку с мамой-кошкой и затаившихся в предрассветном мраке цикад.

– Спасибо, за вечер, родная, и за тепло новых подруг, – шепнула Лиза, глядя на свою покровительницу сквозь ажур цветов на окне. – Теперь у меня есть почти все, что для меня важно, осталось найти лишь одно звено. Я никогда не просила тебя об этом. Но теперь у меня есть что-то, что больше моего страха. Помоги мне не пропустить Его. Узнать в день ото дня плодящейся толпе кроликов. Ради девчонок. Я так хочу увидеть их в нарядных платьях.

Казалось, Луна не обратила внимания на тонкий голосок, прозвеневший в сотнях тысячах километров от нее. Но работа закипела. Луна готовила для своей любимицы турецкую любовь под стать ей. С приключенченкой. Заодно и проверить, правда ли любовь сильнее страха.

Будильник-молчун на полчаса продлил огрызок сна Лизы. Девушка открыла глаза лишь когда шалуны лучи, пробившись сквозь ажурных голубей на окнах, защекотали ее кожу. Тучи рассеялись, уступив трон Его Святейшеству, а это значило, что в отель можно было не торопиться: соскучившиеся по щедротам солнца туристы уже обосновались на пляжных лежаках, как в свое время османы в Константинополе. Ни пушкой, ни мечом не загнать их из зарождающегося лета в магазины. Саша в такие неприбыльные утра в текстильный ранее полудня не являлся, компенсируя организму работу в ночную смену.

Потянувшись, приветствуя новый день, Лиза откинула упавшую на лицо кудрявую огненную прядь и улыбнулась каждой клеточке тела.

– Какая я молодец, что вчера забыла включить будильник. Ребята, считайте, что у нас сегодня от-сып-ной! Первый почти за месяц. Правы умные люди, счастье совсем не в деньгах.

Подсолнух на пододеяльнике, казалось, кивками соглашался с каждым комплиментом девушки, выданным самой себе, но после раскатистого хлопка двери душа на первом этаже ложмана замер, ожидая реакции Лизы. Резвый подъем или правда отсыпной?