ТРЕВОГИ ДРАКОНОВ

В этот день, как и обычно, на заходе солнца она вышла из дверей скромного магазинчика, торговавшего разной дребеденью, и отдала ключи помощнику. Вывеска над входом гласила «Мешок серебра Тазмикеллы», что соответствовало действительности: большинство товаров - подсвечники, пресс-папье, украшения и тому подобные мелочи - были серебряными.

Среди торговцев Гелиогабалуса, державших лавочки на площади, образованной ответвлением городской окружной дороги, Тазмикелла пользовалась заслуженным уважением. Выглядела она неприметно, одевалась неброско. Светлые волосы, когда-то медового оттенка, сейчас сильно поседели. Пожалуй, она была не по-женски широкоплеча, но зато всегда находила для знакомых доброе слово, а покупатели таяли от ее обаятельной улыбки, и, если ей случалось обсчитать кого-то, никто не жаловался.

Вкусы у непритязательной и скромной Тазмикеллы были невзыскательны, и потому в конце рабочего дня никакой нарядный экипаж ее не поджидал. Каждый вечер по одной и той же дороге она пешком добиралась до небольшого домика на склоне холма за стенами города.

Через дорогу от лавочки находился магазин «Золотые монеты Ильнезары», и женщина, вышедшая оттуда, ничем не напоминала Тазмикеллу. Высокая, стройная, она горделиво несла голову, отягощенную копной густых медно-рыжих волос, контрастировавших с большими голубыми глазами. Дорого и изысканно одетая красавица направилась к красивому экипажу, запряженному холеными лошадьми.

– Подвезти тебя, милочка? - как всегда, обратилась она к Тазмикелле. Это был своеобразный ритуал, развлекавший других торговцев, вечно судачивших о соперничестве двух женщин.

– А ноги мне на что? - подыграла ей Тазмикелла.

– Ну, хоть до городских ворот,- предложила Ильнезара, но сестра лишь махнула рукой и, как всегда, пошла пешком.

Если бы кто-то внимательно следил в этот вечер за женщинами, то заметил бы нечто необычное: проходя мимо экипажа, Тазмикелла едва заметно кивнула красавице, а та ответила таким же кивком.

Вскоре Тазмикелла вышла за ворота и направилась к склону, где вдалеке от освещенной факелами городской стены одиноко стоял ее дом. У подножия холма, в почти непроглядной тьме, женщина внимательно огляделась, убеждаясь, что поблизости никого нет. Потом она двинулась в сторону высоких сосен, укрывших большую поляну. Посреди поляны она остановилась, закрыла глаза и сбросила одежду. Все эти тряпки Тазмикелла ненавидела и никак не могла взять в толк, почему люди прячут свое тело, данное им природой. Ей всегда казалось, что подобные стыдливость и скромность присущи лишь существам, неспособным бороться с препятствиями, существам, упорствующим в своем добровольном подчинении кому-то более могущественному, вместо того чтобы гордо выпрямиться и стать равными своим богам.

Тазмикелла такой стыдливости никогда не знала. Она долго стояла в этом неестественном для себя виде, подставляя нагое тело прохладным порывам ночного ветра. Трансформация происходила медленно, поскольку искусство перевоплощения она оттачивала много веков. Первыми начали расти хвост и крылья - это наименее болезненно. Самым мучительным было изменение скелета, когда кости ныли, с треском меняя свою форму.

Вскоре деревья словно съежились, так как сама она выросла до чудовищных размеров. Тазмикелла не была человеком. Много столетий назад в бескрайней пустыне на юго-запад от Калимшана она вылупилась из яйца почти одновременно со своей единственной сестрой.

Медная драконица Тазмикелла взмыла в воздух. Она быстро набирала высоту, все больше удаляясь от города. Правители страны знали, кто она такая на самом деле, и позволили жить здесь, но у простых людей такое никогда не уложится в сознании. Если кто-нибудь узнает правду о ней, то Гарету и его друзьям не останется ничего иного, как выгнать ее с этой земли. А ссориться с ними ей не хотелось.

Она летела на север, минуя по пути не слишком населенный Моров и еще более малолюдную Соравию. Потом пронеслась над реками Голиадом и Змеей Гален, которые почти параллельно несли свои воды со склонов гор Гален. Разреженный воздух и холод не пугали ее, и драконица продолжала подниматься все выше и выше. Если бы кто-то и заметил ее с земли, то разве догадался бы, что это высоко парящий дракон, а не низко пролетевшая ночная птица или летучая мышь?

Но сейчас ее это не беспокоило. Она была одна в прохладной ночной мгле, свободна.

Петляя меж вершинами, Тазмикелла легко миновала горную цепь, наслаждаясь движением воздушных потоков и резким контрастом темных скал и залитых лунным светом снегов. Чуть западнее Палишука она пересекла границу Ваасы и повернула на восток. Спустя несколько минут вдали замерцали огни города полуорков.

Пролетая над городом, она не стала снижаться. За долгие годы жизни один на один с суровыми землями полуорки научились защищаться от любых напастей. Завидев над головами дракона, они вряд ли станут терять время, раздумывая, какого он цвета, - к тому же в ночи этого все равно не разберешь.

Напрягая необычайно зоркие глаза, Тазмикелла на лету внимательно изучала, что происходит в городишке. Несмотря на поздний час, улицы заливал свет факелов, а таверны были полны народа. Очевидно, до сих пор празднуют победу над замком Женги.

Повернув направо, к северу, и удостоверившись, что никого из жителей за пределами городка нет, она начала снижаться и почти сразу различила в нескольких милях от Палишука безмолвные очертания огромной темной крепости, похожей на Замок Злосчастье.

Взволнованная драконица резко сбросила высоту, даже не позаботившись осмотреть окрестности. Приземлившись, она вновь приняла человеческий облик, решив, что вид обнаженной пожилой женщины меньше напугает случайного свидетеля. Хотя то, как решительно эта женщина направилась к воротам грозного замка, вселяло страх. Она внимательно осмотрела подъемную решетку и дыру между прутьями, через которую Джарлакс со товарищи проникли внутрь. Теперь поперек бреши натянули толстые цепи. Цепи можно было бы сорвать, но тогда пришлось бы проползать под решеткой, а Тазмикелла была слишком горда, чтобы преклонять голову. Она ухватилась за два толстенных прута решетки и, легко разогнув их, ступила за ворота.