– Решила всё-таки ехать? – Он оглядел её с ног до головы. – Прекрасно выглядишь.

– Издеваешься? – раздражённо спросила она. – Это после попойки и потанцульки? Ужас… Куда ты хочешь меня везти?

Канут пожал плечами.

– В порт. Хотел показать тебе склады. У меня там дела, но по соседству пару дней назад выгрузили целую груду террианского хлама. Я думал, тебе интересно будет взглянуть.

– Можно подумать, меня только террианский хлам и интересует, – проворчала Ингрид.

Он посмотрел на неё с недоумением.

– Ну, там есть и несколько других интересных складов – с тканями, например, с мехами.

Она, впрочем, уже устыдилась своей резкости и ласково кивнула.

– Да, Канут, конечно, поедем. С удовольствием взгляну и на ткани, и на меха, и на террианское барахло.

В порту, где всегда, даже по ночам, кипела жизнь, Ингрид любила бывать здесь. Хоть и уставшая от многолюдства своего родного мира, она иногда скучала – не по нему, а по прошлому, и эта часть столицы живо напоминала ей некоторые районы города, где она выросла. Надо признать, впрочем, что обычно только рынок мог сравниться по обилию людей с центром её родного мегаполиса, но по рынку Ингрид уже привыкла перемещаться исключительно верхом, поскольку это намного удобней и быстрей – большинство людей не любит, когда их давят, и потому спешат отойти с дороги.

Порт же представлял собой деловую часть города. Здесь хранились товары, здесь их разгружали, переносили, продавали и покупали большими партиями, здесь заключались разного рода сделки, здесь торговали всем чем угодно, в том числе из-под полы. Здесь можно было жить, не выходя за пределы восьми огромных кварталов – есть, пить, ночевать, работать и развлекаться, а потом покинуть город на любом из ожидающих у пристани кораблей, не побывав ни во дворце, ни на рынке, ни в пригородах, ни на тех улицах, где стояли особняки знати и богачей.

В портовой части города не имели значения титулы и знатность – только деньги, и тот, кто мог заплатить, пользовался уважением и всеми благами жизни.

Сперва Канут отвёз Ингрид на склад мехов – один из множества – и пока она бродила между огромными стопками полностью или частично обработанных шкурок, он улаживал какие-то дела с хозяином склада. Ингрид слышала, что запасы отца, которые он привёз в столицу, дали хороший доход, и большую часть мехов удалось продать даже дороже, чем ожидалось, но не знала, с кем и как договаривались Сорглан и Канут – её в эти дела не посвящали, да и интересно ей не было. Она краем глаза следила за братом – он разговаривал с хозяином склада спокойно, должно быть, о торге речь не шла – но и пушистый товар разглядывала с интересом. Гладила шелковистый мех, подставляла под лучи солнца, падающие в окошки, любовалась переливами, но, в общем-то, отнеслась равнодушно. Неплохо, конечно, закутаться в меха, но для этого ей нужно не покупать их, а просто попросить у отца.

Подошёл улыбающийся Канут.

– Как, интересно? – он кивнул на стопки мехов.

– Не особо. Ну, как дела? – спросила она.

– Хорошо. Пойдём на другой склад?

– Пожалуйста…

Террианское барахло оказалось богато и разнообразно. Проще было перечислить всё, что там было, чем перебрать, потому что большую часть ещё даже не вынули из коробок. Торговец, который привёз всё это, заблаговременно обзавёлся двумя террианами и потому очень неплохо разбирался в том, чем владел. Видимо, стараниями своих помощников с Терры он привёз довольно много лекарств, и Ингрид обзавелась не только повседневно необходимыми средствами, но и витаминами, одноразовыми шприцами и много чем ещё.

– Ну, куда теперь? – спросила она, когда вышла на свежий воздух, пахнущий не пылью и затхлостью, как внутри, а чем-то живым, пусть и, возможно, нечистотами, либо животными, не слишком-то следящими за чистотой улиц.

– Теперь куда хочешь. Можем ткани посмотреть, можем ещё чего-нибудь.

– А свежепривезённые рабы тут есть?

– Конечно. Кого хочешь посмотреть? Терриан?

– Возможно. Я хочу танцовщицу.

– Зачем тебе танцовщица? – удивился он.

– А для чего, как ты думаешь, существуют танцовщицы? – с лёгким раздражением спросила Ингрид.

Канут неожиданно слегка покраснел.

– Э-э…

– Понятно. Нет, они мне не для того. Как это ни странно, но танцовщицы мне нужны для того, чтобы… Ну, никогда не догадаешься! Для того чтоб они танцевали!

– Издеваешься?

– Как ты догадался?

Брат довольно усмехнулся.

Рабынь, привезённых с далекого юга, держали в крепком строении, возведённом из больших брёвен. Внутри было хорошо натоплено, и дочь графа Бергденского сбросила с плеч лёгонький короткий полушубок, который подхватил услужливый толстый слуга с висящими щеками и проворными руками, маленькими, как у женщины.

К благородным посетителям поспешил сам купец, он, видно, с первого взгляда узнал Канута, поклонился ему, потом ещё ниже – Ингрид. Это подчёркнутое уважение к спутнице мужчины было своего рода особым жестом уважения ему. Сын Сорглана, наклонившись к уху торговца, что-то сказал, тот, заулыбавшись, помахал рукой, и двое его помощников стали выводить девушек. Для Ингрид же ещё один принёс кресло, чтоб знатная покупательница не испытывала какого-либо неудобства.

Ингрид с любопытством разглядывала крохотных, во многом похожих одна на другую девушек, которые старались двигаться грациозно и изысканно, а на предполагаемых покупателей и вовсе не оглядываться. Хотя, конечно, украдкой посматривали и на разодетую в дорогие ткани и меха молодую женщину, и на её вроде бы скромного спутника – попробуй совладай с любопытством и беспокойством в такой ситуации. Девицы все были смугловатые, черноволосые, ярко накрашенные и разодетые в тонкие, мягкие ткани, вкрадчиво подчёркивающие достоинства их фигур. Среди них было немало красивых, двигались они так, что приятно было посмотреть, с дивной грацией, когда же, выстроившись полукругом, начали танец, Ингрид и вовсе не смогла оторвать глаз. Вот что значит настоящее искусство.

– Госпоже понравилось? – спросил торговец.

– Ещё как. Скажите, каково минимальное количество девушек, чтоб они могли танцевать этот танец?

– Э-э… минимальное? Три, пожалуй, но это будет совсем бедно. Лучше-то, пожалуй, пять.

– Хорошо. – Она встала и прошлась вдоль ряда. – Эту, этих, этих и вон ту, только доставьте их так, чтоб они не простудились. Они же южанки?

– Да, моя госпожа, – с удовольствием ответил торговец.

Канут критически оглядел пятерых выбранных девушек.

– Красивые, – признал он. – Только зачем тебе такие красотки?

– Люблю всё красивое.

Ингрид накинула на плечи полушубок, и купец приказал принести три бокала – вином, как правило, отмечалась любая более или менее крупная сделка. Вино оказалось пряным, густым и сладким – тоже южное, как угадала дочь Сорглана. Хорошее вино.

Она вернула бокал слуге, но, повернувшись к Кануту, чтоб предложить уже ехать, заметила его остановившийся холодный взгляд, устремлённый куда-то мимо неё.

– Что случилось?

– Тьма тебя побери, – выругался он, явно не сестре адресуясь.

Ингрид обернулась, но не заметила ничего особенного, разве что к ним довольно развязной походкой направлялся вооружённый, небрежно одетый мужчина лет сорока, довольно красивый, прекрасно сложенный, немного расслабленный – так ей показалось.

Он подошёл, окинул Ингрид оценивающим взглядом, высокомерно кивнул Кануту.

– Ну, привет, братец. Надо же, и ты сюда ходишь… Ну что, рад встрече?

– Ни в малейшей степени, – сквозь зубы проговорил Канут, глядя на человека, назвавшего его братом… Да, с ненавистью, убедилась Ингрид, и ей стало не по себе.

Впрочем, подошедший ни взглядом, ни выражением лица не смутился, только расхохотался, закинув голову и показывая желтоватые, крепкие зубы.

– Ладно, не кипятись, братец. Да ты, я вижу, не один. Со своей дамой? – И нагловато оценил Ингрид взглядом. Та негодующе покраснела, чувствуя, что закипает. – Ничего, ничего. Сойдёт. Даже хороша.