– Разумеется. – Он встал, обстоятельно соображая, с чего же начать и что делать потом. – Расскажу и подарю.

Матери он привёз и уже подарил служанку – маленькую, пухленькую, с тонкими пальчиками кружевницы и талантами портнихи. Испуг, заморозивший её с самой первой минуты плена, никак не оттаивал, она шарахалась от всех бойцов Канута, словно они были демонами во плоти, и её, видимо, не особо успокоило, что с ней-то ничего страшного так и не произошло. Этот страх Канута устраивал. Девчонка увидит, как хорошо хозяйка обращается с нею и будет это ещё больше ценить, а значит, поведёт себя почтительно и исполнительно.

Подарки, конечно, этим не исчерпывались.

По распоряжению Канута его бойцы затащили сундуки прямо в залу. Канут распоряжался уверенно, показал, куда что поставить, и сразу стал очень похож на Сорглана, когда тот управлялся с хозяйством или поднимался на боевой корабль. Алклета любовалась им. Ни на одного из сыновей, рождённых ею от любимого мужа, она не могла пожаловаться, но этот особенно напоминал ей супруга в юности. Единственное огорчало, что в свои двадцать восемь он не был женат. У его отца в этом возрасте уже бегало пятеро детей.

– Где ты ходил в этот раз, Канут? – окликнул сына Сорглан, кивая слуге, чтоб тот снова наполнил его бокал.

– В этот раз, – молодой воин покосился на Ингрид, – мне удалось выбраться на своих кораблях в другой мир. Я был не один, конечно. Три отряда объединились, получилось девять кораблей.

– Так куда же вы вышли? – изумились присутствующие. Ингрид поджала губы. Она уже поняла.

– На Терру.

Все заохали, а вот Сорглан заинтересованно подался вперёд.

– Рассказывай.

– Да что рассказывать. Людей мы там встретили мало, все прячутся, так что наловить пленников на Терре – этот надо постараться. Но зато с ними сравнительно легко, они довольно тихие в своём большинстве. – Канут снова взглянул на Ингрид, на этот раз бесстрастно. Она смотрела очень холодно. Но слушала молча. – Там огромные, полуразрушенные города. Я видел дома высотой более, чем десяти этажей. Все они из камня. Некоторые из кирпича. Но более всего интересны их лавки. Там можно найти всё что душе будет угодно. Нам повезло, что в их лавках оказалось много еды, приготовленной для долгого хранения – закрытой в стеклянных и железных банках. К концу пути туда у нас кончилось продовольствие, так что эти их запасы нас выручили. Доставать из железных банок еду, конечно, сложно, но зато она не портится и на вкус почти как свежеприготовленная.

Сын графа наклонился и открыл один из сундуков.

– Я не знал, конечно, что у меня теперь есть сестра. – Канут выпрямился, держа в руках красивый футляр. – Конечно, лучше было бы подарить какой-нибудь музыкальный инструмент. Если б я знал, что у тебя такой дивный голос, что ты так дивно поешь, поискал бы. Поэтому только это. – И он протянул ей футляр.

Ингрид осторожно взяла подарок и открыла его.

Изнутри футляр был выстлан синим бархатом, и в мягких складках уютно лежало изящное колье с искристыми камнями. На них упало лишь несколько пятен света, но они мгновенно собрали его в себе и вернули такой чистой, дивной красотой, что девушка, не являясь знатоком, всё же что-то заподозрила. Она вынула ожерелье из футляра, подошла к окну и царапнула одним камнем по привозному оконному стеклу. Все с любопытством наблюдали за её манипуляциями.

– Господи! – вырвалось у девушки. – Что ты привез?

– Что?

– Это же, кажется, бриллианты! Настоящие! Ого!

– А что такое?

– Ладно. – Она махнула рукой и рассмеялась. – Я не смогу объяснить…

– Нет, ты объясни!

– Бриллианты – едва ли не самые дорогие драгоценные камни в наших краях. Они самые красивые и тяжелее всех поддаются обработке. Взгляните. – И подала украшение матери.

– Да, красивые. А искрятся как! – признал Сорглан, котрый тоже захотел взглянуть. – Говоришь, бриллианты?

– Откуда, Канут?

Молодой человек пожал плечами.

– Мы взяли место, где в подвалах было много золота и несколько подобных вещиц. Моим спутникам эти штучки не показались ценными, а я взял их, потому что решил – красивые. У меня есть ещё несколько. Привёз с собой. Я решил, что матери они понравятся.

– Ещё бы!

– Там был ещё крупный жемчуг. – Он вынул длинную низку и протянул матери. – Вот это, сразу видно, стоящая вещь. Тебе, мама.

Алклета, смущенно улыбаясь, примерила подарок. Навскидку, издалека, Ингрид прикинула, что жемчуг этот, должно быть, самого высокого качества, крупный, ровный и идеально круглый. Видно, что не речной, а морской. Графине Бергдена жемчуг шёл не слишком – перлы терялись на её коже, покрытой лёгким загаром от солнца и времени. Канута это смущало мало. Он с удовольствием смотрел на матушку, а потом подошёл поближе и бросил на стол перед нею и новоявленной сестрой пригоршню украшений, скомканных так, словно это была никуда не годная бижутерия. На самом же деле, нагнувшись, тем чутьём, которое довольно часто отличает женщин, Ингрид смогла определить, что это, должно быть, подлинные произведения ювелирного искусства из драгоценных металлов и камней. А также понять, что подобной поистине штучной работы не столько даже мастеров, сколько художников она никогда ещё не видела.

Она аккуратно сдёрнула с матери платок – чёрный бархат, расшитый по кайме серебром и бисером – расстелила его на столе и разложила украшения. Присутствующие в зале сгрудились – так было принято, чтоб сильные мира сего тешили приближённых видом своего богатства. Девушка рассматривала украшения, поглаживая их слегка и поворачивая, чтоб посмотреть пробу. Не то чтоб она действительно разбиралась, просто когда-то прочитала пару книг о драгоценных камнях. А ещё, понятно, понимала в том, что видела, чуть лучше, чем смог бы бергденец, не опытный увелир и не знакомый с традициями и привычками её родины.

– Я бы сказала, что всё это очень достойные камни. – Она разогнулась и подвинула платок с украшениями поближе к матери. – Довольно крупные. Не могу оценить караты на глаз, но рискну утверждать, что по нашим ценам здесь лежит целое состояние. Золото хорошей пробы. Драгоценности достойные, тебе не стыдно их носить, мама.

– Дарю, – Канут пожал плечами. – Мам, тебе они нравятся?

– Мне нравится вот это, – леди Алклета взяла самое маленькое украшение и попыталась пристроить его на запястье. – Остальное бери ты, дочка.

– Ну нет. – Девушка решительно взяла инициативу в свои руки и, перемерив матери все, что лежало на платке, выбрала за неё. – Вот это всё тебе по-настоящему идёт, и было бы стыдно их у тебя забрать. Правда, Канут?

– Правда, – согласился он. – Маме идёт. У тебя хороший вкус.

Отцу он подарил огромный меч, который на поверку оказался довольно лёгким и удобным в руке. Ингрид рассмотрела незатёртые неровности металла возле гарды и догадалась, что вещь эта в некотором смысле самопальная, хотя, судя по качеству закалки, которым принялись восхищаться находящиеся в зале воины, красоте и аккуратности исполнения, клинок породили на свет искусные руки, самые современные технологии и инструменты. Она не выдержала, подошла, почтительно взвесила меч в руке – действительно, очень удобный. Но при этом явно прочный.

– Не пойму, что за металл, – проворчал Сорглан и обернулся к дочери. – Знаешь?

– Куда мне. Я же не металлург.

– Прекрасный металл, – заметил Канут. – Я этим клинком разделал в кашу свою старую кольчугу. При этом совсем не умаялся, и не пришлось потом править лезвие. Он гибкий, но при этом на редкость крепкий. Я не думал, что такое можно изготовить. И это не сплав железа и стали. Я вижу.

– Это может быть экспериментальный металл, – сказала Ингрид. – И если это так, то у тебя, папа, с заточкой будут проблемы.

Сорглан ухнул, махнул мечом и расколол надвое тяжёлый металлический кувшин. Осмотрел клинок и остался доволен.

– А говорила, что у вас оружие делать не умеют.

– В любом правиле есть исключения, – улыбнулась она и оглянула на брата.