Поставив корзинку, она достала сверток, что там сегодня положила ей Илга? Бутылочка с водой, несколько лепёшек, и вяленое мясо завёрнутое в виноградные листья. Отлично.

Яли присела на краю полянки над обрывом, и стала есть, разглядывая всё, что лежало у неё под ногами – реку, горы за рекой, долины, холмы, деревья и кустарники, камни, песок, глиняные и скалистые стены обрывов и ущелий.

Сегодня она не пойдет домой, а переночует здесь. Что-то не давало ей покоя, и с этим «что-то» надо было разобраться, но сначала его найти.

Поев, и сняв фартук, она достала клубки, перышки и разложила их на нём. клубок. у нее же есть еще один клубок. она вспомнила. тот. золотой. побежав, она еле нашла сам круглый короб-кокон и еле смогла открыть сильно заросшую крышку, увидев клубок, она радостно достала его и положила вместе с теми, двумя. и начала двигать и перекладывать их, вытягивая нити, перекладывая и перевивая. Ветер поднял перышко, и оно стало пролетать сквозь нитки, цепляя и протягивая золотую нить за собой. Лучи заходящего солнца проходили сквозь клубки и новые и новые концы вытягивались сами из нитей, а Ялины руки уже выплетали из них узоры и свивали то тоньше, то толще. Клубки же не уменьшались, а словно увеличивались, множились и росли. она начала раскладывать их на ветки деревьев и протягивать уже навесу, выплетая словно дорожку, конец который, она не заметила, начал спускаться с обрыва вниз, по склону, к бегущей далеко внизу реке.

Солнце играло в нитях сплетаемого узорного ковра и в волосах Яли. Незаметно, Яли начала что-то напевать, мелодия получалась сама собой и слова находились и складывались в песню тоже сами.

Красиво получается – услышала она приятный голос. Обернувшись она увидела, как рядом стоит и рассматривает с улыбкой ее и ковер прекрасная богиня черные волосы ее струились и за головой словно образовывали солнечные лучи, богатые золотые украшения свисали по бело-розовому с красным подбоем кимоно, а в руках был золотой посох.

Сусаноо – выходи, изгнанный брат мой, я вижу, как ты помогаешь ткать, уж не думал ли ты, что я не замечу, как ты навыводил множество морей и ветров в узоре.

– Да, владычица равнины высокого неба. сестра моя, Аматэрасу о-миками , ты звала меня? – из ниоткуда появился Сусаноо, бог ветра и владыка моря.

–Смотри, какой шелк плетет эта девочка и какой ткацкий станок получился, я почти такой же изобрела когда-то.

– Порадовала ты меня, девочка ими и песней своей, вот тебе чашка риса.

Яли поклонившись, с благодарностью приняла дар Аматэрасу.

Отложила свое занятие. Достала из кармана фартука и расстелила косынку, спросила Аматэрасу и Сусаноо, не хотят ли они разделить с ней пищу и воду. Боги улыбнулись ей, переглянулись и шагнули по воздуху над оврагом над рекой. Яли склонилась в прощальном поклоне. И тут Аматэрасу остановилась, обернулась и проведя по ожерелью из бусин, взяла одну, и протянула Яли, та поблагодарив приняла дар. Боги неспешно удалились и растаяли в воздухе в лучах заходящего солнца.

Яли открыла ладонь, в ней лежала жемчужина магатама редкого нефритового оттенка с дырочкой и острым закругленным кончиком. Она взяла ее и начала рассматривать направив на солнце, и тут лучи солнца прошли сквозь нее и словно проделись как нити в ушко иголки. Магатама вынырнула из рук девочки и начала тихо переливаясь продолжать ткать узорчатый ковер, протягивая нитки и основы и утка, скользя то вдоль, то поперек, вышивая какой-то только ей известный узор.

Яли тем временем присела передохнуть и подкрепиться подаренным рисом.

Солнце зашло и магатама вернулась в руки девочки, на небе взошла Луна. Яли снова направила магатама теперь на ночное светило, и снова нити теперь лунного серебряного света стали тянуться к бусине как к ткацкому челноку.

Хэнъэ богиня Луны спустилась к девочке по лунным нитям-струнам, рядом с ней прыгал белый зайчик.

– Вижу солнца много в твоем ковре, рукодельная Яли, ты смотрела на мой Лунный дворец, чтобы добавить серебряных нитей Луны, девочка?

Яли признательно поклонилась Лунной Богине. Хэнъэ протянула руку к нефритовому зайчику, и тот передал ей наконечник стрелы, богиня протянула его Яли.

– Плети своё полотно, девочка, и пусть в нём будут собраны все нити, краски и узоры мира и истории богов.

Яли убрала жемчужину и взяла наконечник, Ханъэ бесследно растаяла в воздухе вместе с зайчонком.

Лунные нити сплетались и тянулись за наконечником, снова узор ковра пел свои песни, снова плёлся неведомый доныне узор.

А Яли глядя на это, незаметно уснула под ивовым деревом.

Ветви ивы шелестели,

Яли сны тихонько пели

Вы клубочки не плетитесь

А спокойно спать ложитесь.

И с новой луною сменяется дева,

История были слагает.

Под полной луной без конца и предела

Свет лунный узлы заплетает.

Пока она спала ветви деревьев продолжали выплетать узор, добавляя туда ночную паутину с росой и продевая лунные лучи ,золотой клубок катался и словно дирижировал происходящим, иногда перекатываясь по волосами спящей Яли.

Когда лунная дорога пролегла через три дерева, на поляну, где словно невидимыми руками прялся ковёр, бесшумно ступая вышел огромный белый волк Оокути-магами. К нему тут же подкатился золотой клубок, закатившись по лапе на холку и голове, и занырнув в одно ухо, выкатившись из второго, клубок деловито покатился обратно к ковру. Следом за волком на поляну начал выползать белый туман. Волк взглянул на него.

и окинув взглядом поляну, прядущийся ковер и спящую девочку, молча развернулся и ушёл обратно в чащу леса. Туман послушно последовал за ним.

Утром Яли проснулась и увидела, что ковер уже превратился в ковровую дорожку и все продолжает прястись, заданные ею ритм и узор, ткались сами, как на невидимом станке.

дорожка уходила вниз, то петляя, то обматывая или накрывая кусты, травы, кочки и деревья.

Сложив в корзинку свои нехитрые пожитки, Яли пошла вниз к реке, по сотканной дороге, впервые она уходила за границу леса.

Только ступив на дорожку, Яли почти в самое ухо услышала жалобный, но требовательный писк – А меня ты взять не забыла? Я, между прочим, всю ночь трудился не покладая хвоста!

Между стеблями и листьями высокого чертополоха и веток деревьев висел и пытался вырваться запутавшийся в них золотой клубок.

Яли аккуратно распутала хвостик его нитки, тот тут же замотался обратно вокруг клубка, клубок облегченно вздохнул и прыгнул в корзинку.

– Ну чего стоишь, раз пошла, то иди.

– Деловой какой, Яли улыбнулась и потрепала клубок по круглому боку, словно по ребенка по макушке.

Когда Яли смотрела сверху на руку, с обрыва она казалась такой близкой и маленькой, но спускалась она долго, дорожка витиевато плелась, и Яли чудилось, будто она порою идёт по ней вверх ногами, или по сторонам и стенам, как в тоннеле. Было совершенно непонятно, сколько времени она шла, дорожка вилась только ей одной ведомыми законами, свет просвечивал сквозь узоры, как через листву, создавая причудливую игру света, цвета, воздуха, листьев и теней. Яли шла как в туннеле, и вот в конце его сначала зашумела, а потом уже и появилась река и небо и трава. Клубочек незаметно прокатился по рукаву и заплелся хитрой заколкой-сеточкой в волосах. Конец дорожки прямиком шёл в воду. Река текла медленно и величаво, голубая прозрачная вода сверкала в лучах солнца, но ничего не отражала. Яли медленно подошла почти к самой воде, как из кустов выпрыгнул и перегородил ей дорогу мальчишка. На вид ему было где-то около лет десяти, он был покрыт лягушачьей кожей, между пальцами растопыренных ладоней были перепонки, нос был похож на птичий клюв, а туловище опоясывал, словно доспехом, панцирь словно черепахи. Голова парня тоже выглядела странно, но не успела Яли её как следует разглядеть, как мальчишка толкнул ее и грозно прикрикнул: