Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Большой массив источников образуют также статьи из периодических изданий. В архивных материалах я обнаружил лакуны, в особенности в части первых лет работы ОФСС и других финских агентов. Хотя советские архивы и располагают хорошими собраниями за этот период времени, отслеживание графиков и мест выступлений советских артистов иногда представляется возможным лишь по рецензиям на концерты, опубликованным в периодических изданиях. К тому же материалы периодических изданий помогают установить степень освещенности визитов в прессе, а также значение, придававшееся гастролям различными организациями. Особенно заметно политическое разделение периодики первых послевоенных лет. Близкие к коммунистам и ДСНФ газеты писали о визитах советских делегаций намного активнее, чем придерживавшаяся правых политических взглядов пресса. Правые газеты писали о визитах гораздо реже и с меньшим акцентом на политику. Кроме того, советских культурных деятелей в правой прессе называют «русскими» и пишут именно о русской культуре. Со временем, в особенности на рубеже 1940–1950‐х годов, влияние идеологических и политических взглядов на содержание статей об искусстве – и на сам процесс написания этих статей – явно уменьшилось. В визитах артистов не видели – или не хотели видеть – политического аспекта.

При написании данной книги я использовал те статьи из периодических изданий, которые хранятся в обширном собрании Общества «Финляндия – Советский Союз». В архиве ОФСС я обнаружил множество газетных вырезок, по большей части 1940‐х годов, откуда удалось узнать про гастроли, о которых не сохранилось иных сведений.

Помимо финляндских финноязычных и шведоязычных газет, я изучил также крупнейшие советские газеты «Правда» и «Известия», а также «Литературную газету», чтобы проследить историю посещений СССР финскими артистами. Кроме того, я проанализировал советскую прессу на предмет того, когда и как финляндско-советский культурный обмен освещался в СССР. При изучении советских газет мною были использованы полные цифровые версии изданий.

Я пользовался также материалами профессиональных журналов из разных областей. Особенно многочисленными оказались музыкальные журналы, некоторые из которых существовали совсем непродолжительное время. В список источников я поместил только те журналы, на которые я ссылаюсь в настоящем исследовании. Мною были изучены и многочисленные профессиональные журналы, в которых финляндско-советское сотрудничество практически совсем не освещалось. С некоторым удивлением я обнаружил, что в музыкальной прессе рабочего движения Финляндии об СССР писали очень мало.

Последнюю, наиболее крупную группу источников составляют воспоминания. Большинство деятелей культуры, активных в 1940–1950‐х годах, к моменту начала моей работы уже скончались. Однако многие из них успели оставить после себя мемуары, в которых упоминают – или не упоминают – финляндско-советское сотрудничество. В большинстве случаев поездки в СССР воспринимались артистами как специфический опыт, при этом советское искусство считалось первоклассным, а система поддержки – весьма щедрой. Проблема мемуаров заключается в том, что они часто были написаны спустя десятилетия после описываемых событий. Во многих случаях мне пришлось подтверждать правдивость упомянутых событий с помощью других источников, так как в воспоминаниях иногда даже год не упоминается. То же самое приходилось делать, работая и с интервью, которые отсылают к событиям без привязки к конкретной дате.

С методологической точки зрения важно учитывать описанные выше возможности и ограничения различных источников. В своем исследовании я указываю на проблемные места в определенных источниках, часто в формате постраничных сносок. В качестве основы для сбора и использования материалов интервью мне послужили в первую очередь антологии «Muistitietotutkimus: metodologisia kysymyksiä» («Исследование памяти: методологические вопросы»; 2006) и «Ääniä arkistosta – haastattelut ja tulkinta» («Голоса из архива – интервью и интерпретация»; 2008)19. Служащие основой моих интерпретаций источники легко отследить по ссылкам. В случае с архивами наряду с техническим библиографическим описанием архивного материала я также указываю вид документа (докладная записка, письмо, отчет), выступающее информантом лицо и максимально точное время возникновения источника. Тем самым я предлагаю читателю инструменты для оценки достоверности моих выводов.

В целом изложение в книге не придерживается строго хронологического порядка, но объединяет в себе хронологический и тематический подходы. Отправной точкой служит рубеж 1944–1945 годов, когда в Финляндию устремился целый поток советских артистов. В первых главах я описываю изменения, произошедшие на рубеже 1940–1950‐х годов, и рассматриваю мотивы СССР и суть культурных обменов. В главе «Творческие сферы начинают сотрудничество» уделяется внимание непропорциональному распределению культурных обменов и популярности исполнительских искусств. В четвертой главе фокус исследования смещается на открытие СССР для финских артистов и на то, как финны воспринимали финляндско-советскую обменную деятельность. Пятая глава посвящена масштабному и прорывному сотрудничеству Национальной оперы Финляндии с советскими оперными театрами в 1950‐х годах. В последней главе речь пойдет об особом положении Эстонии в финляндско-советском культурном обмене. В заключении я резюмирую сделанные мною наблюдения и кратко характеризую значительные изменения в культурной обменной деятельности, произошедшие в начале 1960‐х годов.

ПОВОРОТ В КУЛЬТУРНЫХ ОТНОШЕНИЯХ

После выхода Финляндии из Второй мировой войны в начале сентября 1944 года руководство Финляндии решило искоренить недоверие к СССР времен Первой республики. В течение всего периода независимости Финляндии СССР воспринимался финнами как враг20. В годы Второй мировой войны этот образ усилился благодаря антисоветской военной пропаганде, а также личному опыту людей на фронте, под бомбежками и на войне вообще21. До окончания войны деятельность коммунистов в Финляндии была запрещена. А Советский Союз, управляемый коммунистической партией, в целом воспринимался финнами как чуждое, враждебное государство, о котором мало что известно. И это несмотря на то, что ультраправые попытки государственного переворота в Финляндии были пресечены. Когда стало понятно, что Финляндия проиграет войну, а Германия будет разгромлена, в политическом руководстве Финляндии появилось понимание, что единственным способом сохранения будущего Финляндии как независимого государства является создание дружественных отношений с СССР и заверение СССР в миролюбивой позиции Финляндии. На практике антисоветская направленность к тому моменту стала уже настолько неотъемлемой частью финской идентичности, что изменения должны были быть кардинальными. И для начала необходимо было избавиться от открытой ненависти к «рюсся». Вместе с СССР Финляндия начала развивать программы дружбы и культурного обмена, считавшиеся ключевым фактором создания новых, доверительных и дружественных отношений22. Часть политиков участвовала в данной деятельности против своей воли, но присутствие Союзной контрольной комиссии сдерживало открытую критику.

Важным шагом в развенчивании образа врага стало упразднение организаций, поддерживавших этот образ. Проблема заключалась в том, что Советский Союз, финские коммунисты и другие финны имели свои собственные интерпретации того, что представляют собой эти организации. Быстрее всего случаем воспользовалась КПФ и объявила антисоветскими организации, которые считала враждебными себе. Из публичного доступа были также изъяты все антисоветские материалы, а касавшаяся СССР новостная повестка регулировалась во имя национального интереса23, которого коснулось одно важное изменение. Раньше национальный интерес был направлен как раз против СССР, теперь же интересы Финляндии и Советского Союза объединялись, по крайней мере в выступлениях ведущих политиков24. Часто новую доктрину так и называли – «новая восточная политика». Говоря о первом, назначенном им 17 ноября 1944 года правительстве, Паасикиви отметил, что ему [правительству] «…в первую очередь необходимо работать в наилучшем взаимопонимании с нашим соседом Советским Союзом…»25. Постепенно для восточных отношений выработалась своя, позаимствованная из советского идеологического дискурса риторика. Перенятие советского жаргона (речевой практики, характерной для официальных лиц в СССР) отталкивало обычных людей. Для тех, кто не был знаком с официальным советским языком, публичные выступления часто выглядели пустыми, ритуальными и не имевшими большого реального значения. Восточные отношения можно разделить на две части: на официальную политику, которая касалась обычных людей лишь косвенно, и на взаимодействие на уровне гражданского общества, в рамках которого происходило большинство культурных обменов.

вернуться

19

Muistitietotutkimus. Metodologisia kysymyksiä / Eds O. Fingerroos, R. Haanpää, A. Heimo, U.-M. Peltonen [Исследование памяти. Методологические вопросы / Под ред. О. Фингерроос, Р. Хаанпяа, А. Хеймо, У.-М. Пелтонен]. Helsinki: SKS, 2006; Ääniä arkistosta – haastattelut ja tulkinta / Eds O. Fingerroos, T. Kurki [Голоса из архива – интервью и интерпретация / Под ред. О. Фингерроос, Т. Курки]. Helsinki: SKS, 2008.

вернуться

20

Vihavainen T. Ryssäviha. Venäjä-pelon historia [Вихавайнен Т. Русофобия. История страха перед Россией]. Helsinki: Minerva, 2013. L. 201–218; Immonen K. Neuvostoliitto-kuvan muuttuminen Suomessa toisen maailmansodan jälkeen [Иммонен К. Изменение образа Советского Союза в Финляндии после Второй мировой войны] // YYA ja Suomi / Ed. Н. Viitala [Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи и Финляндия / Под. ред. Х. Виитала]. Kuopio: Kustannuskiila, 1990. L. 24. О создании образа врага в военный период см.: Luostarinen H. Perivihollinen. Suomen oikeistolehdistön Neuvostoliittoa koskeva viholliskuva sodassa 1941–1944: tausta ja sisältö [Луостаринен Х. Заклятый враг. Образ СССР как врага в «правой» прессе Финляндии в период войны 1941–1944 годов: контекст и содержание]. Tampere: Vastapaino, 1986.

вернуться

21

Полную картину антирусской пропаганды и русофобии военных лет дает, напр.: Vihavainen T. Ryssäviha… L. 235–260.

вернуться

22

Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и Финляндией содержал пункт, в котором стороны обязывались действовать «в целях постоянного развития и укрепления экономических и культурных отношений». См. текст Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Финляндской Республикой и Союзом Советских Социалистических Республик от 06.04.1948 в: Suomen ja Neuvostoliiton väliset suhteet 1948–1983: Asiakirjoja ja aineistoa [Финляндско-советские отношения 1948–1983 годов: документы и материалы]. Helsinki: Valtion painatuskeskus, 1983.

вернуться

23

Holmila A., Mikkonen S. Suomi sodan jälkeen… L. 59–62.

вернуться

24

Кари Иммонен показал, что в довоенный период Финляндия воспринималась в качестве форпоста Запада против Востока, а после войны стала позиционироваться прежде всего как мост между Востоком и Западом (Neuvostoliitto-kuvan muuttuminen Suomessa toisen maailmansodan jälkeen. L. 28).

вернуться

25

Polvinen T., Heikkilä H., Immonen H. J. K. Paasikivi… L. 25.

5
{"b":"895715","o":1}