В последнее время история событий, прошедших до нас или даже случившихся при нас, начала вызывать живейший интерес не только у тех, кто по долгу своей службы должен непосредственно заниматься этим занятием, но и у обычных обывателей и даже у лиц начальствующих, которые вроде бы как и не зависят от всякой там историчности, а сами своими потугами эту самую историчность создают. И более того многие, даже не имеющие специальной образованности, опыта и навыков, а токмо одно свое хотение, возжелали не только записывать случившееся при них, но и трактовать историю по собственному легкодумному разумению. Оно понятно, каждому обывателю, а уж тем более начальствующему лицу лестно оставить свой след в истории и не только обыденным свидетельствующим лицом, но и лицом рассуждающим. И уж совсем душеприятно выпукло выделить свои дела и свершения на фоне таких же рутинных дел, общий вклад от которых и творит эту самую историю. Вот в этом хотении и возникает главная, можно сказать, закавыка. Как же ее писать историю, то есть ту, которая прошла перед глазами. И как оценивать прошлое, о котором известно нам не только со слов авторов, в знании и честности которых усомниться нельзя, но и со слов авторов сомнительных, которые в изложении своем используют и домыслы, и слухи, и сплетни.

Поэтому, беря пример с незыблемых авторитетов, которые в наше время выглядят как сверкающие вершины высочайших гор и блеском своим освещают дорогу неопытным еще путникам, впервые ступающим на путь написания истории, считаем, что не должны мы превратно судить о свершенных и свершаемых событиях, но должны отразить эти события беспристрастно, никоим образом не привнося сомнительных оценок и сиюминутных толкований. Вносить в хроники следует только факты, и только факты, без всяких пустых домыслов.

Оттого не будем уподобляться Бушковым и Акуниным, не будем растекаться как весенние ручьи при бурном таянии снега, что бурля и будоража общественное мнение, растекаются множеством рукавов по разным направлениям, а просто и ровно вольемся своим скромным притоком в общую полноводную реку истории.

Итак, вооружась такими вот размышлениями и следуя бесхитростному повелению сердца своего, приступим к правдивому написанию истории предприятия Соплеск.

Начало зарождения изначального предприятия Соплеск теряется в веках, во всяком случае, появилось оно в прошлом тысячелетии и точную дату определить сложно, поскольку разные части предприятия появились не одновременно в разных областях страны, а создавались постепенно, в течение нескольких лет. Видно пришло их время. В годы те совершались великие дела, небезопасные, но великие, открывались перед обществом большие перспективы, пробивались в толще неизведанного новые пути, дабы пробив эти самые толщи, можно было выйти на бескрайние просторы знания и вкусить плоды этих знаний и познать их сладость. Застрельщиками впереди шли специальные Предприятия, которые проламывали это самое неизведанное и, выламывая огромные куски, передавали их другим специальным Предприятиям, а уж те использовали их так, чтобы сделать наше общество еще лучше, а жизнь еще краше. Но, как это всегда бывает при производстве чего-то нового и полезного, остается некоторое количество ненужного и даже вредного. И для того, чтобы собрать это не совсем нужное и не очень полезное, решено было в те давние времена создать целую сеть специальных предприятий, объединенных под общим названием Родники. И созданы они были на всех пространствах державы в количестве более полутора десятков единиц и ревностно справляли они службу свою, не считаясь со сложностями и трудностями. И каждой единице была изначально определена специальная территория для ее, этой единицы работы, чтобы Родники не сталкивались в каком-нибудь районе со своими коллегами, не толклись бы попусту и не пихались бы локтями. Над каждой единицей был поставлен свой атаман, а над всеми атаманами поставлен был в столице руководитель, строго следящий, чтобы у атаманов порядок был, и чтобы все Родники были бы обеспечены средствами для их нелегкой и где-то даже опасной работы.

И был этот руководитель облечен властью свыше от своего, над ним вышестоящего начальника, карать и миловать. И был он мудр и справедлив и пользовался он доверием и уважением атаманов. Когда надо, собирал он атаманов на большой атаманский круг, чтобы докладывали они ему о своих достижениях. А если никаких достижений не оказывалось вовсе, то нерадивые атаманы отделялись от усердных, и начальник с тяжелым сердцем доставал из ящика своего начальственного стола свою верную нагайку, а бывало, что и вострую саблю. Но никто из атаманов не роптал, потому что уважали начальника и исключительно из уважения везли ему, как это и принято, разные безделицы, чтобы он, глядя на безделицы эти, не забывал бы о Родниках, разбросанных по всей земле. Из Тулы везли пряники, из Башкирии мед, из Сибири омуля, с Дона лещей, с Поволжья осетров, а из Мурманска палтусов. И из года в год шла упорная повседневная работа. То, что должно собираться, собиралось, то, что должно храниться вдалеке от жилых поселений, сохранялось как положено, по всем правилам. А правила эти были прописаны в специальных документах специальными Контролирующими Организациями.

И те, специальные Контролирующие Организации обязательно проверяли, как выполняется то, что они там написали. И если обнаруживали, что написанное ими не выполняется или выполняется не должным образом, то сильно расстраивались и от огорчения устраивали виновным атаманам укоризну. А в столице лицо начальствующее тоже от этого сильно печалилось и указывало провинившимся атаманам на их ошибки. И летели с широких молодецких плеч удалые атаманские головы.

Шли годы, наступали новые времена, а старые времена уходили. Менялись начальствующие и начальствующие над ними. И даже те, кто над ними, тоже менялись. И мир менялся, и веяния всякие над миром тоже менялись. Запахло даже некоторым непозволительным вольнодумством. Но Родники продолжали также собирать и размещать то, что должно быть собрано и размещено, продолжали работать как старинные часы, завод которых продолжает исправно крутить стрелки независимо ни от каких веяний и внешних перемен. Однако и у часов завод бывает не бесконечен. Так и у Родников места для размещения того, что должно быть размещено, тоже оказались не бесконечны, а других мест у них пока и не было. А чтобы эти места появились, необходимы были специальные финансы, которые должны выделить люди начальствующие, но которых пока не выделяли.

Зароптали атаманы. Правда, зароптали глухо и со всем уважением и доверием. Мол, рубить головы-то много кто может, невелика наука, а вот денег найти на новые места для размещения того, что должно быть размещено, тут наука нужна непростая. И где бы найти ту непростую науку или того, кто этой самой науке досконально обучен был бы. Хоть и втихомолку, даже еле слышно роптали атаманы, но услышало их лицо начальствующее, хоть и находилось оно вдали от них, в самой столице. Потому что правильный начальник всегда знает, о чем говорят его подчиненные, даже если они обсуждают это тихим шепотом. И выразило лицо начальствующее свое неудовольствие атаманам и неправильным мыслям их. А уж коли они начали роптать и обижать лицо начальствующее недоверием, то и оно, лицо начальствующее, не желает больше заниматься их делами. И если они смеют высказывать какие-то сомнения, то пусть сами ищут себе руководителей, а ему лицу начальствующему таковые подчиненные и даром не нужны.

Собрались атаманы-молодцы и стали рядить, как тут обществу быть. И мнений было много, и были эти мнения разные, и все они были серьезно обоснованы.

Предлагалось собраться всем вместе и пойти к руководству своему, и бить там челом, чтобы не бросало оно их в такой серьезный и ответственный момент, а продолжало по мере сил своих руководить ими и по справедливости и жаловать и наказывать. И говорили притом, что не желай богатства, а желай постоянства, и от добра добра-то не ищут, ибо пока добро ждешь, худо само приходит.