– О себе? Конечно! Я…
На этом моменте я перестала его слушать, продолжив играть ногой с сонным псом, пришедшим сюда только ради перекуса. Наконец ему надоело просто лежать, и он, обнюхивая грязный пол, направился к ногам отца. Я, стараясь не грустить от такого жесткого предательства лучшего друга эльфа, повернулась к Касту. Как-никак с ним мне нужно было связать свою жизнь, а значит проигнорировать его внешний вид было нельзя. Я, хоть и не из тех, кто встречает по одежке, но все-таки внешность и для меня играет большую роль. Типичный имперец в начищенных новых башмаках, пиджаке, белой рубашке и…платочком в кармане. Монокля не хватает. Я усмехнулась, представив его с круглым стеклом на глазу, да еще и с подносом в руках.
– Да, мне тогда тоже смешно было! – он решил, что мне показалась смешной одна из историй из его жизни, – так вот, а тот дворф…
Наконец нам принесли эту его рыбу, приготовленную лучшими поварами и пахнущую так, что бедный Бернет, скуля, убежал из зала на второй этаж. Мне в этот момент тоже захотелось заскулить и броситься бежать, куда глаза глядят. Блюдо пахло так ужасно, что мне показалось, что я видела там личинки мух. На вид блюдо было даже хуже того, что однажды Сом сготовил после пяти выпитых кружек дворфийского эля. Я взяла вилку и с отвращением коснулась этой «пищи богов», как ее назвал Каст, перечисляя все умения своих слуг. Резкий запах тухлятины ударил в нос, из-за чего закружилась голова.
– Мне не хочется есть, – пришлось мило улыбнуться, сдерживая не самые приятные позывы, – прошу меня простить, – я поднялась из-за стола и, под непонимающий и осуждающий взор отца, направилась к лестнице, – приятно было познакомиться, Каст, – я совершенно не могла понять, как такое вообще можно употреблять в пищу, – приятного…, – еле выдавила я, – аппетита.
– Вам не нравится блюдо? – жених уже хотел подойти ко мне, но я быстро поднялась по лестнице, давая понять, что этого делать не стоит.
Стараясь игнорировать «приятные» слова, которыми меня наградил отец, как только я оказалось наверху, я дошла до коридора, по обе стороны которого висели картины, некоторые из которых нарисовала мать, и среди которых были те, с кем я иногда вела светские и не очень беседы.
– На чем мы там закончили? – на самом деле, я всегда пыталась понять, кто и как со мной общается через эти картины, но у меня никогда ничего не получалось, – ты говорила, что меня никто здесь не любит и все в этом духе, – портрет, почему-то, не отвечал, – эй, я с тобой говорю, – и вновь в ответ одно только молчание, – ага, ясно, игнорируем, значит.
– Ты же так хотела другой жизни, – мой дед, отец отца, поставил на стол бокал с непонятной красной жидкостью, – так почему ты еще здесь?
Шершень всегда был строг со всеми членами своей семьи, включая меня. Но при этом я все равно являлась его любимицей. Длинноволосый эльф, а волосы у нас были показателем того, что ты не отброс общества, с идеальными чертами лица, узкими глазами и длинными белыми ресницами, с интересом оглядывал меня с ног до головы. В молодости, как я знаю, он не был так красив, как на этом портрете, но не мне судить о красоте. Бабушка говорила, да и сейчас говорит, что за ним всегда толпами бегали стражники, но никак не девушки. Отец был не сильно похож на своего родителя, в нем больше было от матери. Такие же густыми белые брови, но при этом ломкие волосы, от которых сейчас почти ничего не осталось. Эльфийское общество считало, что волосы – это гордость, о чем я уже говорила, и только в возрасте их можно начать терять. А если же ты их лишился в молодости – ты больше не один из нас и тебе в империи не место.
– Не знаю, – я пожала плечами в ответ, – сама задаюсь этим вопросом. Но никак не могу найти ответ.
– Я в твои годы уже побывал в нескольких графствах Тардана! А ты, сидишь в четырех стенах, что-то изобретаешь, игнорируя все вокруг и…
– Что ты предлагаешь? Собрать вещи и пойти, куда глаза глядят? Да, точно, я же бессмертная, и меня не сожрет первая попавшаяся на пути стая волков. Совсем об этом забыла, прости.
– Ты хочешь продолжать здесь жить с этим охломоном? – не знаю, он имел ввиду своего сына или моего будущего мужа, – да?
– Что? Нет. Просто я тоже оцениваю свои возможности. И пока что мне кажется, что, если я сбегу из дома, мне конец.
– А как же «снежные эльфы – охотники» и все другое? – дед вопросительно уставился на сначала на меня, а потом на свой бокал, – разве у тебя нет лука или револьвера?
– Я…нет, это все так странно, – я вздохнула, прислонившись к стене рядом с портретом, – может ты и прав, и мне стоит взять себя в руки, взять в эти же руки свои вещи и сбежать, но…я слабая наивная глупая девушка, которая, по словам отца, может только стоять перед зеркалом и наигранно улыбаться окружающим.
– Докажи ему, что ты – изобретатель, – Шершень был единственным, кто по-настоящему верил в меня и поддерживал мою идею стать тем, кто сможет создать механизмы для лучшей жизни, – сбеги, отправься в Тардан. Сделай что-то, из-за чего тебя начнут ценить, – он мне предлагал это еще в детстве, но тогда у меня не было возможности даже из дома самой выйти, всегда и везде я была либо с братом, либо с кем-то из родителей.
– Ты предлагаешь мне бросить все и отправиться к дворфам? – я задумчиво потерла шею, – звучит, как план. Но кому я там вообще нужна?
– Себе, разве нет? – дед усмехнулся в ответ, – не обязательно быть кому-то нужным, когда в тебе живет желание создавать и творить.
Я кивнула, хотя и была не особо с ним согласна. Хотя он и жил дольше меня в несколько десятков раз, он так и не понял, что жизнь трудна и не всегда получится делать то, что ты хочешь. В моем случае не получится щелкнуть пальцами и стать выдающимся инженером, который смог создать что-то настолько невероятное, что все его сразу полюбили и назвали город в его честь, как было с Астргартом. Можно было провести еще сотню часов, выслушивая нотации Шершня, но делать этого у меня в планах не было. Как и сбегать из дома.
Дверь в комнату матери приоткрылась, и в дверном проеме появился ее уставший силуэт. Она, как обычно, рисовала весь день, изредка передавая отцу записки с расположением столов, списком блюд, гостей и тому подобного. Заметив меня, эльфийка выпрямилась и грустно улыбнулась.
– Как он тебе? – тихо поинтересовалась она, прислушиваясь к звукам вокруг, – симпатичен хоть?
– Урод какой-то, – фыркнула я, остановившись перед ней и заглядывая в кабинет, на полу которого лежала стопка изрисованных листов бумаги, – из-за него вся моя жизнь пойдет коту под хвост.
– Тогда…, – мать задумчиво покосилась на картину деда, – попробуй что-нибудь изменить, – с этими словами она вернулась в свою комнату, плотно закрыв дверь.
– Попробую…, – мне было хотелось проводить с ней больше времени, но рисование всегда было ей дороже нас с братом, к чему мы давно привыкли, – ты, – я сразу повернулась к Шершню, рассматривающему бокал, – ты хочешь, чтобы я сбежала из дома, да?
– Да, – кивнул тот, даже не взглянув на меня, – и твоя мама не против.
– Да как…она же тебя даже не слышит, – я вздохнула, – хорошо…я сделаю, как вы хотите.
– А ты сама этого не хочешь? – приподнял бровь эльф, – хм, какая ты интересная. Ныть можешь, а жизнь исправлять нет.
– Ты…, – я закатила глаза, – короче, все. Я для себя все решила, я уйду из дома, стану лучше всех и все такое.
– Как быстро у тебя меняются планы, – эльфийка, с которой я говорила утром, покачала головой, – ты ведь даже не взвесила все за и против, просто согласилась. Реальный мир – это не книжка с картинками, где все вертится вокруг тебя, запомни.
– Я понимаю, – в душе появились сомнения, правильно ли я все делаю, – просто…
– Не понимаешь, – отмахнулся Шершень, – вы, молодняк, вообще мало что понимаете. Сейчас твой отец пьет пойло вместе со своим зятем, до тебя им пока дела нет. Так почему бы не воспользоваться случаем и не уехать? Ты всегда сможешь вернуться, если…
