Ближе к ночи зарядил дождь. Я сидела на стуле, положив голову на согнутые в коленях ноги, и просто слушала, как ветер порывами бросает крупные капли в стекло. Звук получался совсем непривычный, как и все в этой квартире. Новой квартире…

Мои вещи перевезли всего в два захода – с собой я забрала лишь одежду, обувь и книги. Подаренных родней и знакомыми плюшевых зайцев и розовых чудовищ, лишь слегка напоминающих слонов и собак, я оставила на выброс отцу и его новой спутнице жизни.

У подъезда, уже затащив все вещи наверх, папа поцеловал меня в щеку и ласково попросил:

– Только обещай, что будешь звонить почаще, тушонок.

Я засмеялась и на миг повисла у отца на шее, быстро и бодро тараторя:

– Конечно! Каждый день. Утром и вечером.

Он захохотал в ответ и, отодвинувшись, чтобы лучше видеть мое лицо, фыркнул:

– Даже так? Правда-правда? Нет, мне, пожалуйста, один звонок вечером. Этого вполне хватит.

Я рассмеялась, еще раз поцеловала отца в щеку и напомнила:

– Поезжай, опоздаешь ведь! Гроза скоро.

Он кивнул, потрепал меня по волосам и сел в машину. Я дождалась, когда отец вырулил с парковки на улицу и пошла к подъезду. Улыбка сама собой слетела с губ, будто ее и не было. Как всегда, если меня никто не видел, я позволяла своему лицу то выражение, что по-настоящему отражало мое внутреннее состояние.

Войдя в квартиру, я водрузила сумку на коробки в центре крохотной прихожей и прошла дальше.

На самом деле ни в первый, ни во второй приезд сюда я особенно не присматривалась. Куда больше мне просто хотелось, наконец, съехать. Даже обстановку выбирать не стала, позволила Маше решить все за меня. И теперь на губах впервые за несколько недель расцвела улыбка. Будущая супруга отца не стала изобретать колесо, обставив квартиру просто, уютно и без вычурности. Ничего лишнего: белые стены, бежевая мебель, три цвета в полосах штор на окнах, мягкие ковры и темный паркет. Это немного скрадывало странноватую планировку квартиры: огромная, как корт, гостиная-столовая-кухня и крошечная спальня с балконом. Для семьи эта жилплощадь совсем не годилась, а для студентки – в самый раз. Куда лучше, чем мелькать перед глазами отца и Маши и заставлять их чувствовать себя виноватыми. И ладно бы я сама хоть как-то это провоцировала! Нет. Эти двое придумали себе проблему вроде моего неприятия за маской понимания и старались не слишком выпячивать свои отношения.

Первым делом я распаковала ноут, и теперь он блекло светился, отбрасывая голубоватые тени на стену и окно.

– Тихо… – зачем-то сказала я себе и улыбнулась. – Все из-за отца. С ним я отвыкла от тишины.

Он вечно тормошил меня, вез куда-нибудь, пытаясь втянуть в старую жизнь. Но то, что для него казалось привычным и обыденным, мне чудилось чем-то из далекого забытого прошлого.

– Так и есть…

Я убеждала себя каждый день, что все было лишь сном, которому поверила, но повторять слова убеждения оказалось проще, чем на самом деле смириться.

– Ничего не было. Душа человека не может покинуть тело и переместиться в иной мир.

Логика. Мне она всегда нравилось. Сейчас я тоже пыталась подогнать все под логику, исходя из нее, получалось, что мне все причудилось. Пусть достоверно, пусть детально.

Психолог, к которому отец возил меня после аварии, часто повторял, что у меня травма и защитная реакция, когда не мог объяснить, почему на его приемах я не реагирую на долгие и душевные разговоры. Мне хотелось подумать, и я банально отключалась, уходя в себя. А все ради того, чтобы разобраться.

Из-за собственных выводов о случившемся я не пыталась все объяснить отцу, точно зная, что он не поверит. Мы живем в обычном мире, где нет места магии. Но было и то, чему я не могла найти объяснение.

У меня появилось много привычек, подмеченных одноклассниками и отцом. Мое тело не помнило их, но разум безотчетно отдавал команды. У меня изменилась поза для сна, мимика, походка, я часто и надолго замирала на месте, глубоко погружаясь в себя. Я разучилась писать и долго вспоминала, как выглядят буквы. Самые простые бытовые действия вызывали у меня нервозность и испуг. Вместо того чтобы все делать на автомате, мне даже над мытьем тарелок требовалось поразмыслить.

Все посчитали мое поведение странным, но объяснимым.

«Она попала в аварию», – часто слышалось за спиной, когда учитель вызывал меня к доске, а я соображала, как взять в руку мел.

«Так бывает», – твердили все вокруг, когда я забывала какое-нибудь слово.

«Все пройдет».

Я улыбалась и помалкивала. Потому что иначе бы принялась задавать вопросы, а их с каждым годом копилось все больше. И самым странным стал очень простой: когда я успела выучить иностранный язык?

Но были и другие.

Почему мне каждую ночь сняться кошмары?

Почему я отчетливо помню вкус незнакомых продуктов?

Почему иногда кажется, что вижу призраков?

Почему порой спотыкаюсь и падаю на ровном месте, будто меня кто-то толкает?

Почему я тоскую о ком-то, кого никогда не видела?..

Затрезвонил мобильный, отвлекая от размышлений. Я огляделась и заметила трубку на столике у дивана. Зачем-то поставила мобильник на «вибро», и теперь тот нервно жужжал, медленно двигаясь к краю. Подняв плоскую коробочку двумя пальцами, я внимательно вгляделась в надпись на экране.

Звонила Вера, единственная подруга. Хотя и подругой девушку я могла назвать с большой натяжкой. Очень большой. С первых дней в универе Вера подсела ко мне, а дальше мы просто отыскали точки соприкосновения. Ей хотелось общаться, а мне приходилось создавать видимость обычной девушки.

– Привет, – первой начала Верка, громко дыша в трубку. – Привет, Ветрова! Ты дома?

– Я уже в новой квартире, – ответила я и замолчала.

– А! Но это ведь тоже не далеко? – задумчивость в тоне девушки сменилась воодушевлением. – Я к тебе приеду? Можно?

– С отцом поругалась? – догадалась я, сообразив, что еще могло заставить подругу настаивать о визите в подобную погоду.

– Ага… – простонала Вера. – Все! Скоро буду!

С родителями девушка жила как на взрывной бочке, никто никогда не знал когда случится следующая ссора и из-за чего она произойдет. Верка стоически переносила характер отца, примерно раз в месяц напрашиваясь ко мне с ночевкой.

Аккуратно пристроив мобильный обратно на столик, я отправилась на ревизию холодильника. Звонок в дверь застал меня посреди размышлений о том, чем кормить гостью. Оставив дверцу открытой, я прошла в крошечную прихожую и впустила подругу.

– Размыло все вокруг! – с порога сообщила Вера, стряхивая с зонта и тонкой курточки воду. – У тебя тут еще стройка идет… Песок кругом!

Продолжая говорить, девушка всучила мне свой рюкзак и безразмерный пакет, а после скинула на коврик у двери мокрые ботинки.

– Погода – жуть! – с пренебрежительными нотками произнесла Вера и осмотрелась. – А ничего так. Миленько.

Я вслед за подругой осмотрела квартиру в неярком свете ноута и распахнутого настежь холодильника и нажала одну из кнопочек выключателя. Под потолком вспыхнула большая плоская рамка очень концептуальной люстры – Маша учла мое единственное пожелание и не стала засорять квартиру розочками, круглыми креслами и любыми признаками розового или близкого к нему оттенков.

– Классно, когда мачеха – дизайнер, – с легкой завистью произнесла Вера и поджала пальцы на ногах, заметив, что оставляет за собой мокрые следы на темном паркете.

– Подожди, – я потянула девушку в ванную. – Снимай носки, я тебе дам другие. Простудишься еще. И тапочки тоже дам.

– Я бы перебилась, – попыталась отмахнуться подруга. – Не заболею. У тебя пол с подогревом. И тепло очень.