Пока Дмитрий шёл до своего места, он думал о происходящем, пытался сам ответить на свои вопросы – безуспешно. Но он начал соединять странного недо-вервольфа и ту Тень с улыбкой – связаны ли они? Вызывали страх они одинаково. И он со странностью осознал, что они чувствовались им одинаково. Хотя незнакомка не упомянула, могут ли эти Тени принимать какой-то облик, или же не успела упомянуть.
Дмитрий не дошёл до своего места. Из черноты, как из пола выросла та Тень из детской библиотеки. Его сердце забилось быстрее; он смотрел на Тень, она на него. Она вызвала страх; и Дмитрий знал, что на чёрном овале находится лицо, но сейчас он его не видел.
– Кыш! – неуверенно шикнул Дмитрий.
Тень не пошевелилась.
– Кыш! – увереннее выкрикнул он; и странное глухое эхо разнеслось во все стороны.
Дмитрию показалось, или не показалось, но Тень усмехнулась – и у него волосы встали дыбом. А Тень, покачиваясь как лист, двинулась на него. Дмитрий ахнул, растерялся и, не зная, как себя защитить, чем защитить, и, желая спасения, бросился бежать.
Только он развернулся и в шаге врезался во что-то светлое, но прохладное. Это не было его местом, так как он знал, что до него ещё не дошёл. И это не было её местом, так как он знал, что отошёл уже значительно. Это было иное место, и оно появилось из ниоткуда. И не раздумывая, чувствуя, что это шанс на спасение, Дмитрий шагнул через стену – как через барьер.
*
Щурясь от солнечного света, Дмитрий встал. Линолеум, вспученный в углу. Выбеленный потолок. Стены больше половины были выкрашены в бледно-голубой, а верхняя треть – выбелена. Простые, вытянутые и невзрачные лампы тянулись по белёному потолку. Справа находились старые окна с белыми, во многих местах облупившимися, рамами – утеплённые и заклеенные белыми лентами по щелям. Старые батареи под окнами были покрашены на уже, наверное, сотый слой краски. Слева на одинаковом расстоянии находились деревянные, выкрашенные в бело-бежевый, двери с табличками, но слова были размыты. Это был длинный коридор, и очевидно какой-то школы. Впереди коридор упирался в дверь и виднелся поворот направо.
Дмитрий не знал, чья это школа; это была не его школа. До этого два места были взяты из его головы, или даже скорее воспоминаний. Та цветочная поляна была её местом. А о черноте ничего Дмитрий даже думать не хотел.
Растерянный Дмитрий стоял в коридоре тихой школы – будто бы сейчас уроки и у всех классов контрольные; и был рад что спасся. Он знал, что один, но всё равно обернулся. Там высилась широкая рама-проход; справа находилась дверь, но ведущая не класс, а в какой-то кабинет; слева был поворот; а спереди коридор уводил через ещё одну раму-проход прямо и упирался в иную дверь. И там царила полутемнота. Но справа падал рассеянный свет, значит там был коридор, и там были окна.
Дмитрию почему-то не нравилась та полутень. Да было видно стены, даже угол, но всё же. Он прошёл к ближайшему окну и выглянул. Там в снегу тонул внутренний двор и крыльцо школы. У крыльца виднелись первые ступени, заснеженная крыша козырька, который подпирали две толстые колонны, но двери не было видно. Обширный дворик в объятиях школы был очищен от сугробов, которые теперь примыкали к стенам. Впереди росли голые деревья, дальше пролегала пешеходная дорожка, низкий заборчик, а за ним – дорога; а за ней – пятиэтажный жилой дом. Снег устилал каждый внешний подоконник видимых окон; светило яркое солнце и отражалось от снега, но оно было холодное, а небо хоть и чистое, но тускловатое.
Зима, тишина урока, и даже витали запахи воспоминания той атмосферы, но которую Дмитрий не мог ни уловить, ни описать, но ощущалось так словно он вернулся обратно в начальную школу, в детство. И это несмотря на то, что эта школа была не его, и скорее всего не его детство.
Дмитрий отошёл от окна. Он не знал, что делать, и начал думать о том, как ему проснуться. Очевидное и тривиальное пришло ему в голову – ущипнуть себя. Он ущипнул – он это почувствовал, понял, что чувствует тело уже вполне обычно, а не как в начале, вот только не пробудился. Тогда он подумал, чтобы зайти в класс, но не стал.
«Вдруг я там увижу детей и учительницу?», – подумал он. Потому что школа больше не ощущалась пустой.
Дмитрий решил пройтись и подумать о том, как проснуться, хотя в основном думал о рыжей незнакомке. Он не знал, почему он решил, что теперь в безопасности. Да и разве его незнакомка не сказала, что эти Тени не опасны?
И только он об этом подумал, только он приблизился к раме-проходу, как перед ним – там в полутемноте – в полу создался чёрный густой водоворот и из него начала вырастать та самая Тень. Дмитрий ахнул и побежал – сначала прямо на неё, но он тут же свернул влево. Он увидел тупик с тремя дверями. На одной была табличка со смазанным словом, но рядом был нарисован символ женского туалета. Дверь справа имела толстое стекло в половину, и Дмитрий увидел, что за ней находилась лестничная площадка: одна лестница, примыкая к стене, вела вверх, а другая – вниз.
Дмитрий, словно идя на таран, боднул дверь – оказался на лестничной площадке и бегом спускался, держась за старые, наклоняющееся от веса перила, которые были покрашены в несколько слоёв голубой краски. Они были гладкими, но встречались бугорки, ощущать которые Дмитрий на подобным перилах в детстве не любил, но сейчас ему было всё равно.
Дмитрий пролетел первый пролёт – лестничная площадка с батарей и небольшим окном, и затем новая лестница. И там была дверь со стеклом в половину, как и предыдущая. Но Дмитрий увидел, что если повернуть направо – то там, в полутемноте есть тупик и двустворчатая дверь, а судя по красноватому знаку со смазанным не то словом, не то символом это был пожарный выход.
Дмитрий бросился к этой двери, но она оказалась заперта. Он услышал шум на верху – как кто-то врезался в дверь. По телу Дмитрия прошла волна страха, и он бросился к двери со стеклом в половину, за которой виднелся кусочек коридора и два окна, а за ними – белый искрящийся снег.
Дмитрий, боднув-открыв дверь, выбежал в коридор. Это тоже был тупик с тремя дверями, а через окно Дмитрий мельком увидел крыльцо главного входа сбоку, и в этот раз заметил массивную дверь. Дмитрий бросился влево – тупик с дверью; тут же вправо и снова по коридору, аналогичный тому, который был над ним, но только этот был короче, так как на половине коридора находилась рама-проход. За ней – полутень, плитка вместо линолеума, место для вахтёра, которое выглядело как будка, врастающая в стену со стеклом в половину и только с одной стороны, чтобы видеть каждого кто входил в школу. Но самой входной двери ещё не было видно.
Справа были окна и яркий, но холодный свет солнца и белизна зимы. Слева были двери, ведущие в классы; между ними что-то висело на стенах в тонких рамках. А Дмитрий из-за страха и адреналина бежал словно в замедлении. И тут слева – одна из классных дверей распахнулась, и к нему выбежала-выскочила его незнакомка. Дмитрий не сразу понял, что это она – от неожиданности вильнул к окну и врезался в подоконник и батарею под ним. И он, сжав кулаки и стиснув челюсть, уже был готов сражаться, но увидев свою незнакомку, он изумился, а страх ослаб.
Тяжело дыша, Дмитрий смотрел на неё. Решительную, но взволнованную и растерянную.
– Что-то неправильное происходит, – сказала она.
У двери, та, что у лестницы, с которой Дмитрий спустился, раздался шум. Рыжая незнакомка ахнула; она ринулась к Дмитрию, схватила за руку, и они побежали. Почему-то Дмитрий сразу же почувствовал себя спокойнее, а разум от страха, паники и растерянности прояснялся.
Дмитрий бежал за ней через солнечный холодный коридор, рыжие волосы развевались и подпрыгивали, а её рука давала тепло. Вдруг перед ними – почти перед самой рамой, за которой находилась полутень, всё смазалось – как волны ряби на пруду; и по ту сторону расплывчато виднелось что-то иное, как поле и деревья.
Незнакомка не удивилась, не медлила, и Дмитрий понял – это сделала она. Он задавался вопросами, но у него не было сомнений. И он доверился. Они в беге шагнули, больше прыгнули, и, как через портал толщиной с зеркало, ушли в другое место.
