Мы идем между холмами, расположенными к прилегающей горной местности на севере Гардеза, по разбитой дороге, которая когда-то была покрыта асфальтом. Поднявшись в гору, приблизительно на двести метров, показавшуюся нам при переходе перевала небольшой, мы начали спускаться вниз. В глубине оврага мы увидели остатки вертолета, сбитого врагами, на боку которого сверкала красная звезда. Я слышал от “дедов”, что на этом вертолете, сбитом вражеской ракетой “Стингер”, находились десять парней, бойцов, отслуживших срок военной службы и возвращавшихся домой.
На другой стороне перевала, между отвесными скалами, мы спустились чуть более одного километра и оказались на ровной дороге. Чем дальше мы удалялись от горы что позади нас, тем внушительнее становились ее размеры и казалось, что она пустилась в погоню за нами. Вот тогда я представил, насколько высоко находится открытая местность между гор, на которой расположен город Гардез.
Как только мы прошли кишлак Бараки, где находился батальон, относящейся к нашей бригаде, справа начиналась “зеленка” – кишлаки, расположенные по всей длине на “опасной территории”. Дорога, по которой мы проходили, располагалась над “зеленкой” так, что для тех, кто находился там наши продвигающиеся машины превращались в мишени, как в тире.
Они начали обстрел по нам. Из разных уголков лесной местности, пуская своеобразный блеск , в нашу сторону начали летать снаряды. Движение нашей колонны еще больше ускорилось. Принялось решение проходить эту местность на большой скорости. Подчиняясь приказу: “Никому не стрелять!”, мы, обнимая свое оружие, находясь на БМП, буквально прилипли друг к другу. Слева от нас покоилась большая гора металлолома. Это были сгоревшие остатки боевых машин всех видов, которым не посчастливилось пройти этот “тир” в составе тех колонн, курсировавших в течение шести лет по этой трассе. Большинство этой военной техники составляли грузовые машины марки “Урал” и “Камаз”. При переходе данной местности каждый раз колонны уничтожались и каждый раз, чтобы очистить дорогу, они отодвигались на сторону. Таким образом, образовалась “гора” из отбросов металлолома, или кладбище автомашин, ширина которого составляла около трёхсот метров, а длина распласталась на многие километры. По объяснимой причине, а также опираясь на накопленный за многие годы опыт, “бег” по этому “тиру” на большой скорости давал свои позитивные результаты.
Не знаю сколько машин вышло из строя, но мы, не снижая скорости, продолжали свой путь. Отставших на дороге собрали и привезли танкисты, которые ехали позади всех. Внеся свой “вклад” в растущую металлическую гору, проехав расстояние в сто двадцать верст, мы добрались до города Кабул.
Город Кабул усиленно охранялся, так как являлся столицей, и, в отличие от других регионов, был относительно спокойным. Мы остановились на севере города, на большой открытой местности, не доехав до многоэтажных домов, построенных на склоне горы. Проведение военных действий, являющихся армейским масштабом, предварительно были намечены в Джелалабаде, в связи с чем воинские части, которые были направлены туда, останавливались здесь для сбора. По этой причине мы тоже застряли здесь на целых трое суток.
БМП, у которых стволы были направлены вверх, установлены в один ряд в сторону севера, то есть, туда, где на склоне горы стояли здания многоэтажных домов военного Афганского правительства. Это не было следствием ожидания оттуда какой-либо угрозы, а являлось чистой случайностью.
Военные имеют хорошее “обыкновение”, что никто не должен оказаться без дела. То есть, как только у тебя появляется свободное время, ты либо чистишь оружие, или проводишь технический осмотр машины, стираешь белье или же ухаживаешь за собой. Короче работы много, а если все же тебе нечем заняться, то строчишь письмо домашним…
Вот такие, так называемые “бездельники” проводили техосмотр БМП, во время которого пару снарядов поочередно (как это произошло мне неизвестно) самовыстрелили: “Бум-бум”. В один голос мы произнесли: “А что же теперь будет?”,– и присмотрелись, в ожидании, в сторону жилых многоэтажных домов, относящимся к афганским военным. С опасением посмотрев в сторону выстрела, нас пронзила мысль: “Вот -вот попадет”. “А что если вдруг попадет? По недоразумению они тоже могут начать стрелять в нашу сторону?» Эти мысли беспокоили всех, это правда. К всеобщему счастью снаряды пролетели над зданиями и взорвались на холмистой местности, расположенной позади этих домов.
На самом деле стволы пушек БМП должны были быть опущены вниз. Все бы ничего, но до этого произошел случай: когда остановилась колонна солдат какой-то войсковой части и образовалось скопление нескольких машин, неожиданно, парочкой снарядов выстрелила пушка, один из них снес голову бойцу, который находился в идущем впереди БМП. Вследствие этого, по соображениям безопасности, была дана команда ехать с поднятыми вверх пушками. В этом случае ситуация повторилась, и, к счастью, на этот раз все обошлось без потерь.
Мне неведомо, возможно имелся некий дефект в пусковом механизме пушки, работающей на электрическом токе, которая выстрелила в результате короткого замыкания, или может по чьей-то ошибке? Целесообразным было бы изучение данной проблемы специалистами. Увы, там для этого было недостаточно ни времени, ни внимания. Вероятно от испуга, а также во избежание различных разговоров, и даже возможного наказания, такое явление вообще скрывалось от вышестоящих (хотя в те времена это было обычным явлением.)
На следующий день, ближе к вечеру, ко мне подошел Валерий Пургин, выведывая у меня информацию о том, когда мы отсюда направляемся в сторону Джелалабада, видимо полагая, что будучи связистом, при постоянном моём нахождении возле командиров, я мог быть осведомлен в сведениях, имеющих гриф секретности.
–Мне это неведомо, Валера. Когда мы отправляемся неизвестно. А почему это тебе понадобилась? Отдыхай, полежи, будет приказ отправимся,– ответил я холодно.
–Илья (мое имя было изменено для удобства произношения), а помнишь я тебе рассказывал о Валентине?
–Да, конечно, помню.
–Я должен пойти к ней. Она работает в военном госпитале медсестрой.
–Ты в своем уме?!. Допустим, что ты пошел к ней, вдруг поступит команда собраться на дорогу для отправки, знаешь в каком трудном положении ты окажешься?
–Знаю, будет считаться дезертирством. Однако у меня нет выхода, я не могу не пойти. Ради бога, помоги, Илья, – произнес он умоляюще.
Мы с Валерой доверяли друг другу. Он был проворным парнем с открытым сердцем, не имеющим страха ни перед чем и выделялся среди других своим красноречием.
Он много раз рассказывал мне об их отношениях с Валентиной, которая была намного старше его возрастом, а ее письма перечитывал мне не стесняясь. Каждый раз, когда он оказывался в Кабуле, при первой же возможности находил способ повидаться с ней. Их отношения были явным примером того, что “любви все возрасты покорны”.
“В любом случае он сейчас отправиться к Валентине. Вдруг он отстанет от колонны, направляясь туда?” – начал я размышлять. Мой взгляд встретился с его умоляющими глазами. “Нет, надо помочь человеку”.
–Хорошо, Валера, сделаем так.
Он, от восторга, еще ближе подвинулся ко мне.
–Я даю тебе рацию поменьше, большая остается здесь. Но я хочу выспаться и у меня нету ни малейшего желания стоять на шухере из-за тебя. Найди бойца, который разбирается в рациях и будет поддерживать с тобой связь до твоего возвращения.
Не успел я закончить говорить,– соскочивший с места Валера через мгновение привел молодого, слабенького солдата Петрова, которому кому не лень поручали выполнять различные задания будничных дней. Когда я пристально и вопросительно посмотрел на него, Валера лишь пожал плечами, отчеканив: “А кроме него никого нет!”
Настроив обе рации на одну волну и вручив маленькую в руки Валеры, я начал ему объяснять:
–Твои позывные: “Турист”, а у Петрова: “Гид”. Во время сеанса связи ни в коем случае не называйте фамилии и имена друг друга. Когда станет очевидным, что мы собираемся в дорогу, ты, Петров, по рации передашь: “Турист, возвращайся назад”. Понял меня?
