В некоторых местах иногда были видны женщины в паранджах, тщетно пытающиеся оттащить своего ребенка от обочины дороги, а мужчины почти отсутствовали.
Вдруг я увидел запал гранаты, привязанный к коробке печенья, которую, демонстративно крутя, швырнул в толпу детей, сидевший рядом со мной Женя.
–Женя, ты что делаешь?– я попытался остановить его, опасаясь, что он метнёт то, чего держит в руках. К сожалению, я не успел, и, высвободившийся из его рук запал гранаты снялся с предохранителя со своеобразным звуком «чирк», который был слышен даже сквозь грохот военной техники.
Печенье, обреченное на взрыв, летело в воздухе к ожидающим от «бахшиша» подарка пяти-шести ребятам. Они стремились поймать его, и, перегоняя друг друга, кинулись в ту сторону, куда оно падало. Это было похоже на футбол, где с углового ударом подавали мяч, а игроки пытались овладевать им. Однако, сначала печенье никому досталось, прошло между пальцев одного мальчугана, возрастом меньше чем его сверстники, который чуть отстал от всех. Он откинулся назад, схватил печенье, и, укрываясь от всех, прижал его к себе.
Остальные ребята, то ли попытались овладевать тем, что находилось в его руках, то ли из-за азарта к «игре», накинулись на него сверху. Я услышал звук «пак». В это время наша машина уже успела доехать до боковой стороны стоявшего на обочине дома, крыша которого закрыла обзор места происшествия. По этой причине я не смог досмотреть концовку этой ужасной «игры». А может это и было к лучшему.
–Женя, что это значит!? Они же дети! – сказал я и посмотрел ему в глаза. В них я увидел не раскаяние от содеянного, а напротив, холодный блеск, чувство мести к врагу, от которого всего меня покоробило.
– Ребенок врага тоже враг, – произнес он, сделав холодную гримассу.
–Ты очень плохо поступил с ними, такое без ответа не останется,– теперь мне не хотелось смотреть в его мерзкое хладнокровное лицо. Но это были всего лишь мои слова, сказанные ему.
Несмотря на то, что не до конца досмотрел «игру», я мысленно представил нанесенное ранение малолетнему ребенку. Еще свежим был в моей памяти случай, когда несколько месяцев назад один из бойцов, которому до возвращения домой оставалась всего лишь одна-две недели, находясь на боевом посту, от «нечего делать», отвлекая себя, играл с запалом гранаты и снял ее с предохранителя. Запал гранаты оторвал ему правую руку, а осколки попали в его лицо и глаза.
Начальство же, во избежание наказания самих себя, поспешно состряпало фальшивые документы о том, что боец «проявил героизм во время боя, где был ранен» и представили его к награде, после чего направили в госпиталь. Не опасно, когда взрывается сам запал, а опасно, когда взрывается сама граната. Такая ошибка привела к тому, что один из здоровых парней, в итоге, вернулся домой калекой.
Гардез считался обиталищем мирного населения. Несколько лет назад, до описываемых мною событий, подглядывающие из-под укрытия дети, к тому времени, дошли до уровня дружных просителей словами «бахшиш». Но одно неосторожное действие наших бойцов может стать массовой причиной неприятностей. Усилия войск, которые вошли сюда с целью установления мира, могли быть развеянными в пух и прах из-за одного такого «детского озорства или шалости». Их «месть» не заставила себя долго ждать: тем же вечером ими был застрелен солдат, который охранял шлагбаум.
Можно ли продать верность?
Для меня расстояние до дембеля было еще далеким, если сказать устами «дедов» – «ползком до Америки». Конечно, это образное выражение, но по сути времени было предостаточно, чтобы ползком добраться аж до Америки.
По мере приближения возвращения домой, «Деды» становились пушистыми, мягкими, старались всячески оберегать себя, сторонились от всяких ненужных злоприключений. Однако, пословица «береженного Бог бережет» не всегда действовала в правильном, нужном направлении. Именно такое случилось с Н.Н. и К.Н., которые показывались только на ночных поверках, а остальное время проводили в «бунгале», находящемся на территории третьего взвода, куда практически редко ступала нога офицеров. Из-за случившихся неприятностей, наверное, они не смогли простить себя до конца своей жизни.
Бойцам, которым оставалось пять-шесть дней до возвращения домой, даже офицеры лишний раз не давали поручений или заданий, по мере возможности старались не привлекать их к боевым операциям. Злоупотребляя заботой офицеров, Н.Н. и К.Н. находили своё «убежище в бунгале», и, от скуки, для времяпрепровождения, отмечая свой «дембель», устраивали фейерверки. Однако, ракетниц, применяемых в таких целях, в их распоряжении точно не оказалось. То, что было выдано нам, являлось «боевыми» ракетницами. То есть, они предназначались для освещения в ночное время и одновременно применялись для освещения и подачи сигнала. У нас имелись только такие взлетающие ракетницы, с красными и зелеными огнями. Ими я пользовался много раз. При стрельбе в небо они с визгом поднимаются вверх, на двести-триста метров, потом вспыхивают и стремительно падают вниз. Но этим никого не удивить…
Будто решая головоломку, Н.Н. «изобрел» нечто. Он сорвал бумажную бирку осветительной ракетницы, на которой была надпись: «Открывать нельзя», вынул из трубки малый парашют, вместо него разместил детонатор, используемый при взрыве. При этом, ракетница, поднимаемая вверх силой взрыва пороха, вместо того, чтобы медленно, при помощи малого парашюта, спускаться вниз, по его задумке, должна была взорваться на месте, разбросать по сторонам огненные осколки и имитировать ночной фейерверк. Теоретически задумано бесспорно хорошо, оставалось только испытать на практике.
Первый «образец» был готов. Н.Н. любезно протянул ее своему другу. Испытание прошло успешно. Как и было запланировано, другой «образец» красивого огненного букета был изготовлен незамедлительно. Теперь очередь выстрела была за самим Н.Н. Ракетницу, поднятую над головой, он держал в левой руке, а правой принялся дергать за крючок. Н.Н. хотел, чтобы в его взводе тоже увидели это представление и торжественно выкрикнул:
– Смотрите и завидуйте!
Крючок задергался. Однако, ракетница сочла нужным загореться на месте, вместо того, чтобы с визгом подняться вверх. Н.Н не успел откинуть ее подальше от себя.
Взорвавшаяся ракетница в его руках разнесла на куски левую ладонь и тремя осколками ранила его в лицо. Смастерённое от безделья «изобретение» обошлось дорого. Никто не мог учесть вероятность того, что всякая продукция, изготовленная на заводе, может оказаться браком.
Несмотря на то, что он незамедлительно был доставлен в медучреждение, сохранить его руку целиком не получилось. Боец, который через неделю должен был лететь домой, в течение полутора месяцев лечился в госпитале, после чего этого вернулся на Родину в качестве героя. Вот молодцы командиры, избегавшие лишних разговоров и толкований в свой адрес! Они умудрились скрыть истинную суть происшествия, оформили на его имя награду, которую кто-то в настоящих боях честно заработал. Посмотрите, какие они «умные»!. А другому бойцу, ожидавшему с нетерпением свою заслуженную боевую награду, просто сказали: «Москва не приняла». Однако, нужно иметь ввиду, что настоящие герои бывают щедрыми. Они за словами в карман не полезут. Отмахиваясь руками лишь скажут: «Плевал я на твои ордена и медали, не нужны они мне, важно, чтобы я вернулся живым и невредимым к своей матушке».
Между боевыми операциями мы находились в воинской части, где кроме подобных неприятностей, случались разного рода недопонимания. Один из таких случаев произошел во время дежурства Валерия Пургина. Наша казарма со стороны восхода солнца обезопасила себя минным полем, а на другой стороне начинались дома местного населения. Между минным полем и казармой была расположена наша столовая. На открытой местности, что возле столовой, где не было верблюжьей колючки, мы для себя создали необходимые условия для того, чтобы кипятить, стирать и сушить нашу одежду. Мины несколько лет назад были установлены нашими же. Чтобы проходить между ними, была проложена секретная тропа, которую по наследству показывали своим преемникам. Несмотря на это не все в точности знали, где именно находится эта тропа, потому что необходимости в этом не было. Засеянное семенами смерти поле существовало де-факто, поэтому оно не охранялось, а просто внутренним нарядом и находившимися людьми в столовой просто велось наблюдение за ним.
