Герой чуть отстранился, а после вновь вгляделся в ее светлые глаза, заметный румянец играл на ее щеках столь притягательно.

— Ты мне очень понравился, — сказала она, но почему-то это прозвучало виновато.

— Да, ты мне тоже, — ответил он.

Девушка опустила взгляд, задумчиво дотронулась своих губ указательным пальцем, затем сама прильнула, прижалась к его шее. Заглянула в глаза. Но, когда меж их губами опять осталось незримое расстояние, снова замерла. Рэй смотрел в ответ, проявляя истинно геройскую выдержку.

Он толкнул дверь терема, выходя наружу, и ночное небо приветствовало пышным звездным ковром, который пересекала от края до края блеклая розовая туманность. Вид небесной чаши был чарующе прекрасным. «Отринь мирское!» — словно бы говорило это сильное и спокойное небо, с которого и впрямь могли бы сейчас смотреть Белые Боги. К чему тревоги, к чему страсти и желания, когда можно просто созерцать?

Невесомый теплый ветер бесшабашно гулял по дремлющей округе.

Рэй окинул себя гостиничной пуховой шалью и сразу заметил Сольвейг, что сидела тут на лавке, закинув ногу на ногу, тоже любуясь луной. И с чего-то так тепло стало на душе. «Хорошо, что в лес не убежала», — подумал он.

Она повернула голову, с секунду посмотрела на Рэя с безразличие, но после, будто вспомнив о своей несносной натуре, улыбнулась острыми зубками и скорчила ехидную рожицу:

— Быстро ты!

— Не издевайся, — буркнул герой, подходя к лавке. — Я ничего не делал.

— Это ее оценка?

— Вот же ты язва! — подтолкнув ее бедром, он плюхнулся на лавку.

Сольвейг вернула взгляд на звездное небо.

— Красиво, правда? Летнее небо всё-таки сильно отличается от зимнего.

— Зимой я не особо вглядывался в небеса, да и когда? Почти всю зиму было пасмурно, а работали мы с зари до зари. Но… да, — пригляделся он, поддаваясь романтичному настрою, — сегодня и правда очень ясная ночь.

— Так что случилось, герой? — спросила Сольвейг. — Меч не поднялся али пещера не нашлась? — смакуя, издевалась она.

Рэй с силой выдохнул, и вдруг, сам того не ожидая, тихо и серьезно спросил:

— Сольвейг… что не так с Амадеем?

Улыбка сразу исчезла с ее лица. Она перевела взгляд на звезды и бесстрастно заявила:

— Он врет.

— Что?! — воскликнул Рэй, но тут же продолжил шепотом: — Я так и знал! Как ты поняла? Как-то всё нечисто казалось с самого начала.

— Да, именно с самого начала, — с порицанием отметила девушка. — Что, однако, не мешало тебе три недели к ряду кутить и наслаждаться его компанией.

— Кто бы говорил. Всякий ужин за троих уплетаешь, а уж яблоки от тебя скоро сами убегать станут! — Рэй прижал кулак к губам, размышляя: — Вроде он хороший парень. Пожалуй, даже слишком. Опять же в деревне его любят, чего не сказать об остальных героях. Но какое-то чувство скребет, не понимаю.

— Конечно, куда тебе понять, кровь-то до сих пор не в голове.

Герой нахмурился, закрыв бедра шалью.

— Всё издеваешься? Ну же, мудрая лиса, просвети.

— Всегда б ты был столь учтив к моей величественной природе. Я сама точно не знаю, но почти уверена, что дело в его таланте. Если таки узнаешь, какой…

— О-у, ребята! — раздалось вдруг наверху.

Оба разом подняли головы. На коротком балкончике комнаты второго этажа, потягиваясь, стоял Амадей, и ясная лунная ночь не скрывала его стройной наготы. Удивился:

— Рэй, а ты… чего так быстро?

Соль прыснула, исподтишка глядя на неудачливого напарника.

— Да не быстро. В смысле, не делал я ничего, — убеждая и Сольвейг, и Амадея, и зачем-то даже себя, ответил он. — Просто н-настроение сегодня не то.

Амадей задумчиво помолчал, рассматривая почти полный диск луны.

— Настроение?

Затем опустил голову и понимающе ответил:

— А, ясно! Да не заморачивайся, меч не направился, делов-то? Это ж у любого воина бывает. Особенно если давно сражений не было! Ты вот что, может, с другой получится?

Теперь Сольвейг и вовсе зажала рот, держась от того, чтобы не рассмеяться в голос.

— Оно ж как? Против воли-то не подымешь. И вот это ты правильно сказал — настрой нужен, — будто нарочно продолжал Амадей.

Рэй только мучительно простонал, скрыв лицо ладонями.

Утреннее солнце свербело глаза, отчего глубокий, спокойный сон медленно таял. Амадею этот миг особенно нравился, когда еще не проснулся, но потихоньку начинаешь себя ощущать. Сейчас перед глазами помелькают яркие картинки — как правило бессмысленные, но очень интересные сны. Амадей полежал без движения минуту, затем потянулся, напрягая все мышцы разом, и, в сладкой истоме, еще ненадолго провалился в забытье.

Повернув голову, он сдул пушинку с волос девушки, что спала рядом. С любовью прошелся взглядом по ее тонкой шее, опустился к талии, задержал взгляд на венериных ямочках, неторопливо поднялся по изгибу бедер и скатился по длинным ножкам.

Как и всегда, он проснулся без каких-либо одежд. Герой умыл лицо водой из шайки подле кровати, вынул из комода чистое исподнее, свежую льняную тунику западного кроя в талию, натянул тёмно-коричневые замшевые штаны и завершил наряд своим летним бежевым кафтаном с золотыми вставками.

«Рэй выразил желание пострелять из лука вместе с охотниками сегодня в полдень. Похоже, он неравнодушен к этому оружию, — раздумывал Амадей. — Не будет ли слишком навязчиво с моей стороны взять и подарить ему какой-нибудь красивый лук? Он ведь, моралист, наотрез отказался даже от того, чтобы я купил ему хорошую одежду. Каких усилий стоило уговорить на новые лапти и косоворотку! Хотя… как же, найдешь в этой дыре хорошую вещь», — скривился он.

Расчесывая волосы перед мутным листом железа, он обдумывал: «Отправить какого-нибудь лапотника до Умиры? Авось, сыщет чего у тамошних мастеров. Да что, Умира — такой же медвежий угол, как и Стягота. Тогда уж сразу в Сяв отправлять, но это дней десять займет».

Герой уж собирался выйти из светлицы, как вдруг просветлел и щелкнул пальцами: пришла идея — перекусить после тренировки на свежем воздухе.

«Попрошу, чтобы собрали нам корзинку снеди в дорогу, да сделали с начинкой меж двумя ломтиками хлеба, чтобы как в нашем мире! Рэй такое точно оценит. Лишь бы у хозяина остались еще моченые яблоки, милашка Сольвейг их обожает».

Амадей умильно улыбнулся, но в следующую же секунду улыбка исчезла: «Знать бы, кто это чертовка такая. Если холоп, что следил за ней ночью, не врет, то вурдалака, нечаянно забредшего ночью на деревенское пастбище, она пришибла одним ударом. Хороша травница».

Задумчивый, он толкнул щеколду и вышел из светлицы. Мрачный свет, что всегда царил в этом коридоре, неохотно проникая через северное слюдяное окно, внезапно оказался сокрыт. Шестым чувством он ощутил опасность и закрылся руками!

Ладонь будто огнем ожгло! Кровь хлестнула, окропив свежую одежду, а по руке молнией пробила дрожь. Другой рукой он в последний миг перехватил острие тонкого кинжала, что стремился точно в сердце!

Девушка с волнистыми русыми волосами, в руках которой было оружие, дралась столь отчаянно, что на голубых ее глазах выбились слезы. Вновь и вновь она пыталась поразить ненавистную цель. Как же ей страшно! Сердце выбивается из груди, но главное — не смотреть ему в глаза. Если не смотреть, то все получится! Она ждала у входа в светлицу с первых петухов, отчего ее ладонь уверенно свыклась с деревянной рукоятью стилета, купленного у кузнеца днями ранее.

Ей удалось повалить его на пол! Лезвие стилета блеснуло в фаланге от глаза. Так близко. Ей почти удалось всех спасти! В отчаянии она снова вознесла оружие, однако удар в подбородок отбросил ее навзничь!

Но уже нельзя сдаваться, после всего, что он сделал! Оба успевают подняться, он кричит ей что-то, и от его голоса дикие колдовские искорки пляшут перед глазами. «Не поддамся. Но только не смотреть». Закрыв глаза, она бросается в последнюю атаку, ибо не вправе упускать этот призрачный шанс, когда наконец-то сыскала лазейку в череде его приказов, которым невозможно противиться. Пусть ей самой не выжить, но если она заберет и его…