Отряд пересек реку в узком, но бурном месте — пришлось свалить длиннющую сосну, соорудив мост, который кое-как дотянулся до другого берега. Лесище по эту сторону Медвежьего притока стояло удивительно плотно: лиственные деревья бок о бок с хвойными, кустарники разных высот, высокие травы — растения конкурировали за каждый сантиметр земли и солнца.

Группа устроила ночлег на крохотной поляне, окруженной елями. Охотники разобрали рюкзаки, нарубили дров и устроили для всех вполне даже уютные спальные места. Фазанов разделали и пожарили на костре целыми кусками вместе с прихваченной репой. Нашлась даже соль — роскошная по местным меркам приправа.

Действительно, пока отряд собирал бивак и ужинал, ясное небо тайком опрокинулось на запад, а видимость упала до нескольких шагов. Да еще набежали тучи. Спустя час, кроме яркого костра, уже ничто не нарушало монополию обступившей темноты. Всё-таки командир охотников верно определил время подготовки к отбою.

«Ух, у-у. Ух, у-у», — недовольно ухала крупная птица неподалеку. Рэй сидел на овечьей шкуре, наслаждаясь теплом. С многомесячного голода вкус фазаньего мяса показался божественным. По одну сторону костра собрались герои, по другую — охотники. Собаки обе ластились к Рэю, рыжая Мимоза так и вовсе уложила голову ему на колено.

Охотники взыскательно обсуждали повадки различных зверей, на которых могла походить цель, а Рэй слушал, пытаясь уловить любые крупицы знаний. И всё же ночной костер и непринужденная атмосфера постепенно расслабили загонщиков, так что серьезные темы начали соскальзывать.

— Ну и, значит, она такая вся: грудь взымается, щеки налились, а сама: да ты дурной, мол, тятька ж дома, ну как застукает! А у самой аж соски вот так торчат под рубахой, — рассказывал загонщик, упирая в грудь две веточки. Мужики слушали и маслено посмеивались.

Ярослав отпустил пренебрежительный вздох:

— Вот почему не люблю нанимать голытьбу для работы.

Он покопался в рюкзаке своего оруженосца и вынул оттуда толстую тетрадь цвета горячо раскаленного железа. Его дневник оказался вдвое толще, чем тот, с которым носился Рэй. Из маленькой шкатулки копейщик выбрал подходящий костяной держатель и угольный камень, соединил и принялся вести запись.

Грифель долго и вдумчиво царапал по листкам. Исписав две страницы, копейщик сложил вещи в рюкзак, улегся на спину и закинул ногу на ногу, провалившись глазами в тёмную прогалину ночного неба меж хвойными кронами.

— Что записывал? — нарушил молчание Рэй.

Воин, спустя несколько секунд, будто бы решая стоит ли отвечать, сухо произнес:

— Ого, вижу, ты еще не удрал. Так тебе и расскажи, что в моем дневнике.

— Всё еще мне не веришь?

— А есть основания для обратного? Не удался план, да?

— У меня не было плана.

— Ага. Думал ведь к охотникам присоединиться во время той потасовки? Признайся.

Рэй усмехнулся. Всё произошло так быстро, что выстроить коварный план не было времени. Ярослав, неудовлетворенный ответом, перевалился на бок и спросил:

— А если бы было время? Если бы они начали побеждать? Подстрелили меня, перехватили Тихомира, — он мотнул головой в сторону молчуна, что сам по себе занимался костром, — ударил бы в спину?

Рэй опустил голову:

— Не ударил бы. Но не в силу глубокой к тебе симпатии. Скорее, выжидать, чем разрешится драка, было путем наименьшего сопротивления. Самый безопасный, а по сути, пассивный поступок. Иногда мне кажется, что я могу что-то изменить, но жизнь снова и снова ставит меня на место, да еще весьма болезненно.

— Хох! — удивился воин, звякнув чешуйками доспеха. — Какая тонкая душа нынче у зэка. По крайней мере, хватает смелости такое признать, — качая ногой, он снова перевел взгляд на краешек черного, беззвездного неба. — Но, будучи таким податливым, героем тебе не стать.

— Да я ведь особо в герои-то и не стремлюсь. Не задалось у меня…

— А это зря! — заявил Ярослав, но не успел Рэй удивиться, как тот продолжил: — Знаешь, мы никто в этом мире. Судьба, боги или кто-то другой уготовил нам тернистый путь героя, скорее всего, со смертельным окончанием. Но вот скажи, не лучше ль гордо следовать за своими принципами, глядя угрозе в лицо и биться остервенело даже в проигрышной битве, чем дрожать от страха перед неминуемым концом, который настигнет, набросившись со спины? Пусть и чуть позже.

Рэй не ответил. От чего-то слова задиры устыдили. Именно то, что сейчас описал Ярослав, забилось в груди, когда Рэй попытался засадить таинственного зверя в хлеву. Чувство жизни! О лагерное существование оно, впрочем, быстро притупилось. Рэй посмотрел на покрытые твердыми мозолями ладони, освещенные жарким костром. Отвага не входила в три добродетели героев, но то, о чём сказал Ярослав, казалось достойным подходом к жизни.

Мужики взорвались смехом над очередной сальной шуткой. Белошерстная Роза и песочная Мимоза, наевшись птичьих костей, дремали, сложив головы неподалеку от костра.

— Кстати, говоришь, знаешь Настю Журавлика?

— Журавлика? — усмехнулся Рэй.

— Не говорила, да? Она стесняется, когда ее так зовут, — с теплой улыбкой сказал Ярослав. — Мы путешествовали в северо-западные города этой зимой: Стрельник и Великий Всход. Очень умелый она воин, конечно. Боевой журавлик! Да вот рассуждала точно, как ты сейчас, не желала геройства. Даже от таланта бы отказалась, да не придумала как. Всё хотела найти спокойное место, чтобы осесть надолго — так она в Умире и очутилась. Мечтала либо домой вернуться, либо всё это геройство просто бросить. Мы из-за этого и разминулись. Она тогда ушла на юг с двумя ребятами.

— Аслан и Андрей?

— Ага! Они, видишь ли, поставили себе цель, — саркастично изрек Ярослав, вскинув руки, — найти путь домой! Бред. Хм. Так ты, выходит, с Асланом и Андреем знаком?

Рэй качнул головой, невольно припомнив, что с теми сталось.

— С ними я за Журавлика не переживаю, отличные ребята, — кивнул Ярослав. — Андрейка у нас волшебник или типа того! Геройский талант колдовства получил, представляешь? Ха, только вот колдовство еще не освоил. Вроде бы какой-то туман умел призывать. И то — в безветренную погоду! — рассмеялся воин, звякая доспехом. — А вообще, мы с ними…

— Послушай! — перебил Рэй. — Что за тема с этими тетрадками? Зачем мою забирал, что в них такого важного?

Ярослав перестал качать ногой. Поднялся. Деловито уселся, подогнув ноги, и опять принялся рассматривать якобы героя перед собой.

— Вот такие вопросы и заставляют сомневаться в тебе. Что за герой не знает о дневнике?

Рэй в очередной раз пояснил, что его призыв прошел совсем не гладко, а кот из Башни мало что объяснил. Ярослав только прицыкнул и, с характерным высокомерием, принялся объяснять.

— Тетрадка. Она называется… ну, вообще-то, в Башне ее никак не назвали, но мы, настоящие герои, конечно, зовем ее дневником! А как иначе? Нужен он, понятное дело, чтобы записывать свои подвиги. Или же, — задумался Ярослав, — если подвигов пока нет, то просто всё, что с тобой происходит. Сколько угодно пиши — не закончится, вот за это Башне спасибо. Можешь сведения полезные заносить, карты местности, приметы зверей и чудовищ, информацию об известных людях Княжества. Можешь даже рассуждения, мысли излагать.

— Тоненькая, много мыслей не запишешь.

— На твою башку хватит! Не-ет, если ты и правда герой, — усмехнулся Ярослав, — то надо тебя в Башню возвращать, как производственный брак! Не понял, что тетрадь бесконечная?

Рэй поднял свою, запросто пролистал от начала до конца, ни в какую бесконечность не провалился и вернул на Ярослава вопросительный взгляд. Воин театрально ударил себя по лбу, затем выхватил тетрадь и начал медленно и демонстративно перелистывать:

— Вол-шеб-на-я! Твоя понимать? Пока пишешь, страницы не заканчиваются. На, — метнул предмет обратно, — можешь хоть сто томов сюда занести. Причем всегда открывается на той странице, какая тебе нужна. Ты б заметил, если б хоть что-нибудь записал, кроме этого бездарного рисунка.