– Семнадцать парней и ни одной девчонки, – не сдержался я. – Хреновый расклад для создания семей!

– Что? – Борк выглядел удивлённым. – Дочери у них тоже были, и целая куча, даже больше, чем пацанов. Но у нас род считают по отцу. А у вас?

Я смущённо кивнул. Вот надо мне было влезать со своими шуточками?

– И других праотцев, поменьше, не таких славных, тоже было не счесть, – продолжал моргл назидательно. – А у них – свои дети. Не считай нас дураками, Андрей, мы отличаем сказку от были.

Я окончательно стушевался и продолжил молча ковырять свой ужин. Не надо было вообще рот открывать.

– Говорят, будто Прескалиста умела предсказывать будущее, – после некоторой паузы добавил Борк. – Во снах ей являлись картины грядущих событий, и поэтому Праотец Моргл, зная замыслы врага наперёд, не потерпел ни одного поражения. Это одна из самых древних легенд нашей планеты, друг. Мы не рассказываем её кому попало…

Надо сказать, что толкуя вечерами с морглом, я здорово подтянул свой уровень эсперанто. Борк практически перестал морщиться от моего произношения, всё реже поправлял ошибки и сам, в свою очередь, перенял от меня несколько русских фраз. Кто знает, сказал он, что может пригодиться в жизни!

Постепенно мы узнавали друг друга лучше. Борк поведал мне кое-что о себе, пусть и очень скупо. Детство он провёл в огромном общем доме, больше всего, судя по описанию, напоминавшем барак, среди суровых скал и плотоядных растений. Потом было посвящение в мужи, армейская служба, школа пилотов, и, наконец, пятнадцать лет космических странствий на кораблях всевозможных классов. Я, в свою очередь, пересказал морглу всю свою жизнь. Заняло это не так уж много времени.

Друга не слишком увлекли мои юные годы и студенчество, заинтересовался он только при упоминании армии.

– Да это какой-то курорт, – протянул Борк мечтательно, когда я выложил ему всё, что сумел вспомнить о солдатских буднях. – Встаёшь поздно, еду самому себе добывать не надо, спишь под крышей, да ещё, говоришь, и домой на побывку отпускают? Мечта, а не служба! У нас всё не так.

Когда же я сказал, что работал маркетологом (и объяснил, что это такое), моргл долго не мог поверить, что нас ни разу не пытались сжечь вместе с офисом. По его мнению, ремесла глупее найти невозможно. Не то, чтобы я был с ним согласен, но определенное зерно истины в словах друга всё-таки имелось. Во всяком случае, для них, прирождённых воинов любые профессиональные торговцы по определению являлись низшей кастой, и на это нужно было делать скидку.

Распотрошив ещё на безымянной планете пару ящиков, Борк выбрал себе винтовку едва ли не длиннее его самого, силовой клинок, уложил в кармашки припасённой загодя разгрузки запасные батареи и несколько гранат – одним словом, вооружился до зубов. Хорошо ещё, что с шампурами он всё-таки согласился расстаться, а не то, боюсь, просто не смог бы ходить. Все мои заверения, что шампур – не оружие пропали даром. Моргл просто не понимал, в чём проблема. Ими же так удобно колоть! Остановила его только нехватка места на поясе.

Мне Борк вручил бластер и велел всегда носить с собой. Мало ли какой враг… Я не стал спорить, хоть и надеялся никогда не испытывать "пушку" в деле.

Остальные же ящики моргл собирался по случаю продать, и даже выбрал для этого подходящую планету.

– Космопорт на Вир-На. Место удобное, многие останавливаются на дозаправку и ремонт. Наши баки на четверть пусты, а дальше маршрут лежит через заповедные системы. Там садиться нельзя, – сообщил он мне, постукивая по звёздной карте.

– Значит, летим на Вир-На?

– Да. А заодно попробую найти покупателя на эти стволы. И что-нибудь более съедобное. Ефронские пайки уже в горле застревают.

– Ну ладно, погнали, – хмыкнул я. Изо дня в день жевать абсолютно безвкусную пищу и правда здорово надоело, так какой смысл противиться короткой задержке? Конечно, хочется поскорее вернуться домой, но несколько часов погоды не сделают. Да и вообще, перечить капитану корабля, на котором летишь – плохой тон.

Если на судне веган я был предоставлен сам себе и с трудом отгонял дурные мысли, то моргл мне такой возможности не дал. Тренировки занимали всё свободное время, и даже во сне я видел не родной город или лица знакомых, а только голубое солнце, россыпь звёзд над лиловой травой, да ухмыляющихся из кустов собак. Но, пожалуй, оно и к лучшему. Глупо горевать о том, чего ты не в силах изменить.

Подчиняясь воле Борка, "Прескалиста" повернула на заправку, и очень скоро под нами уже горели яркие огни громадного космопорта.

Когда мы приземлились, моргл отправился решать насущные проблемы, а я, пользуясь случаем, присел передохнуть в кресло второго пилота. Борк не особенно это любил, но иногда мне всё же удавалось понаблюдать за его работой, так что назначение многих кнопок я уже знал. И когда на панели зажглась красная лампочка экстренной связи, надавил нужную.

– Андрей! Слушай внимательно и запоминай! Сейчас за тобой придут. Не сопротивляйся и ничего им не рассказывай хотя бы первые пару дней! Слышишь меня? Ничего! Скажи, что ты случайный пассажир, летишь с Риа Секунда, где пересел на корабль с тамошнего катера. Документы забыл дома. Имени капитана не знаешь, но это был хаккон. И всё! Больше ничего! Не могу говорить… Придумай что-нибудь… Постарайся придумать…

Ну что же, сказал я сам себе, когда меня вели в наручниках по зданию космопорта. Борк верит мне, это хорошо. И в то же время он не верит в меня. Это плохо. Но самое главное, что я сам сейчас в себя не верю. И вот это – полная жопа.

Глава 7. Тюремные фьорды

В камере, куда меня втолкнули, было холодно, грязно и воняло тухлятиной. С потолка лился яркий свет, вдоль стен располагалась пара двухярусных коек без намеков на белье, посредине помещения из пола вспучилось что-то вроде полусферы мутно-белого цвета, в углу виднелась ракушка отхожего места.

Я стоял, прислонившись спиной к двери, потирал намятые наручниками запястья и разглядывал нехитрую обстановку. А сокамерники изучали меня.

Их было трое, и выглядели они недобро. Первый – волосатый гуманоид с длиннющими ушами – восседал на возвышении в центре, глядя на меня из-под спутанной челки. Другой, чем-то похожий на палочника, лениво работал жвалами, перемалывая пищу, но глаза его при этом бешено вращались, успевая, кажется, отмечать каждое мое движение. Третий арестант больше всего напоминал змею в глухом шлеме, из прорезей которого то и дело вырывались облачка синего газа. Не уверен, мог ли он меня видеть, но голова его, во всяком случае, была повёрнута ко мне.

Хорошо, если они обычные карманники, или как я – схвачены по ошибке, а что, если все трое – матёрые убийцы и каннибалы? Раньше я подобных созданий не видел, и чего от них ожидать, понятия не имел.

Гуманоид, изучив меня с ног до головы, что-то сказал на межгалактическом, но я не разобрал ни слова. Эсперанто же, как выяснилось очень скоро, мои собратья по несчастью не знали. Диалог не задался с самого начала.

И тем не менее, даже осознав, казалось бы, что я их не понимаю, соседи по камере не сдавались. Они говорили и говорили, глядя на меня, а я, если даже и вылавливал в потоке чужацкой речи знакомые слова, совершенно не мог уяснить, чего же им надо.