Когда выходила из палаты за шоколадкой, львёнок спал. Захожу внутрь тихонько, зажав в руке бутылку воды и сладость. Лёша полусидит на кровати, на моём «спальном месте» сидит его мама.

– Здравствуйте! Ой, я в коридоре подожду, – и уже разворачиваюсь, чтобы выйти, но меня останавливает Лёша.

– Милая, постой.

С удивлением и волнением смотрю на них.

– Что-то не так? Что случилось? Тебе хуже? – сердце в испуге подскакивает куда-то к горлу.

– Господи, Марта, остановись, всё хорошо. Просто мы поговорили с мамой, она сказала, ты ни разу не выходила из госпиталя, как меня сюда привезли. Поезжай домой, выспись нормально, поешь, в конце концов, что-то кроме еды из аппарата. И кстати, как тебе разрешили остаться здесь?

– Твой друг договорился. Я не хочу уходить…

Договорить мне не дают. Анна Александровна встаёт на сторону Лёши:

– Марта, с такими успехами ты в соседнюю палату ляжешь с истощением. Отдохни хоть немного, приедешь завтра. Девочка, подумай о себе, с Лёшей теперь всё будет хорошо. Мы рядом, медсёстры недалеко, позвонишь, если будешь сильно волноваться.

Я мечусь взглядом между Анной Александровной и Беркутом. Мои сомнения очевидны всем. Лёша выдаёт последний аргумент:

– Кошка, ты мне будешь нужна пышущая здоровьем в ближайшее время, пожалуйста, съезди домой, что толку от нас двоих обессиленных.

С этим не согласиться не могу.

– Хорошо, но я буду звонить!

– Естественно, милая.

Обнимаю маму Лёши, а его самого легонько целую в губы. Беру вещи и выхожу из палаты.

Вернуться домой без него мучительно больно. И без того минималистичная квартира кажется неприветливо-холодной. Я звоню Лёше каждый час, пока он не предупреждает, что будет спать. Возможно, я и перебарщиваю в своём волнении о нём, но, чёрт возьми, он спал почти неделю. Я теперь этого «спящего красавца» вообще боюсь из поля зрения выпускать. Хочется как-то порадовать его. Врач говорил, что строгой диеты сейчас придерживаться не нужно, и решаю приготовить борщ для Лёши. На следующий день, вооружившись контейнерами, возвращаюсь в госпиталь.

Так день за днём я привыкаю оставлять Лёшу на ночь одного, готовлю ему домашнюю еду, прихожу утром, помогаю с процедурами и просто развлекаю. Пока он спит, я работаю.

В очередное такое утро я иду по коридору к палате Лёши и встречаю по пути его маму. Обычно она так рано не приходит.

– Здравствуйте, всё хорошо? Вы сегодня рано.

– Здравствуй, девочка моя, всё прекрасно. Врач сказал, что сегодня сможет отпустить Алексея домой. Вот он меня и попросил кое-что привезти ему.

Она как-то хитро и довольно улыбается.

– А почему он меня не попросил?

– Марточка, ну выдыхай хоть немного, ты же загоняла себя совсем.

– Нет-нет, со мной всё хорошо.

– Вот и ладненько, я пойду по делам, а ты иди к Лёше, он ждёт тебя.

Она по-матерински тепло обнимает меня на прощание, а я устремляюсь в палату.

– Привет, львёнок!

Лёша сидит на заправленной кровати свесив ноги, полностью одетый в свою одежду. Он немного похудел, и щетина прилично отросла, но в целом – почти всё тот же мой Беркут.

– Привет, кошка. Я ждал тебя.

Я встаю между его ног, обнимаю за шею, сейчас наши лица друг напротив друга. Даже не пытаюсь себя сдерживать, целую его со всей любовью.

– Вот теперь привет. Ты знаешь, что я тебя люблю, Беркушев? И зачем ждал?

– Знаю, и я тебя люблю, именно поэтому я тебя и ждал.

Я опускаю руки с его шеи и с подозрением кошусь на него. Лёша берёт мои руки в свои.

– Что-то не так. Я же чувствую. Ты волнуешься? Почему?

– Очень волнуюсь. Кошка, прежде чем мы выйдем из этой палаты и вернёмся к привычной жизни, нам надо кое-что обсудить.

Я не понимаю, что происходит, но стресса с меня уже хватит.

– Алексей Игоревич, вы меня пугаете!

– Что ж ты такая пугливая? Ладно, – он делает вздох, чуть поморщившись, – мы с тобой за такой короткий срок прошли самые неожиданные ситуации, но эта неделя, мне показала намного больше, чем мы могли бы сказать друг другу за долгие годы. Я очень тебя люблю. И хочу вернуться домой не с Мартой – моей девушкой…

Лёша поднимается с постели и, опираясь на кровать, встаёт на одно колено.

– А с Мартой – моей невестой. Милая моя кошечка, ты выйдешь за меня? – он достаёт из кармана кольцо с большим камнем круглой огранки.

Я смотрю на него во все глаза – меньше всего я сейчас ожидала такого поворота событий. Растерялась настолько, что забыла, что надо ответить. Стою, хлопаю глазками как кукла.

– Марта?

Встряхнув головой, возвращаюсь в реальность.

– Да! Конечно, да!

Он надевает кольцо на мой безымянный палец и поднимается. Рассматриваю драгоценность, не привычно. Камень по центру явно заявляет: «не подходи, она занята» на манер предупреждающих знаков. Я целую его сама, обхватив лицо руками. Мне хочется прижать Лёшу как можно сильнее к себе, еле сдерживаюсь, помня о заживающем ранении. Когда мы, наконец, отрываемся друг от друга, я смотрю на своего мужчину, как кошка на валерьянку. Даже потереться так же хочется и помяукать.

– Наконец, ты станешь Беркушевой!

Первый порыв – сказать, что я могу остаться и со своей фамилией вообще-то. Лёша, будто прочитав на моём лице, что я готова опять идти в оборону, вопросительно выгибает бровь.

– Не понял паузу.

Но стоит признаться самой себе… Кому нужно это пустое сопротивление в такой трогательный момент? Я же по-любому возьму его фамилию.

– Беркушева Марта Сергеевна, – я смакую своё имя в паре с его фамилией.

– Звучит прекрасно, – одобрительно говорит мой теперь уже жених.

– Так тебе мама кольцо приносила? – прищурившись, спрашиваю.

– Да, любопытная моя, угадала. А теперь поехали домой. Осточертели эти четыре стены.

Мы выходим на улицу, уже начинает теплеть, солнышко светит, повышая и без того прекрасное настроение. Я не могу перестать улыбаться, уже щёки устали.

– Как мне не хватало свежего воздуха. Устал сидеть в заточении.

И, честно говоря, я его понимаю, с учётом того, сколько времени я проводила в палате. Но у меня хотя бы была возможность выйти, размяться.

Когда мы подходим к моей машинке, Лёша замирает.

– Чёрт, об этом я не подумал.

– О чём? Ты чего замер? Помочь? – спохватываюсь, что ему, наверное, будет неудобно садиться в мою малолитражку.

– Нет-нет. Я сам, просто уже забыл на какой крошке ты ездишь.

Он садится в авто медленно, из-за швов ещё ограничен в движении, а размеры машины не облегчают задачу.

– Я могла бы возить тебя на твоей машине…

– Хах, Марта, прости, но за мой танк ты сядешь только после спецподготовки.

– Не поняла, я хорошо вожу, и чем отличается твой автомобиль от моего? Тот же руль, те же четыре колеса.

– Размерами, милая, а если учесть твою везучесть, я предпочту перестраховаться. А то, знаешь ли, вряд ли я смогу с ДПС договориться, если ты их переедешь.

Я закатываю глаза.

– Какой злопамятный, а! Подумаешь, ну неловкая ситуация вышла. Но всё же хорошо закончилось.

– Неловкая? Да ты мастер преуменьшений. Да и возить меня нужно будет ещё недельку максимум. Как только швы окончательно затянутся, я сам сяду за руль. А там походишь на курсы экстремального вождения и будешь смело ездить на всём, что движется.

Бубню себе под нос:

– Ага, с такими успехами – на велосипеде ездить буду.

До дома доезжаем, слава богу, без происшествий, а то после такого разговора Лёша бы мне не простил косяков за рулём.

Когда заходим в квартиру, пытаюсь отправить Лёшу сразу в постель.

– Марта, я ранен, но мне не ногу оторвало, я могу уже жить нормальной жизнью. Так что в постель я пойду только с тобой.

– Даже не надейся. Никакого секса пока не поправишься полностью, я не хочу, чтобы ты начал истекать кровью в процессе.

– То есть, когда девушки в свой первый раз кровью истекают – это не проблема, а как мужик – так посмотрите какие мы нежные! – задирает меня как может.