— Анализ… — удар. — Сделал? — удар. — Я… — каждое слово сопровождалось ударом. — Тебя! Спрашиваю! Тварь! Анализ! Крови! — он остановился, в исступлении сжимая горло противника. Казалось, Юрий не двигался. Неужели убил?

Но нет. Тело под лекарем слабо зашевелилось, и старик застонал от боли, сплёвывая на пол кровь. Фонарь медленно прекратил вращение и осветил лица людей. Изменившееся от ярости — Потёмкина и насмешливое, с неестественно вывернутым носом — Ветрова. Он тихо затрясся от смеха, раздиравшего безумца.

— А не надо было сюда лезть, — быстро зашептал Юрий. — Я готов был вас отпустить, но ты… Ты зашёл сюда! А это — моё царство!

— Царство?! — взбешённый Игорь вновь ударил, но смех только громче разнёсся по огромному залу. — Это — царство? Да это, мать… Это… — он не находил слов. — Результаты давай! Живо!

— А если нет? — опять засмеялся Ветров. — Ты мой, Игорь! Неужели ты думаешь, что тебе лично теперь поможет этот анализ? Ни капельки! Ты, в отличие от своего щенка — человек! И ничто тебя уже не спасёт! И ты ничего мне не сделаешь! Ты — мой!

— Ошибаешься! — Игорь поднялся, схватил худого старика за грудки и посадил к клетке, потом постучал по металлу. — Цып-цып-цып-цып… Я скормлю тебя твоим же творениям! А потом… — во время короткой паузы лекарь заметил, как изменилось лицо учёного — неверие и страх, непонимание и удивление, эмоции быстро сменяли друг друга, пока сквозь прутья не проскользнула белёсая лапа с длинными пальцами и, медленно перебирая ими, попыталась обнять старика. — А потом я взорву здесь всё!

— Нет! Ты этого не сделаешь! — дрожащим голосом быстро заговорил Юрий, с отвращением пытаясь отстраниться от мерзкой руки, обнимающей с каждым мгновением сильнее. — Только я знаю, как приготовить вакцину.

— Мне не нужна вакцина, — уже спокойней заметил лекарь, улыбаясь при виде мучений Ветрова. — Я взорву здесь всё и отправлюсь в Москву, чтобы и там разобраться с вами, яйцеголовыми. Так даже проще будет.

— Нет… Как же… — Ветров был явно удивлён. Он не мог понять человека, которому не нужна вакцина, не надобно спасение.

— Ну… — вновь потребовал Игорь. — Так ты скажешь, где анализ Яра? Или мне тебя с ними оставить? Сладенькая ночка у вас будет…

Сказав это, Игорь встал, выдернул шприц из ноги и пошёл в темноту, подняв фонарь. Ему действительно не нужна была вакцина. Холодный ум учёного и опытного военного, неоднократно выживавшего на поверхности, говорил, что у него очень мало времени, счёт идёт на какие-то часы, и он станет одним из этих чёрных монстров. Живая культура, введённая в организм внутримышечно, а не через царапину на коже, как это случилось с Ярославом, действует намного быстрее. А может, вирус уже и усовершенствован этим сумасшедшим, кто знает, над чем он тут успел поработать, пока его богомерзкое творение бродило по лесу вокруг Юрьев-Польского. И очень мало времени осталось у Потёмкина, чтобы выполнить задуманное — добраться до Москвы и затопить метро. И если уж ему не суждено увидеть результаты анализов Яра, если его и Ольгу именно по этой причине придётся убить, то и этот бункер следовало уничтожить. Некому сюда будет возвращаться. А местную фауну, что коллекционировали чокнутые профессора, в живых оставлять не следовало тем более…

— Стой! — закричал старик. Игорь остановился, удовлетворённо хмыкнув. — Анализы в лаборатории! Да! Я покажу… только не оставляй меня здесь! Убери этих тва… — его голос перешёл в визг, когда ледяная лапа коснулась шеи.

***

Лампа дневного света мигала с раздражающей периодичностью и неприятным звуком. В столовой царила мирная и непринуждённая атмосфера: Ветров с окровавленным лицом сидел, привязанный к стулу, сонная, ничего не понимающая Ольга жалась к Яру, а юноша чуть приобнял её, совсем не стесняясь Игоря, который возился с тяжёлой сумкой. Когда мужчина закончил, то мотнул головой Яру, чтобы взял нелёгкую поклажу, мрачно глядя на двери невероятной кунсткамеры, из которой недавно едва вытащил создавшего её учёного.

— Ты убьёшь их? — прошептал Ветров. — Моих детей? Зачем?

— Это твари, — возразил Потёмкин, — и если бы не ты со своими экспериментами, то они были бы людьми.

— А Машу? Дочку мою…

— Что?! — Игорь подскочил на стуле так резко, что тот отлетел назад и загремел по металлическому полу. Мужчина приставил «Стриж» ко лбу учёного и надавил. — Та девочка — твоя дочь?

— Да-да, — заговорил Юрий быстро, словно чувствовал переполняющую лекаря ненависть, ожидая неизбежного выстрела. — Дочь. Моя Машенька. Любимая…

— Любимая?! А за что ты так её, раз любимая? За что ты её превратил в монстра? Что она тебе, тварь, сделала?!

— Она умирала… — Губы Ветрова затряслись, глаза закрылись. — Я не мог с этим ничего поделать. Ничего! Слышишь?! Вирус был единственным способом продлить ей жизнь.

— Да что это за жизнь? А?! — Игорь сильнее надавил на пистолет. — В клетке, в окружении тварей, не осознавая саму себя! Она вообще помнит, что человек? Мразь ты, Ветров, мразью и помрёшь.

— Как я теперь буду без них? Как жить? — красная слеза потекла по щеке, размазывая засохшую кровь.

— А тебе, — бросил лекарь связанному учёному, отходя и с отвращением сплёвывая, — жить незачем! И им тоже. Сдохнут скоро.

— Но ты обещал… — как-то нехотя, не веря, что Потёмкин отпустит, пробубнил Ветров, сплёвывая распухшими губами кровь. Его лицо представляло из себя сплошное кровавое месиво.

— А тебя я не убью, — пожал плечами Игорь, но тут же добавил: — Но и не развяжу — таким уродам нечего делать на свободе.

Игорь развернулся вслед вышедшим Яру с Ольгой, потом остановился и, обернувшись, добавил:

— И гермодверь на всякий случай оставлю распахнутой… вдруг будет не хватать свежего воздуха. Адьос, урод!

И, уже открывая выход в шлюз, люди услышали дикий, полный злости и отчаяния вопль обречённого существа, в котором ничего человеческого не осталось.

Глава 10. Перед восходом

Бедная Маша! Он сейчас не в состоянии ей помочь, позаботиться, поддержать даже эту страшную и странную жизнь маленького озлобленного монстра. Зачем он притащил в бункер путешественников? Зачем? Леночка никогда не простит теперь!

Свет в очередной раз потух, и Юрий почуял, как тьма в дальнем углу зашевелилась. Мужчина мелко затрясся в предчувствии мучительницы, которая не приходила со дня смерти сына…

Лампа вдруг вспыхнула слишком ярко, отчего мужчина зажмурился, но кожей ощутил могильный холод, окутавший столовую. Свет замигал чаще, дав возможность Ветрову открыть глаза. Старик попытался освободиться, но верёвки опутывали надёжно — здесь Игорь постарался на славу. Потом учёный успокоился: нет никакого смысла бежать. Она найдёт и за пределами бункера. Юрий не верил в призраков, но злая сущность умершей жены приходила к нему частенько, и учёный не знал, к чему отнести столь неестественное и необъяснимое наукой явление. Может, с её смертью осталась частичка или область в мозгу старика, которая не смогла смириться с потерей любимой, слишком уж привык он к женщине. И с тех пор память вызывала страшный фантом от случая к случаю.

Последний раз монстр являлся, когда умер сын, и Юрий неделю не мог избавиться от преследовавшего всегда и везде виде́ния. Теперь Ветров снова ожидал появления жены, но не так скоро…

Темнота в углу расслоилась, рассы́палась в воздухе на мелкие частицы, а потом собралась вновь. Но уже в чёрную, слегка мерцающую фигуру. Она была похожа на девушку в старинном пышном платье, но таком рваном, что сквозь него просвечивало тощее тело. Фантом медленно поплыл к Ветрову. Учёный задёргался и закричал не своим голосом — вместе с призраком на голову обрушилась нестерпимая боль. И чем ближе чёрная женщина подплывала к Юрию, тем сильнее сотрясалось тело, а глаза закатились, явив свету одни белки.