– Вы, как видно, точно знаете, что ждет вас на том свете, – засмеялась Нарцисса.

– Еще бы! По-моему, я давно уже заработала себе нимб и арфу! – Прикрыв рукою глаза, она посмотрела на аллею. Кэспи как раз дошел до ворот и теперь стоял в ожидании попутной повозки.

– Только не вздумайте его подвозить, – сказала она вдруг. – Вы не останетесь обедать?

– Нет, – отвечала гостья. – Мне пора домой. Тетя Сэлли сегодня плохо себя чувствует. – Держа в руках шляпу и корзинку с цветами, она задумчиво постояла на солнце. Потом, как бы внезапно приняв решение, вытащила спрятанный на груди листок бумаги.

– Еще одно получили? – спросила мисс Дженни, наблюдая за ней. – Дайте я посмотрю. – Она взяла сложенный листок, развернула его и отошла в тень. Приколотый к ее груди маленький золотой футляр соединялся пружинкой с тонким шелковым шнурком, к которому было прикреплено пенсне. Она дернула за шнурок и водрузила пенсне на свой горбатый нос. Под стеклами холодно блеснули пронизывающие, как у хирурга, глаза.

Почерк на большом листе бумаги был разборчивый и ясный, на первый взгляд лишенный всякого индивидуального характера; рука писавшего обличала лишь молодость и мягкую, но такую настойчивую откровенность, Которая невольно вызывала удивление.

«Вы не ответили на мое письмо от 25-го. Я пока и не ждал ответа. Вы мне скоро ответите мне торопиться некуда. Я вас не обижу я честный и благородный вы еще меня узнаете когда наши пути сойдутся. Я пока не жду ответа но вы сама знаете как подать мне знак».

Мисс Дженни с легким, едва заметным отвращением сложила письмо.

– Я бы эту гадость, конечно, сожгла, если б она не была единственной уликой, которая поможет нам его поймать. Сегодня же отдам это Баярду.

– Нет-нет, – поспешно возразила Нарцисса, протягивая руку. – Пожалуйста, не надо. Дайте я порву.

– Но ведь это – единственная улика, это письмо и еще то, другое, дитя мое. Мы наймем сыщика.

– Нет, нет, пожалуйста, не надо. Я не хочу, чтобы об этом знал кто-нибудь чужой. Прошу вас, мисс Дженни. – Она снова протянула руку.

– Вы просто хотите его сохранить, – холодно и осуждающе произнесла мисс Дженни. – Разумеется, глупым девчонкам подобные вещи льстят.

– Я его порву, – повторила Нарцисса. – Я б его сразу порвала, но я хотела хоть кому-нибудь рассказать. Я.– я.– мне казалось, что если я его кому-нибудь покажу, я не буду чувствовать себя такой грязной. Пожалуйста, отдайте.

– Что за вздор! Почему вы должны чувствовать себя грязной? Разве вы дали ему повод?

– Прошу вас, мисс Дженни.

Но мисс Дженни не выпускала письма из рук.

– Не будьте дурой, – отрезала она. – Почему такая вещь может заставить вас чувствовать себя грязной? Любой молодой девице могут прислать анонимное письмо. И многим это нравится. Мы все уверены, что мужчины испытывают к нам подобные чувства, и невольно восхищаемся тем человеком, у которого хватило смелости сказать нам об этом – кто бы он ни был.

– Хоть бы он подписался. Мне ведь все равно, кто он. Но так… Пожалуйста, мисс Дженни.

– Не будьте дурой, – повторила мисс Дженни. – Как мы узнаем, кто это был, если вы уничтожите улики?

– Не хочу я ничего знать! – Мисс Дженни отдала ей письмо, Нарцисса изорвала его в мелкие клочки, бросила их за забор и вытерла руки о платье.

– Не хочу ничего знать. Я хочу поскорее об этом забыть.

– Ерунда. Вы и сейчас умираете от любопытства. Держу пари, что вы смотрите на каждого прохожего и гадаете – а вдруг это он. Если не принять никаких мер, это будет продолжаться. И наверняка станет еще хуже. Давайте я скажу Баярду.

– Нет, нет, ни за что. Я не хочу, чтоб он узнал и подумал, что я… что я могла бы… Знаете что: я теперь буду сжигать их не распечатывая… Мне правда пора.

– Вот именно – вы будете бросать их прямо в печку, – с холодной иронией подтвердила мисс Дженни.

Нарцисса спустилась по ступенькам, а мисс Дженни снова вышла на солнце, сняла пенсне, и оно скользнуло обратно в футляр.

– Конечно, вам виднее, но я бы на вашем месте этого ни за что не потерпела. Правда, мне уже не двадцать шесть. Ну, ладно, приезжайте, когда получите еще одно письмо или когда вам опять понадобятся цветы.

– Обязательно приеду. Спасибо за цветы.

– И сообщайте мне, что пишет Хорее. Слава Богу, что он везет всего лишь стеклодувный аппарат, а не военную вдовушку.

– Обязательно сообщу. До свидания. – Нарцисса прошла сквозь пятнистую тень. На фоне ее гладкого белого платья четким пунктиром вырисовывалась корзинка с цветами. Она села в свой автомобиль. Верх его был откинут, она положила шляпу на сиденье, завела мотор и, еще раз оглянувшись, помахала рукой. – До свидания.

Негр, медленно шагавший по дороге, остановился, украдкой наблюдая за приближающейся машиной. Когда Нарцисса с ним поравнялась, он посмотрел ей прямо в лицо, и она поняла, что он вот-вот ее окликнет. Она дала полный газ и помчалась в город, где на холме среди виргинских можжевельников стоял кирпичный дом, в котором она жила.

Нарцисса ставила дельфиниум в матовую лимонно-желтую вазу на рояле. Тетушка Сэлли Уайэт, сидя в качалке у окна, равномерно раскачивалась, шлепая в такт ногами по полу. На подоконнике за мягко колышущимися занавесками стояла корзинка с ее рукоделием, а рядом была прислонена трость черного дерева.

– Ты провела там целых два часа и даже его не видела? – спросила она.

– Его не было дома, – отвечала Нарцисса. – Он уехал в Мемфис.

Тетушка Сэлли мерно качалась в качалке.

– Я бы на их месте велела ему оставаться там, где он был. Ни за что б не допустила, чтоб этот малый торчал в доме, будь он мне хоть трижды родня.

Зачем он поехал в Мемфис? Я думала, что это его аэропланное заведение – или как оно там называется – уже закрылось – Может быть, он поехал по делу.

– Какие у него могут быть дела в Мемфисе? Надеюсь, у Баярда Сарториса хватило ума этому дурню никаких дел не поручать.

– Не знаю, – отвечала Нарцисса, поправляя дельфиниум. – Я думаю, он скоро вернется. Тогда вы сможете сами его спросить.

– Я?! Да я с ним за всю его жизнь двух слов не сказала. И впредь не собираюсь. Я привыкла вращаться в обществе джентльменов.

Подбирая цветы, Нарцисса обломала несколько стеблей.

– Разве он совершил что-нибудь непозволительное для джентльмена, тетя Сэлли?

– Всего только прыгал с водяных цистерн и летал на воздушных шарах – специально чтобы пугать людей. Неужели ты думаешь, что я держала бы у себя такого шалопая? Да я б на месте Дженни и Баярда его в сумасшедший дом упрятала.

– Но ведь он вовсе не прыгал с цистерны. Он просто спустился с нее на веревке и нырнул в пруд. А на воздушном шаре летал Джон.

– А мне совсем другое говорили. Мне говорили, будто он спрыгнул с цистерны, перемахнул через целый состав товарных вагонов и штабелей с бревнами и угодил прямо в пруд.

– Ничего подобного. Он спустился по веревке с крыши дома, а потом нырнул в пруд. Веревка была привязана к водяной цистерне.

– А разве ему не пришлось прыгать через бревна и товарные вагоны? И разве он не мог при этом с таким же успехом сломать себе шею, как если б он прыгал с цистерны?

– Наверное, мог, – отвечала Нарцисса.

– Ну вот, а я что говорю? Зачем все это было нужно?

– Не знаю.

– То-то и оно, что не знаешь. Вот потому он так и сделал.

Тетя Сэлли продолжала с торжествующим видом раскачиваться в качалке. Нарцисса внесла последний штрих в голубой узор из дельфиниума. На подоконнике рядом с корзинкой внезапно и беззвучно – словно выскочив из рукава фокусника – возник пестрый черно-желтый кот. Постояв на согнутых лапах, он, сощурясь, оглядел комнату, а затем улегся на брюхо и, вытянув шею, узким розовым языком принялся вылизывать себе плечо. Нарцисса подошла к окну и погладила кота по блестящей спине.

– А потом он полетел на воздушном шаре, когда…

– Но ведь это был Джон, а вовсе не Баярд, – повторила Нарцисса.

– А мне совсем другое говорили. Мне говорили, что это был именно он и что Баярд и Дженни со слезами на глазах умоляли его этого не делать. Мне говорили…