Глупая жизнь!.. Мечемся по земле в погоне за призраком, который носим в своем собственном сердце, и, только когда он оттуда исчезнет, видим, что это было безумием… Болеслав Прус "Кукла".

Говорят, если что есть силы кормить мечту своей энергией, она обязательно сбудется. Моя, наверное, уже похожа на толстого ленивого кота. Знаете, такого, которого хоть вдоль изменяй, хоть поперек – все едино. По неосторожности можно спутать с пуфиком. И если б в мире мечтаний водились ветеринары, мне бы точно от них попало. Ожирение вредит даже котикам.

Но на мою беду, таких ветеринаров, способных меня остановить, нет. Поэтому я все кормлю и кормлю…

Кстати, позвольте представиться! Меня зовут Рита. Рита Лагутина. Мне 16 лет. Я люблю стихи о любви, круассаны, гадать по книжным страницам, сидеть вечерами у окна, петь под душем и смотреть людям в глаза. В общем, как вы уже, наверное, догадались, я ужасный романтик.

А вот мечтать больше не люблю.

Как так получилось?

О, это очень грустная история.

Все началось в один холодный осенний вечер. Дома мне не сиделось, так что я, намотав шарф до самых глаз и надев куртку потолще, вышла на улицу. Во дворе пахло уже изрядно пожухлой травой, ветер тихонько поскуливал, небо повисло низкое, мутное. В душе заворочалась тоска. Бывает, знаете, порой такое чувство, что ты в этом мире какой-то лишний. Не то, чтобы ненужный, а неприкаянный какой-то. Бредешь себе по жизни, а куда не знаешь. Скажете, странные мысли для подростка, у которого все впереди? А я вам отвечу, что нет, самые что ни на есть обыкновенные. Нежный возраст, мечущаяся душа…

В растрёпанных чувствах бродила я по двору туда-сюда и все думала: дальше-то что? Ну вот вернусь я домой. Скину ботинки, размотаю шарф, налью себе чаю… И буду долго смотреть в потолок. На нем тоже, знаете ли, ответов не пишут. Но взгляд непременно утыкается именно туда. Мама спросит, что со мной. Я отвечу что-то неопределенное, например, "все нормально, мам!", и мы обе поймём, что я вру. Она вздохнет, я тоже вздохну, а после все по кругу.

Ветер принес откуда-то запах табака. Я успела подумать, что вечером, в темноте, идти туда, где кто-то курит, наверное, не стоит, мало ли, кто там. И это все, что я успела. Потому что следом за запахом ветер принес нечто другое и совершенно прекрасное. Звуки гитары.

Тихонько перебирая струны, неизвестный затянул незнакомую песню. Играл он здорово, а вот пел, в общем-то, плохо. Но я заслушалась. Вскоре слова подхватил второй голос, тоже мужской, и даже ещё хуже. Но так они старались, так душевно выводили… Я аккуратно, чтобы не привлекать к себе внимания, подошла поближе и спряталась за деревом.

На лавочке в глубине двора сидели двое парней постарше меня лет на пять. Выглядели они вроде вполне прилично, поэтому я осмелела и подошла ещё ближе, все так же оставаясь в тени.

Теперь я немного разбирала слова. Песня была о птице, которой кто-то обрезал крылья. И каждую ночь она смотрит в окно, мечтая, что однажды снова сможет летать.

В сердце словно заноза вошла.

– Я эта птица, слышите, я! – хотелось мне закричать, но горло словно рукой сдавили. И я слушала дальше.

В последний раз ударив по струнам, неизвестный отложил гитару и подул на ладони. Конечно, на улице такой холод…

"Сейчас или никогда! Надо узнать, что это за песня!", – набрав в лёгкие воздуха, а в душу вместе с ним смелости, я вышла из-за дерева и тихонько сказала:

– Простите…

Они повернулись ко мне.

Вся смелость тут же куда-то улетучилась, но отступать было некуда. Ещё раз вдохнув, я тряхнула головой и спросила уже громче:

– А чья это песня? Никогда такую не слышала…

– Ильи Ефимова, а что? – ответил мне тот, что грел руки.

– Понравилась. А кто такой Илья Ефимов?

– Группа "Чайка и дельтаплан", знаешь?

– Нет. Смешное название, – улыбнулась я.

– Твоя правда! – ответил мне второй. – Зато песни классные. Они недавно на радио стали появляться, но уже собирают клубы. Талант…

– У них все такое красивое?

– Ну да! Точнее, оно красивое, когда Ефимов поет. А не мы, – хмыкнул он.

– А можно ещё что-нибудь, пожалуйста… – робко попросила я и подошла к ним. Села рядом на лавочку.

Они спели. Про город с последней незапертой дверью. А потом о надежде.

– Илья Ефимов, – повторила я. И клятвенно пообещала себе, что дома непременно найду и послушаю.

– Тебя как зовут-то? – спросил гитарист.

– Рита.

– А я Валера. Это вот Антон.

– Рада познакомиться, – улыбнулась я. – Спасибо вам, ребята.

– Обращайся, – Антон вернул мне улыбку. – А ты чего так поздно одна ходишь?

– Да так… Воздухом дышу.

– Ты аккуратнее дыши, мало ли что!

– Да я уже собиралась возвращаться.

– Правильно! Куда тебе? – Валера жестом фокусника извлёк откуда-то чехол и убрал гитару. – Давай проводим.

И мы пошли. Скажете, глупо вот так запросто поздним холодным осенним вечером доверяться на улице двум совершенно незнакомым парням? Все так! К счастью, мне повезло. И вместе с кучей проблем, с которыми буду разбираться ещё долгие годы, я обрела двух замечательных друзей.

Стараясь не привлекать к себе внимания, я тихонько разделась и бочком-бочком прокралась к себе в комнату. Включила компьютер.

Мама на кухне грохотала посудой и, кажется, не заметила моего прихода.

Это было хорошо. Потому что я очень боялась отвлечься и забыть, как же называется группа. "Филин и самолёт"? "Цапля и катер"?

– "Чайка и дельтаплан", "Чайка и дельтаплан"! – бубнила я под нос. Вот понимала же, что во век не забуду, а все равно себе не доверяла.

Трясущимися руками, не попадая в нужные кнопки, набрала название в поисковике, сделав в каждом слове минимум по три ошибки. К счастью, современный интернет весьма расположен к людям на взводе. Разгадав глубокий смысл каракуль, он вывел меня на нужную дорожку.

Первым делом я отыскала ту самую песню про птицу. Потянулась включить и замерла. Отчего-то стало боязно. Вдруг мне сейчас откроется вся суть вселенной, а я, так сказать, в халате, и вообще не готова?

Осмелилась. Включила.

Илья Ефимов пел негромко, иногда полушепотом. Как будто стоял у меня за спиной и говорил все слова только мне. Посторонним такое слышать не полагалось.

Ох, правы были ребята… Красота неописуемая.

Я уселась в кресле, поджав под себя ноги, запустила альбом целиком, закрыла глаза и приготовилась понимать мироздание.

Ефимов говорил простым языком об очень сложных вещах. О том, что каждого в этом мире есть свое место, и как ни садись на чужое, хорошо не станет. О том, как важно верить в себя. О близких душах и далёких людях. И конечно же о любви. Я столько песен о ней слышала раньше, но все они теперь казались какими-то… Неправильными, что ли. Нет, не так. Не про мою любовь. Мне ещё не доводилось никому говорить этого слова, но очень хотелось, чтобы я сказала как-то вот так же, когда наконец доведётся.

– Хорошо сидишь! – мама тактично дождалась, пока Ефимов допоет очередную песню, и вклинилась в пересменок.

– Ой, даже не заметила, что ты тут! – я на время вышла из нирваны и посмотрела на родительницу.

– А я не слышала, как ты вернулась, так что 1:1. Но между прочим, могла бы и подойти. Я волновалась, хотела уже звонить, и вдруг слышу, что кто-то дома мурлычет мужским голосом. Захожу, а тут такая пастораль.

Слов у меня не нашлось, так что я просто пожала плечами.

Мамочка подошла ближе и взглянула на экран, читая название.

– Никогда о такой группе не слышала. Но хорошо играют, надо признать.