На следующем слайде было какое-то оружие, его держал британский солдат, и оно было больше его. Члены совещания уставились на слайд.
— Черт возьми — выразился один — да оно огромное.
— Его нашли во время обычного пешего рейда стрелки Гвардейской бригады. Как видите, оно огромное, его невозможно замаскировать. Армейские оружейники подсказали нам что это ПТР — противотанковое ружье.
...
— Русская конструкция Дегтярева, максимально простое однозарядное оружие под чудовищно мощный патрон, примерно вдвое мощнее патрона от крупнокалиберного пулемета. Не слишком точное, но вполне подходит для стрельбы по целям размером с вертолет, полицейский броневик или участок где-нибудь в сельской местности. К нему нашли несколько патронов, испытания пока не проводили, но вероятно, никакое из бронированных транспортных средств этой штуке не помеха. Мистер Гаррисон, хотите что-то добавить
— Да, сэр — отозвался один из армейских инженеров — признаться, я в свободное время занимаюсь историей Второй мировой. Эта штука мне знакома, русские их делали очень много, буквально сотни тысяч штук. После войны они быстро сошли со сцены ввиду появления РПГ и комплексов Малютка — но русские вряд ли отправили их в печь.
— Джордж, есть данные по русским поставкам этого дерьма?
— Я это впервые вижу. У русских есть ракетные гранатометы РПГ, они отлично зарекомендовали себя во Вьетнаме.
— Сэр, с позволения...
...
— Ракетный гранатомет намного мощнее этой штуки, если приходится иметь дело с танком. Но у этой штуки есть свои плюсы. Патрон намного меньше и легче, десятка два можно легко переносить с собой — хотя сама винтовка очень тяжелая. Из РПГ можно вести прицельный огонь максимум на три сотни метров — с этой штукой при достаточном опыте стрелок может вести беспокоящий огонь на два — три километра. На таком расстоянии стрелка будет очень трудно обнаружить, а ответить можно только артиллерийским огнем. Есть и другое применение — с близкого расстояния, например, посадив стрелка в кузов грузовика. Два — три выстрела — и ходу. Такая пуля пробьет бетонную стену и убьет того кто за ней находится...
Ведущий совещания хотел что-то ответить, но не успел. Яркая вспышка — а потом лопнули разом все ртутные лампочки и все погрузилось во тьму...
06 сентября 1985 года.
Москва, Кремль
Горбачёв с Геной просчитался... Гена другой, он не заботился о личном благе. Не то что, к примеру, наш сосед Шеварднадзе, который успел перед отъездом в Тбилиси приватизировать московскую квартиру... Роза Янаева
Ну а у меня, выдалась свободная минутка, и я сел писать, точнее, переписывать в который раз, план очередной реформы. На сей раз — банковской системы.
Сейчас банковская система СССР проста как кувалда. Есть Госбанк СССР — центробанк. Есть Сбербанк — основной банк страны, есть Внешторгбанк и совгзагранбанки — для международных расчетов и есть Стройбанк — вроде как инвестиционный. И все, больше ничего нет. Сбербанк обслуживает в основном расчеты предприятий, а так же принимает средства от населения, выплачивая небольшой процент — по сути, ни с чего, потому что инвестиционной деятельности как таковой в СССР нет, и проценты (пусть мизерные) это подарок. Стройбанк — занимается в основном кредитованием промышленного строительства в СССР, через него проходят все средства. Тут надо сказать, что каждое предприятие СССР обязано делать отчисления на строительство, формально свое — но на деле профильное министерство, а то и весь Совмин концентрирует эти деньги и перебрасывает их на финансирование крупных строек. Типа «страхования» — ты отчисляешь деньги, и когда-то что-то построят и тебе...
Тут кстати надо отметить роль Зотова Михаила Семеновича в крахе Перестройки и страны. И кстати сама эта фигура, почти никому не известная в ряду других перестройщиков — резко выбивается из ряда «предателей Родины», в список которых потом всех и запишут. Фронтовик, два ордена Отечественной войны, первой и второй степени, соратник сталинского наркома Зверева. Председатель правления Стройбанка СССР с 1973 года. Вот какой из него предатель? Но именно он выступил и инициативной запиской по банковской реформе, именно его поддержал Рыжков, поручив разработку концепции банковской системы СССР и именно его предложения в короткое время привели к параличу сначала работы ОПЕРУ, затем и всей экономики в части расчетов, резкому росту неплатежей, что в свою очередь дополнительно подстегнуло инфляцию, банкротству многих предприятий, которые не могли нормально получать плату за производимые товары, что в условиях высокой инфляции было просто смерти подобно. Это вынуждало предприятия закладывать в цену продуктов предполагаемое обесценивание рубля на время проведения расчетов, а так же риск того что за продукцию и вовсе не рассчитаются. Появились специалисты по расшивке платежей, часто со связями в Центробанке и местных банках. Действия Зотова внесли немалый вклад и в криминализацию банковской системы.
Паралич банковской системы подстегнул предпринимательское сообщество к созданию так называемых кэптивных или карманных банков, которые сначала всего лишь отвечали за бесперебойное проведение взаиморасчетов внутри подконтрольной группы, а затем начали так же и «пылесосить» рынок, заводя деньги вкладчиков в бизнес владельца, и нарушая тем самым стандарты Базель в части принимаемых рисков. Крах финансово-промышленной группы бил и по вкладчикам, которые теряли свои деньги. В попытках бороться с этим государство пошло на создание системы страхования вкладчиков, но это привело лишь к появлению новой, опасной мошеннической схемы: создания банков исключительно с целью их последующего краха и хищения средств вкладчиков, а фактически — государства. Честные банки платили в систему взносы, а нечестные люди — изымали их, это как «автоюристы», только с миллиардными случаями.
Ошибка Зотова была простой и даже странной для такого опытного волка как он. Он не учел в своем плане реформ пропускную способность ОПЕРУ (операционных управлений, они же РКЦ) и в целом отсталое техническое оснащение банковской системы СССР, не позволяющей кратно увеличить объем обрабатываемых платежей. Любое действие реформаторов — как увеличение числа банков (а дошло до того что каждой отрасли свой банк!) так и увеличение числа экономических агентов — приводило к увеличению числа платежей между ними — и все висело на одной системе расчетно-кассовых центров, которые не были оснащены компьютерами. Данные передавались по фототелеграфу с паролем, а на бумаге платежки сшивали суровой ниткой и отвозили в ОПЕРУ, где их теоретически разбирали. По факту же — уже в 1988 году видимо наступил предел пропускной способности системы, и дальше бардак только усиливался, а отчетность и финансовая дисциплина становились все более призрачными.
Это когда появился интернет и хоть какие-то серверы — все начало приходить в норму и началось довольно быстрое выздоровление экономики. А до того...
Что интересно, изначальные предложения Зотова были намного более радикальными, чем это было претворено в жизнь. Он предлагал, помимо пяти реально по его предложению созданных отраслевых банков (Агропромбанк, Промстройбанк, Жилсоцбанк и др.) предлагал сразу разрешить коммерческие (т.н «инициативные») банки, создать свой кэптивный банк для каждой отрасли и даже разрешить создание мельчайших банков для обслуживания садово-огородных товариществ (?!!). И это предлагал бывший управляющий второй по значению в СССР Ленинградской конторой Госбанка, который знал всю внутреннюю кухню советской банковской системы и не мог не знать физические пределы пропускной способности. А ведь он предлагал еще, и упростить проведение платежей (это ослабить контроль при уже существующем бардаке) и развивать кредитование. То есть в тех условиях наличия крупного «денежного навеса», необеспеченных товарами денег — вбросить в потребсектор еще больше денег и это при жестоком товарном дефиците. Вот он чем думал, предлагая такое?
