– Гардиания всегда была неспокойной. Для них Тысячелетний Мир – просто бумажка, замаранная чернилами. Молох давно присматривается к араканским землям. Но пока Аракана имеет такого сильного союзника, как Шумор, он вряд ли отважится напада́ть в открытую.

– Коли так, то Старый Лис зря питает надежды напасть на наши земли. Ведомо, что володарь ваш охраняет Аракану, как ралийский хатан – свой гарем. Иначе, прости за дерзость, где ж Великому Змею баб брать?

Странник рассмеялся.

– Уруш может взять себе бабу откуда угодно. Дело в другом, не каждая из них в жены ему сгодится. Слышал о предании про Наречённую? Вот и Молох наслышан. И о том, что завтра начинается неделя перед Уруш-Маем, от которого исчисляется Змеиный год, тоже. Понимаешь, к чему веду?

Гура склонил голову набок и прищурился.

– Думаешь, гардианский володарь попытается нарушить договор между Араканой и Шумором, помешав выбору Наречённой?

– Помешать выбору самого Уруша? Это невозможно. Великий Володарь не станет слушать правителя паучьих людей. Да и тот не дурак, чтобы вызывать на себя гнев бога. Но он явно что-то затевает. И это не нравится Великому Змею.

Младич оставил коня перед лесом и воровато оглянулся. Густой сумрак ночи объял спящие поля, но аннич всё равно боялся, как бы кто не заметил его. Ни шороха полевых мышей, ни стрекота сверчков, ни дуновения ветерка – ничего. Будто сама природа отвернулась, чтобы не наблюдать за тёмными делами, которые он замышлял. Шмыгнув носом, Младич вступил в непроглядную тьму лесной чащобы.

Молодое сердце точила чёрная злоба, а разумом всецело владела только одна мысль: извести ту, из-за которой погиб его старший брат. Стоя возле погребального огня, он поклялся отомстить за него и отправить оборотницу в Морановы Чертоги.

Но выполнить клятву оказалось труднее, чем дать её. Долго Младич искал способ избавиться от Мары. Да только как подберёшься к ней, если она живёт под крылом Веды?

Старуха отнеслась к оборотнице, как к родной дочери. Беда, постигшая жену аннича, тронула сердце лесной ведуньи. Та вы́ходила её, хотя все считали, что Мара не жилец. А после ещё и обучила премудростям целительства. Но Веда никогда не оставляла свою подопечную одну, будто чувствовала угрозу.

Впрочем, вскоре Арна проявила благосклонность. Веда, чей час пришёл, отправилась к Великим Матерям, и Мара осталась одна. К тому моменту Младич стал новым градоначальником Вышней Живницы, но открыто действовать он остерегался. И хотя местные жители не скрывали суеверной враждебности к оборотнице, многие помнили страшный пожар, в котором погибли её дети, а саму Мару, едва живую и сильно изуродованную, вытащили из-под тлеющих брёвен терема. Оттого и жалели ведьму.

Особенно всё усложнилось, когда за оборотницей прочно закрепилась слава целительницы. Многим Мара помогла. Отбросив предубеждения, горожане потянулись к ней за помощью. Хоть всеобщей любви она так не сыскала, но многие не одобрили бы желание аннича свести счёты с лесной ведьмой. А он не настолько крепко сидел на своём месте, чтобы рисковать положением.

Поначалу Младич подсылал к ней наёмников. Только всё без толку. Оборотница оказалась хитрее, чем он ожидал. Мара вела себя крайне осторожно, и подобраться к её жилищу оказалось непросто. Наёмники, которым всё же удавалось её найти, сходили с ума, стоило ей им в глаза заглянуть. Один такой обезумевший чуть всему городу не разболтал, кто его послал и зачем. А последние и вовсе не вернулись.

Младич заскрежетал зубами от злости. Если бы не она, жил бы сейчас Загривко, правил городом, устраивал шумные пиры и охотился под весёлые улюлюканья приближённых и громкий собачий лай. Но нет! Из-за неё любимый старший брат окончательно тронулся умом и наложил на себя руки. Пепел погребального костра был развеян по ветру, его душа отправилась в чертоги Мораны. А эта тварь Мара живёт себе спокойно в лесах рядом с городом.

О том, что брат пал от безумия, Младич ни на мгновение не допускал мысли.

Однажды проезжал через Вышнюю Живницу баечник. Он рассказал анничу, что за Вышняками в лесу колдун обитает, который Черногу поклоняется. Дед старый да злобный. Сживёт со свету любого, только попроси. Порчу навести, проклятие наслать или смерть накликать для него – пара пустяков. От радости поблагодарил Младич Богов-Прародителей и отправил узнать своего прислужника Варушу, правду ли баечник говорит о колдуне. Через неделю тот явился исхудавший и бледный. Вид у него был такой, будто за ним Черног со свитой гнался. Долго его вином отпаивали, прежде чем слуга смог что-либо вразумительное выговорить. Рассказал он хозяину, что в лесах за Вышняками действительно живёт колдун. Да только такие чёрные дела творит, что его, бесстрашного Варушу, до икоты довёл своими выходками. А вот что колдун с ним делал, слуга напрочь отказался поведать, предпочитая заливать воспоминания вином.

Младич долго не думал. Тем же вечером, взяв побольше золота да меч, отправился он в указанное место и только поздно ночью добрался до окраины леса, где жил служитель Чернога.

Аннич спешился и взял под уздцы коня. Пробираться через чащобу было жутко. Конь нехотя плёлся за хозяином, который прорубал дорогу мечом сквозь сплетения сухих кустов и корявых ветвей. Мысль о мщении оказалась сильнее страха. Он так долго шёл, что потерял счёт времени. Исподволь отчаянье начало точить сердце – а вдруг он заплутал? Но между деревьев мелькнул желтоватый огонь, и Младич направился туда.

Конь встал как вкопанный. Аннич потянул за узду. Но животное резко дёрнуло головой, вырвалось и с испуганным ржанием помчалось прочь. Младич выругался себе под нос. Тишина поглотила его слова. В какой-то момент он осознал, что стоит в одиночестве посреди леса рядом с домом колдуна. Как и то, что служитель Чернога может его убить. Просто так. Ради своей забавы.

И вот тогда Младичу стало жутко. Однако отступать было поздно, и он робко вышел к дому.

Среди деревьев чернела покосившаяся изба, в окне которой мерцал блёклый огонёк. Рядом с порогом, положив массивную голову на лапы, лежал огромных размеров волк, посаженный на цепь. Почуяв чужака, тот поднялся, злобно зарычал и ощерился. В темноте зеленоватый блеск волчьих глаз выглядел устрашающе. Младич застыл на месте.

– Опасно одинокому путнику бродить по лесам. Да ещё в такое время! – раздался издевательский гнусавый голос за его спиной.

От испуга аннич подпрыгнул и выхватил меч, но сзади никого не оказалось. По коже неприятные мурашки пробежали, будто повеяло могильным холодом. Кровь же отхлынула от лица. Он провёл трясущейся ладонью по взмокшему лбу и огляделся.

Повернувшись к избе, едва не выронил меч из рук.

Позади него стоял согбенный старик, опирающийся на посох. Глаза злобно отливали зелёным светом, как у цепного волка. Рот кривился в мерзкой улыбке, обнажая гнилые зубы. Из-под капюшона сосульками свисали нечёсаные волосы, а длинная редкая борода доходила до пояса. «Никак волколак?» – промелькнуло в голове у Младича.

– Помощь нужна твоя, колдун, – собрав в кулак всю смелость, дерзко заявил он. – Поможешь – проси чего хочешь. А нет – прикажу голову твою выставить на главных воротах.

Колдун гнусно хихикнул.

– Прямо-таки всего, чего захочу? Ай да молода кровь, да горяча! Ещё бы голову, чтобы думать иногда. Служитель Чернога – не из тех, кого можно просто так в могилу свести! Ну, коли так, милости прошу в мою избу. Ты мне всё расскажешь, я посмотрю, чем можно тебе помочь. А там и на цене сойдёмся.

Старик прохромал мимо Младича к двери и шикнул на волка. Тот испуганно забился под порог и жалобно заскулил.

Аннич прошёл вслед за ним. Из открытой двери избы в нос ударил тяжёлый, смрадный воздух. Он поневоле закашлялся. Черногов служитель лишь презрительно ухмыльнулся, бросив из-за плеча злобный взгляд.

Младич осмотрелся. Над входом были развешаны травы и сушёные летучие мыши. На покосившихся изъеденных плесенью полках стояли стеклянные банки со змеями, залитыми какими-то отварами. На столе валялись рукописи. Над очагом, обложенным камнями, висел человеческий череп, чьи пустые глазницы казались зловещими во всполохах огня. Вонючее, мутное варево булькало в котелке.