Борьбы и сексуального контакта не было. Почему? Он просто не может, потому что импотент, и таким образом отрывается на несчастных женщинах из-за своей неполноценности? Не факт, но тоже – версия. А возможно, сексуальный аспект вообще не играет роли. То, как он с ними обращается, нельзя назвать словом «отрывается», скорее – «заботится». Хотя, одно другому не помеха.

И что это еще за посмертный грим, жуткий маскарад с непонятными целями? Я больше чем уверен, что все это имеет для убийцы сакральное значение. Именно сакральное – какая удачная формулировка. Сказать проще, это его фетиш. Двигатель. Стимул. Мотивация. Отдушина, наконец.

Убийца оставляет жертву на рельсах уже второй раз. Заброшенный тоннель… здание фабрики… и неизменно на рельсах. Что он хочет этим сказать? Они всегда хотят нам сказать что-то своими убийствами. Это своего рода обращение, диалог с внешним миром его внутреннего зверя. Даже если оба места, которые он выбрал, имеют железнодорожную колею, можно было оставить тела просто на земле, но он так не сделал. Совпадение? Я так не думаю. В этом есть определенный смысл, который известен пока только самому убийце.

Куда и как он их заманивает? Приглашает к себе? Если так, то нужно понять, почему они с легкостью соглашаются идти в его чертово логово. Откуда такая уверенность, что с легкостью? По крайне мере физически они не сопротивляются. А если он приходит к ним сам? Значит, женщины спокойно впускают к себе своего же душителя, доверяют ему… Выходит, жертвы были знакомы с убийцей до совершения им преступления, и, возможно, продолжительное время. Интересно, он пользуется успехом у женщин, как пользовался Тед Банди3, или здесь нечто иное? Нет, в этом случае почерк совсем другой. Банди не обожествлял своих жертв, только показуху перед ними крутил, и уж тем более не относился трепетно к их мертвым телам. Напротив, эта сволочь не гнушалась некрофилии и прочего свинства. Он был крайне небрежен и туп, вопреки его разрекламированному газетами интеллекту, а наш убийца – эстет, он тихий, неприметный, осторожный… Осторожность – признак высокой организации ума и инстинктов.

Кто он? Сколько ему лет? Какого он роста и комплекции? Он местный? Или это вообще она? Все может быть…

Нескончаемые предположения, словно рой назойливых пчел, вихрем крутились в загруженной голове детектива. Вопросов появлялось больше, чем можно было найти ответов. И только в вероятности новых убийств у Даггерта не было ни малейших сомнений.

Жертвой, которую офицеры осматривали несколько минут назад, была Трейси Палмер, симпатичная женщина двадцати восьми лет. Ее оставили в черном мешке для трупов поперек шпал, аккуратно положив вдоль рельсов. Как и в случае с первым убийством все детали подготовки трупа совпадали с мельчайшей точностью, не считая способа фиксации челюстей. Обе жертвы при жизни не были похожи, но после манипуляций с гримом, волосами и одеждой стали выглядеть практически как две капли воды. Сделать такое – искусство, требующее мастерского навыка и чрезвычайной филигранности, понял Даггерт.

– Он захочет еще одну Фарфоровую Куклу.

– Фарфоровую куклу? – вопрос Флинна повис в напряженном воздухе без ответа.

Кабинет начальника отдела по расследованию серийных убийств полицейского департамента округа Риверсайд.

– Дело Кэрри Уайт. – Ремс положил на стол перед двумя сидящими напротив офицерами папку с делом об убийстве женщины.

Он достал сигару из фирменной коробки, подаренной шефом полиции на шестидесятилетие, и с удовольствием закурил. Приоткрытая за спиной форточка пропускала легкий сентябрьский ветерок, дробя и разнося сгустки дыма по кабинету.

– Расследованием занимался Стивенсон… – Даггерт вопросительно посмотрел на Ремса, отмахнувшись от налетевших на него клубов. – О трупе сообщил какой-то бездомный. Некий таинственный незнакомец вручил ему вознаграждение, велел позвонить в полицию и сообщить о находке…

– Незнакомца, конечно, тот бродяга не разглядел, потому что было темно, – иронично добавил Флинн.

– Да, об этом убийстве здесь знают все. Слишком оно странное. Напомню, труп обнаружили семь месяцев назад в одном из заброшенных тоннелей. Место безлюдное, в радиусе пары миль ни души, ни свидетелей. Убийца оставил тело поперек шпал в мешке для трупов.

– Пропитанном каким-то вонючим составом, при этом о теле он позаботился, словно о божестве, что как-то не вяжется. – Даггерт взял папку со стола, положил ее на правое колено и прижал сверху ладонью, не торопясь заглянуть внутрь. – Сегодня на месте я сразу понял, почему вызвали нас.

– Потому что это серия, – закончил за него Флинн.

– Догадайтесь с трех раз, кто сообщил в полицию? – Ремс взмахнул рукой.

Офицеры переглянулись.

– В том-то и дело, – начальник отдела подтвердил их догадку.

– Надеюсь, не тот же самый бездомный? – пошутил детектив.

– Это было бы явным издевательством над полицией со стороны преступника и попыткой нас дискредитировать. – Флинн закинул ногу на ногу.

– К счастью, это не он, – Ремс развеял деланные опасения молодого помощника, – а другой нищий из противоположной части города. Однако легче от этого не становится.

– Слишком много всего повторяется, – сказал Даггерт. – И этот бомж, наверное, также не видел лица предполагаемого убийцы…

– И у нас не будет даже фоторобота, – грустно заключил Флинн.

– Проклятые алкаши даже рост и комплекцию толком не описали. Первый тогда утверждал, что незнакомец худощавый и высокий, а этот говорит, – что среднего роста и плотный. – Ремс беспомощно развел руками.

Начальник отправил офицеров на место преступления, как только получил сообщение от Стивенсона, который выехал туда первым. Увидев труп, тот сразу запросил Даггерта и Флинна, затем вернулся в свой кабинет, чтобы достать для Ремса дело первой жертвы и высказать свои соображения.

– А может, убийц двое? – навскидку предположил Даггерт.

– Оба трупа теперь на вас. – Начальник выпустил очередной клуб сигарного дыма в засмоленный потолок.

– Новый закрученный «сериал», – вздохнул Флинн.

– Скверное кино. – Ремс затянулся слишком сильно и откашлял в пространство еще две порции смога. – Мы имеем дело не просто с серийными убийствами – у нас тут целый маскарад, черт бы его побрал.

Ремс высоко поднял брови и словил на мгновение стоп-кадр с нелепым выражением лица. Затем он встал из-за стола, подошел к окну и раздвинул металлические жалюзи, посмотрев на доставленного утром бездомного: тот сидел в одиночестве на скамейке ожидания, а проходившие мимо полицейские воротили носы, обходя смущенного бродягу стороной.

– Не забудьте еще раз допросить этого бедолагу, он ждет вас снаружи. Желательно в противогазах, если не хотите подохнуть раньше времени прямо в департаменте на глазах у изумленной публики.

Офицеры кинули беглые взгляды на окно, пока Ремс возвращался на место.

– Маскарад – очень подходящее слово. – Детектив открыл папку с делом, пролистал несколько файлов и перешёл к фотографиям. Он достал снимок лица жертвы крупным планом и внимательно присмотрелся: едва заметная улыбка застыла на неестественно гладком лице, больше напоминавшим лицо куклы; светлые до плеч волосы отдавали шелковым блеском и выглядели безупречно причесанными; каждая деталь посмертного грима была прорисована с тщательной педантичностью. С фотографии на него смотрела та же женщина, которую он видел пару часов назад в заброшенном фабричном депо, при том что это были разные личности. В деле также имелась фотокопия имени жертвы, собранное из разных наклеенных на белый лист букв:

КЭРРИ УАЙТ

– Дела нужно объединить и поймать мерзавца как можно скорее, пока нам на хвост не сели федералы, – подытожил Ремс. – И без них придется держать отчет перед полицией штата – они уже точат свои длинные носы, чтобы сунуть их поглубже в наш зад. Лишняя шумиха с проверками тут ни к чему.