Отрёкшись трижды, вхожу по-нищенски
В священные сумерки света опавшего.
…Покров. Расстилается зябь рассветная.
Прозрачна её тишина – как вросшая.
Чуть слышно дышит земля, не сетуя –
Моё сокровенное. Моя хорошая.
2013, 2016
ПО ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ ЗАБРОШЕННОЙ
По железной дороге заброшенной,
Мимо речки, жилья и шоссе,
Выхожу в белоснежное крошево
По открытой ветрам полосе.
Хватануть бы раздолья безбрежного,
Но дышать не могу – в горле ком:
Век бы здесь не ходить и не езживать,
Только ноги несут – прямиком!
Что ни избы – пустые развалины,
Вместо речки – зловонная грязь.
И мужик, нищетой измочаленный,
И Москва, что вконец зажралась.
По железной дороге заброшенной,
По ушедшей, безгласной Руси,
Ковыляю, дрожа под одёжиной,
И метель за метелью – вблизи.
2015
СУХАРИКИ
Я надену передничек старенький
Из времён меж сумой и тюрьмой,
Накрошу хлеб ржаной на сухарики:
Ешьте, детушки, вместе со мной.
Кто ответит – чем стельно грядущее,
И куда лихо нас занесёт?
За какими горами и пущами
Будет мыканий новых черёд?
Но, видать, на роду так написано,
Чтобы мы затерялись средь стай
В бесконечности неба безвизовой,
Где есть правило: не раскисай!
Под две сотни ударов на компасе
За минуту в груди прозвучат
На прощанье с осеннею пропастью,
На прощанье с тобой, листопад.
Не скучайте, родные завалинки;
Ретивое – уймись, не бузи!..
Ешьте, детушки, с солью сухарики
Как причастие нашей Руси.
2015
БЕЗМОЛВИЕ – КАК БУДТО ПЕРЕД СНЕГОМ
Безмолвие – как будто перед снегом.
Безмолвие, усталость и застой.
Быть может, здесь остался без ночлега
И заболел какой-нибудь святой.
А может, век готовит эшелоны.
Эх, поле, поле… – в жизнь не перейти.
И прежний мир, как сон незавершённый,
Оплавится в огне перипетий.
Кому ещё воспомнится былое –
Да жив ли кто?.. Насквозь летят огни.
И ветер не стихает над землёю.
И стынут неприкаянные дни.
2018
КОГДА ВЕРНУСЬ НА УЛИЦЫ СВОИ
Когда вернусь на улицы свои,
На прежний дом, на школу посмотрю,
Спрошу тогда у неба и земли:
Куда вы дели Родину мою?
Я стану долго вслушиваться в тень
Давным-давно изношенных разлук,
Где мысли на смертельной высоте
Беззвучно превращаются в золу.
Куда пойду? Ни друга, ни рубля.
Я помню церковь, где венчался Блок.
Я там спрошу: где Родина моя?
И станет мне дыхание мало.
2019
МЫ СПОТКНУЛИСЬ О КРАСНУЮ ПЛОЩАДЬ
Мы споткнулись о Красную площадь,
О звезду расцарапали лбы –
Посмотри, как нещадно полощет
Чудаков на порогах судьбы.
Ни креста на тебе, ни рубахи,
И в глазах нерастаявший снег –
Из каких позабытых епархий
Ты бредёшь по земле, человек?
Очарованный берег далече.
За туманом не видно ни зги.
И во мгле догорающей речи
Сквознячок забубённой тоски.
Ни духов, ни чудовищ, ни истин.
И в поля отходящая тень,
Задрожав, прикасается к листьям
Серебром на прозрачной воде.
2019
ПАХНЕТ, КАК В ДЕТСТВЕ, ДЫМОМ
Пахнет, как в детстве, дымом,
Сыростью, лаем собак.
Бог – золотой воды нам –
Не заготовил бак.
Так, про себя, мерцаем.
Цой, безусловно, жив.
Не отыщу лица я –
С ветром летят ножи.
Время проходит на'сквозь.
Времени заполночь нет.
Тихо во тьме и ласково,
И никого извне.
Слышно: листва спадает,
Падает просто, и всё –
Там вода золотая
Реки свои несёт.
2019
Я ВИЖУ СТРАШНЫЙ СОН СВОБОДЫ
Я вижу страшный сон свободы:
Во мгле, без права и суда,
Текут безгласные народы
И пропадают без следа.
Век сетевой, шуты и скука.
А позади – колёсный лязг:
Горит в тумане близоруко
Судьбы сужающийся глаз.
2020
В МОЕЙ РОССИИ
В моей России стол, кровать, и шкаф,
Потёртый стул, и тумбочка в придачу.
Проходит век, толкнув исподтишка:
А вдруг схвачусь за стены и расплачусь?
В ней по утрам плывут колокола
Сквозь низкий дым приснившейся деревни,
Где в зиму смерть видна из-за угла,
И тихий свет исходит от деревьев –
Былых святынь сочувствующий взгляд;
Где спит вода, подрагивая веком.
Здесь в полный рост встаёт моя земля
Единственным любимым человеком.
В нём всё моё: и птицы, и сады,
Негромких строк нехоженые тропы,
И страх упасть с последней высоты
В – раскрытое с утра – окно в Европу.
2019
ТЕМНЫЕ ВОДЫ
Саше Филатову
Тёмные воды, тяжёлые воды.
Родина, воздуха нет!
Мне говорили: не ссы, у народа
Есть ещё правда и свет.
Лодки тонули, и льды наступали.
Бились мужи из-под них
И задохнулись, но это детали,
Бледные строки одни.
Кто-то кричал в тишину прободную,
Звали покинутых жён:
Выйди, любимая, я поцелую,
В тёмной воде растворён.
И пузыри собирались у края,
Много живых пузырей …
Родина, я умирать привыкаю
Собственной смерти мертвей.
2020
ВОРОН
Ворон собрался выклевать мне глаза.
Кыш! – говорю, значит, живая – дудки!
День пребывает на облачный автовокзал
Смутной тоской, поселившейся где-то в желудке.
Людно – и здесь не укрыться от них.
Лучше бы ворон – глаза это роскошь и придурь:
Розы себе в пластилиновый череп воткни,
Нежные с виду.
– Мама, та тётенька плачет?
– Тише! Она не послушала маму свою, наверно,
И потерялась, а ехала с мамой на дачу
Прочь от шумливой Шпалерной …
Да, потерялась я. Бог его знает когда.
Знаешь, дитя, никуда мы не ездили с мамой.
Я потерялась! Протаяла сквозь города
И сквозь щиты с побледневшей рекламой.
Ключик искала – не встретился вам? – золотой,
Папу, стаканчик пломбира, собаку.
Кто начинается с точки, а не с запятой,
Учится плакать,
Спрашивать: «Камо грядеши?»,
И возвращаться, и вновь прорываться за край …
Свет на холсте над дорогой проезжей …
На тебе сердце моё – побренчи, поиграй.
2020
ЗИМЫ ЛИ НАМ
Пока все ныли, спрятался туман,
