– Эй! – он тут же поспешил выразить свое недовольство. – Уже и повеселиться нельзя? Да что за жизнь-то пошла? Сладким не балуют, новостей не рассказывают. Вон в восемнадцатой квартире домовика боксу учат. А в тридцатой они вместе с хозяином коды компьютерные пишут. А у нас что? Скоро покроемся мхом от этой скуки.

– Стоп, – торможу поток его жалоб, – вы общаетесь между собой?

– Редко, но выходим в гости, – отзывается Олег, аккуратно складывая мне стопку конспектов на завтра.

– Ты за себя говори, – Сеня скрещивает руки на груди, – лично я, почти всех наших в этом доме знаю.

– Порядочный домовой не шляется где попадя. – Осаждает его старший домовой. – Он ведет хозяйство и помогает своим домочадцам.

– Так ты и без меня с этим чудесно справляешься.

– Сеня, у меня к тебе задание будет, – озаряет меня одна мысль, – пробегись по квартирам да поспрашивай, может, кто-нибудь в курсе происходящего? У нас в доме, как минимум еще пять семей из разных структур полиции. На них и сделай акцент, хорошо?

– Да я… да ты… – Сенины глаза загорелись озорством. – Мигом!

– Сеня! – в один голос с Олегом, окликнули младшего домовенка, но того и след простыл.

– С одной стороны хорошо, – пожимаю плечами, – хоть несколько часов побудем в тишине и спокойствии.

– Будем на это надеяться, – Олег подошел ко мне с приготовленной пижамой, – Варя, у меня не очень хорошее предчувствие.

– У меня тоже, – соглашаюсь с ним и встаю с постели, – вот поэтому мне и папе нужна любая помощь. Но я абсолютно не знаю, с чего начать. Из зацепок только слова домового о зеркале. За жертвой явились именно из этого предмета.

– Это точно? – Олег хмурится.

– Есть догадки? – перевожу на него взгляд.

– Я бы назвал это тонкой и призрачной мыслью, но мне нужно порыться в своих архивах.

– Да, конечно. Спасибо тебе и спокойной ночи, домовой.

– Спокойной ночи, хозяйка. – С этими словами, Олег, растворяется в воздухе.

А я понимаю, что болтовня с домовыми заняла очень много времени и завтра я точно еле сползу с постели в универ. Поэтому хватаю пижаму и плетусь чистить зубы, а после и вовсе отключаюсь сразу же, как только голова касается подушки.

Но спокойный сон был прерван. Часы показывали третий час ночи, когда меня разбудила какая-то возня в комнате. Сначала подумала, что это домовые снова что-то не поделили. Но, открыв глаза, была удивлена:

– Папа? Что случилось?

– Тсс, – он прикладывает указательный палец к губам и жестом показывает на вещи, сваленные на край кровати.

Реагирую немножко заторможено, но за одеждой тянусь. А за окном не унимается гроза. Льет так, что ничего не видно. Умудряюсь и одеться в этой тьме, и чудом не наступить на мирно дремлющую кошку у порога комнаты. Иначе бы перебудили не только маму, но и соседей. Поворачиваю голову на щелчок двери и полоска света озаряет силуэт папы, который крадется за обувью, словно шпион на задании. И это наводит на еще более странные мысли. Но все потом, все потом…

Перебежками, от лужи к луже, пробираемся к машине. Где, хвала автозапуску, уже тепло. И только оказавшись внутри, задаю навязчивый вопрос, который не покидал мою голову вот уже добрых десять минут:

– Еще убийство?

Папа молча кивает и выруливает из нашего двора.

– Кто? – продолжаю допытываться.

– Еще один студент.

– Думаешь, оттуда же?

– По тому, что мне успели доложить, я уверен почти на все девяносто процентов. – У папы следом вырывается крепкое ругательство. – Я повидал разных уродов на своем веку, но чтоб так… каждую ночь по жертве… У него как минимум должно быть время на подготовку, на поиск информации о человеке. День-два, но перерыв между убийствами должно существовать.

– Может быть, действует несколько человек? – Спрашиваю с надеждой и зябко передергиваю плечами.– Это ведь можно понять по уликам?

– В том то и дело, что их нет. – Родитель останавливается на красном сигнале светофора и поворачивает ко мне голову. – Криминалисты уезжают фактически ни с чем. В отчетах имеются данные только об отпечатках жертв. А это нереально!

Папа бьет кулаком по рулю и стискивает зубы.

– Всегда есть где-то промашка, ювелирных работ не бывает. Даже самый педантичный убийца ошибается. Это свойственно каждому человеку. Прости, Варь. – Он качает головой. – Я знаю, что это неправильно. И что это может травмировать твою психику. Но…

– Я взрослая девочка, пап. И психика у меня вроде бы крепкая. К тому же я представляю себе, что это будет почти, как в фильмах. С разницей, что тело настоящее и кровь не бутафорская. – Морщусь. – Я постараюсь сделать все возможное, но и ты пойми, у меня тоже бывают провалы.

– Да, конечно. – Он соглашается. – И за это тебе очень благодарен. Просто мы с Лехой… с твоим крестным, подумали, что ошиблись. Что нужно тебе показать место преступление сразу же, а не после работы всех медиков и остальных сотрудников сыска. Возможно, они что-то портят там своими действиями. Или спугивают кого-то. Вообщем, я плохо в этом разбираюсь, но думаю, что толк будет. И по поводу тела… его мы покажем только при условии того, что тебе это действительно нужно будет увидеть.

– Почему?

– Потому что, Варь. Во мне и так перевесил следак, раз я уже везу тебя туда. Я не стану окончательно бесчеловечным родителем, даже не проси об этом.

В ответ я лишь молча киваю и остаток пути мы проезжаем не проронив ни слова. Со стороны этот диалог мог показаться абсолютно бессмысленным и странным. Но для нас двоих он был пропитан ни чем иным, как надеждой. Мы до последнего будем надеяться, что орудует человек. Потому что проще и легче искать подозреваемого у кого есть плоть и пусть поганые, но мысли. Призраку ведь не предъявишь обвинения и не защелкнешь наручники на запястьях. Мы ведь не группа борцов со сверхъестественным и никогда с таким не сталкивались. Я даже не знаю, можно ли наказать злобного духа, если такой здесь присутствует. Мои помощники домовые всегда приводили нас к настоящим людям с настоящими умственными отклонениями, жестокими побуждениями и мотивами. И которых можно реально осудить и наказать по всей строгости за совершенное преступление. А кого здесь судить? Если на руках лишь одна зацепка в виде зеркала и то, ты крутишь ее и так, и сяк, но не понимаешь, как ею воспользоваться.

Мы заезжаем в частный сектор и останавливаемся у довольно дорогого на первый взгляд дома.

– Ребят, в темпе, – в окне со стороны папы тут же появляется лицо крестного, – у нас есть минут десять до приезда криминалистов и прочих сотрудников.

Но мы и так уже были в полной боевой готовности. Куртки оставлены на заднем сиденье, на руках и ногах уже перчатки бахилы. Я даже в этот раз волосы закрутила в гульку и спрятала под шапочкой для душа, чтобы уж наверняка не оставить никаких следов после себя.

– Ого, – не скрываю своего удивления, когда мы оказываемся внутри дома. – Теперь я понимаю значение выражения «дорого-богато». Это дом какой-то шишки города?

– Это дом мэра, – мрачно отзывается Леша. – И завтра на планерке нас просто разорвут за это.

– Только не говори, что это дочка мэра пострадала, – папа даже белеет лицом.

– К счастью, не она, а ее лучшая подруга. Я успел сделать короткий опрос Миланы, пока она еще была в состоянии что-либо внятно говорить. И ничего полезного в ее рассказе не услышал. Обычная ночевка двух подруг, они часто так собирались, чтобы посплетничать и посмотреть фильмы. Мэр с супругой в отъезде, домработница уходит на ночь к себе домой. Этой ночью девочки были совершенно одни.

–Точно? – папа и я следуем за крестным на второй этаж, где располагались спальни. – Может, не хочет говорить о парнях, чтобы потом не влетело?

– Нет, утверждала, что были вдвоем, так как ее подруга только рассталась со своим кавалером и Милана решила ее как-то поддержать. Но данные пацана я уже записал, это их сокурсник.